Экспедиция “Тигрис”
Шрифт:
Подошло время ужинать, и Норман с Рашадом сели за один стол. Норман происходил из еврейской семьи, Рашад был араб из Ирака, который враждует с Израилем. Возможно, их предки некогда плыли вместе на одном судне. Арабы и евреи ведут свою родословную от Сима — сына родившегося в Уре Авраама.
Пятое декабря. На безоблачном небосводе замерцали первые вечерние звезды, когда я поднялся на мостик, чтобы сменить рулевых. Вахтенные Рашад и Асбьёрн шутливо спросили, заметил ли я, как похожа молодая луна на наш кораблик. Ничего не скажешь, и впрямь похожа... Как обычно в южных широтах, лунный серп висел в небе гамаком, а не опирался на рог, каким его привыкли видеть северяне. Как раз сейчас он к тому же опирался нижней кромкой на черные воды у горизонта — ни дать ни взять золотистое
Символическая картина произвела на меня глубокое впечатление. Луна как важнейший мотив доисторического искусства много лет занимала меня. И теперь я мысленно перенесся в те дни, когда великие строители камышовых судов в Шумере, в доинкском Перу и на уединенном острове Пасхи отождествляли лунный серп с божьим кораблем, на котором бог Солнца и предки древнейших царей странствовали в ночном небе. Это верование отразилось и в преданиях, и в изобразительном искусстве древних шумеров и перуанцев. Пасхальцы ко времени прихода на остров европейцев забыли первоначальный смысл символа, однако грудь их обожествленных правителей неизменно украшала традиционная эмблема власти — деревянная серповидная пектораль, известная под двумя названиями: реи-миро,что означает «корабельная пектораль», и реи-марама,что означает «лунная пектораль».
Ночью над Ираном возникли полыхающие зарницами черные облака. На другой день нас несколько раз настигали ливни, но ветер упорно дул с юго-востока, и капитан Игорь не соглашался отпускать «Тигриса». Без якорей, с большой дырой в носу, мы нуждались в попутном ветре — или в помощи друзей, чтобы дойти до надежной гавани и заняться ремонтом. Днем юго-восточный ветер опять сменился южным, причем он дул с такой силой, что гребни волн обдавали нас соленым душем, разбиваясь о нос ладьи. Рация, полученная от Би-би-си, тянула только на связь с «Славском» на другом конце буксирного троса. Капитан Игорь посоветовал нам укрываться от ветра за корпусом парохода, но разделявший нас просвет был слишком велик, чтобы «Славск» мог защитить собой пострадавший нос «Тигриса».
На четвертый день пополудни мы подошли к Бахрейну. Точнее, подошли к бую, обозначающему начало фарватера среди окружающих остров известняковых отмелей. По радио с Бахрейна «Славску» было предложено остановиться здесь. Просьбу капитана Игоря, чтобы ему разрешили следовать до острова, отклонили. Сказали, что за «Тигрисом» вышлют судно. «Славск» отдал якорь, и началось ожидание.
Легендарный остров все еще скрывался за горизонтом; в бинокль можно было различить только лес высоких труб нефтеочистительных установок.
Вскоре примчался новенький сторожевой катер, а следом за ним появился вертолет. Нас снимали с воздуха, но пограничники на сторожевике только приветственно помахали руками, после чего стали кружить поодаль, наподобие дауу Файлаки. Потом вертолет ушел, однако катер не стал приближаться. «Славск» спустил на воду шлюпку, и Юрий с Карло вернулись на ладью вместе с капитаном Игорем.
Судя по радужному настроению ребят, они отлично провели время на пароходе. Пограничники все так же ходили по кругу, и мы не торопились отдать буксир, чтобы нас не отнесло на мели.
