Экспедиция в Лунные Горы
Шрифт:
Со всхлипом вздохнув, Бёртон подошел к окну и тут же отшатнулся, увидев колючую лозу, ползущую по стеклу.
— Управляемая и ускоряемая эволюция, — заметил военный корреспондент. — Еще одна непродуманная чудовищная идея евгеников. Когда-то эта штука была человеком в экипаже. А теперь погляди на этого дьявола! И кто такой этот Алджи?
— Алджернон Суинбёрн.
— Поэт? Да, конечно, ты же знал его, верно?
— Он был... да... моим помощником.
— Неужели? И в чем?
— Не имею понятия. Но я помню, что вынес его из огня на плечах.
— Огонь — это то, что
Бёртон быстро отступил назад. Он оглядел комнату — мебель, картины, украшения. Везде кишели муравьи и тараканы. И даже это что-то пробудило в его памяти, изнутри выплыло имя «Ригби», потом погрузилось обратно.
— Мою ногу гложет адский огонь, — пожаловался Уэллс.
— Оставайся, здесь, я пошарю в другой комнате, — ответил Бёртон. Он вышел на плошадку, потом в комнату за ней. Уэллс сел и стал массировать правое бедро.
Громкий треск внизу — парадная дверь треснула, не выдержав непрерывной атаки ищейки.
Бёртон вернулся.
— Нашел что-нибудь? — спросил Уэллс.
— Целую бутылку. — Бёртон показал сосуд с широким горлышком. — Скипидар.
Уэллс вытащил что-то из кармана пиджака.
— Коробка с четырьмя спичками. Меняю на две ириски.
— Идет.
Бёртон подошел к окну, поставил бутылку на пол, взялся двумя руками за раму и изо всех сил потянул ее вверх. Она громко заскрежетала и заклинила, поднявшись не более, чем на фут.
— Берегись! — крикнул Уэллс.
Исследователь отшатнулся от окна, а два молотящих по воздуху стебля прорвались через стекло и дерево, обдав обломками обоих людей. Колючие придатки стегали по комнате, разнося на куски мебель и оставляя длинные глубокие выемки на стенах.
Уэллс, не думая, бросился обратно на кровать, схватил тонкий матрас и обмотал его вокруг себя. Потом вскочил на ноги и метнулся к окну, истошно закричав, когда боль ножом ударила по его раненой ноге. Наступив на стебли, он прижал их к полу. Они брыкались и извивались под ним, ударяя по матрацу и кромсая его на куски.
— Быстрее, черт побери! Я не удержу их долго!
Бёртон прыгнул к бутылке, катавшейся по полу, поднял ее и отвинтил пробку. Не в состоянии протиснуться мимо Уэллса, стоявшего прямо у окна, он просунул руку сбоку от него и вылил скипидар, молясь Аллаху, чтобы он попал в цель.
— Спички, Бёрти!
— Я уронил чертову коробку!
Хлопковая обивка матраса лопнула на всю длину, в воздух полетел конский волос. Один из стеблей стегал и стегал, ударяя по телу корреспондента.
Бёртон, заметив коробок спичек, лежавший на полу, бросился к нему. Он полз и катился по битому стеклу.
— Нашел? — крикнул Уэллс.
— Да!
Внезапно Уэллс закрутился и упал — длинные стебли резко дернулись и выскользнули из комнаты.
Шум внизу прекратился.
Бёртон, с изумленным выражением на голове, стоял и внимательно глядел в окно. Стеблей было не видно. Он осторожно перегнулся через подоконник и заглянул вниз.
Ищейка стоял внизу, дрожа и дергаясь, как будто кем-то схваченный.
— Что с ним случилось? — пробормотал
Вынув спичку из ящика, он чиркнул ей, поджег кусок разорванной хлопковой обивки и бросил горящую ленты на растение, которое мгновенно взорвалось огнем.
Бёртон изумленно смотрел, как пламя стало синим, потом желтым и, наконец, превратилось в тонкий столб черного дыма.
Он повернулся и начал было говорить, но сообразил, что Уэллс потерял сознание.
— Бёрти, как ты?
Военный корреспондент дернулся и застонал.
Отбросив остатки разорванного матраса, Бёртон помог Уэллсу встать. Форма Уэллса была разорвана и усеяна кровавыми пятнами.
— У тебя идет кровь, Бёрти.
— Ничего серьезного, — кашлянул его друг. — Из тебя, кстати, тоже. Он умер?
— Да. Однако очень странно. Похоже, он потерял контроль над собой прежде, чем я сжег его. Пошли отсюда.
Хромая, они вышли из спальни, спустились по лестнице, открыли истерзанную дверь и вышли на улицу.
Ищейка уже превратился в угасающий костер.
— Подожди здесь, Берти, — сказал Бёртон. — Я принесу твои костыли.
Он нашел их там, где бросил, и вернулся вместе с ними.
— Ты сделал в точности то, что сделал бы он, — сказал исследователь, отдавая костыли Уэллсу.
— Он? Кто?
— Алджернон Суинбёрн. Он был самый бесстрашный человек из всех, кого я знал.
— Тогда ты попал пальцем в небо. Я был полумертв от страха.
— Ты хороший парень, Берти.
ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА
НЕСЧАСТЬЕ
1 шестидюймовый секстант. 1 четырехдюймовый секстант. 1 ртутный горизонт. 1 призматический компас. 2 карманных хронометра. 3 термометра до 212 градусов. Еще 3 таких же, поменьше, в цилиндрических медных футлярах. 2 аппарата Казеллы для измерения высоты по точке кипения: паровой и водяной. 1 книга, страницы которой разделены на полудюймовые квадраты, для карт. Дневник. 1 морской альманах. «Лунные таблицы» Томпсона. «Искусство путешествия» Гальтона. Пособие по навигации. Таблицы логарифмов. «Советы Путешественникам», издание Королевского географического общества.
Орфей уже пролетал на южной Францией, когда Ричард Фрэнсис Бёртон наконец проснулся. После двух бессонных ночей он так устал, что полностью пропустил первые часы полета.
Сейчас он стоял на обзорной палубе, наслаждаясь открывающимся видом и чувствуя огромное облегчение. Отъезд всегда поднимал ему настроение; узы и ограничения цивилизации падали, и он окунался в то, что любил больше всего на свете: соблазны и обещания неведомого.
Вошел Алджернон Суинбёрн и присоединился к нему.