Шли часы, но, сколько мы ни всматривались в горизонт, больше никто не показывался. Пограничники терпеливо описывали круги возле нас и «Славска». Под вечер капитан Игорь попрощался с нами и возвратился к себе на корабль, провожаемый словами самой искренней благодарности и добрыми пожеланиями. Печально было расставаться с добрым товарищем, который, еще не зная нас, проявил такую смелость и бескорыстную человечность.
Начался закат, и мы приготовились ночевать на привязи у «Славска». Неожиданно пограничники подошли к нам вплотную и предложили отвести ладью к Бахрейну.
Ничего не поделаешь... С тяжелым сердцем еще раз помахали мы руками капитану Игорю. Сторожевик повел «Тигриса» навстречу огням современного порта, а «Славск», снявшись с якоря, пошел обратно к судам, терпеливо ожидающим в устье Шатт-эль-Араба своей очереди подняться вверх по реке.
Нам предстояло знакомство с крохотным независимым государством, пожинающим плоды бурного технического прогресса и безмерного, по видимости, богатства. Великое богатство Бахрейна связано не столько с его собственными, быстро убывающими запасами нефти, сколько с географическим положением: сюда, к защищенным глубоким гаваням, где швартуются танкеры со всех концов света, протянулся нефтепровод из Саудовской Аравии. Во все века Бахрейн благодаря своему местоположению служил перекрестком для мореплавателей и торговцев. А в наши дни и местный аэропорт служит узловой станцией для воздушных лайнеров самых различных авиакомпаний. На Бахрейне садятся даже «Конкорды».
Поздно ночью, ослепленные прожекторами и огнями новейших портовых сооружений, прошли мы на буксире мимо стоящих на рейде танкеров и бетонных волноломов к огромному пирсу только что построенной Арабской строительно-ремонтной верфи с крупнейшим в мире сухим доком, рассчитанным на супертанкеры водоизмещением до 450 тысяч тонн. Надо же было случиться так, что крохотный «Тигрис», чья стеньга едва выступала над самой низкой платформой причала, первым пришвартовался к сооружению, до официального открытия которого оставалось два дня. Опустив камышовые кранцы, чтобы боковые связки не терлись о бетон, мы поднялись по длинному железному трапу на пристань, где нас ожидали официальные представители и любопытствующий люд, пропущенный через полицейские кордоны.
Впереди в ярких лучах прожекторов стоял сановник в длинном белоснежном арабском одеянии. Сердечно и просто поприветствовав нас, он справился, какого мы мнения о своей камышовой ладье. Это был министр информации, его превосходительство Тарик эль-Моайед. Я ответил, что мы чрезвычайно довольны корпусом нашего судна. Сколько ему пришлось испытать со времени неудачного спуска на воду, а он все такой же крепкий и прочный, и осадка совсем небольшая. Но проблему паруса нам пока не удалось решить. Вот и зашли на Бахрейн, надеясь найти здесь парусного мастера, а также арабскую или индийскую парусную дау,которая могла бы сопровождать нас дальше.
— С этим вам поможет Халифа, — ответил министр и представил нам молодого человека в таком же белом одеянии. — А что вам хотелось бы посмотреть, пока вы будете находиться у нас на острове?
Я поднял взгляд на вздымающиеся к ночному небу железные пирамиды и бетонные обелиски и сказал, что нам хотелось бы увидеть следы пребывания на Бахрейне древнейших мореплавателей. Словно я потер волшебную лампу Аладдина: министр повернул голову, и из темноты возникло знакомое улыбающееся лицо. Приветственно поднялась рука, вынув изо рта увесистую трубку с изогнутым черенком. Это был известный археолог Джеффри Бибби. Тот самый, который вместе со своими датскими коллегами, и в первую очередь крупным ученым П. В. Глобом, поколебал былые представления о началах цивилизации, раскопав в бахрейнских песках храмы и могильники и обнаружив свидетельства того, что более пяти тысяч лет назад остров участвовал в морской торговле с дальними странами [17] .
17
Glob.Op. cit.