Экспертиза любви
Шрифт:
Со стороны приемного отделения — машины «Скорой» в ряд. Водители дремлют, поджидая докторов.
— Ты когда вернешься? Я все-таки дежурю.
Она открыла дверцу, помедлила на мгновение.
— Я должна выяснить одно дело. Ты извини меня, но я не могу дышать, пока не пойму одну вещь… Я тебе потом расскажу. Ты не обижайся.
— Ну, иди. — Он махнул рукой. — Только иди уверенно. Тогда — не остановят. Дорогу знаешь?
— Знаю. Я к маме иду. У меня мама здесь работает. — Лена скользнула с сиденья, на миг задержалась у дверцы. — Я постараюсь недолго. — Она повернулась и быстро пошла к дверям приемного отделения.
— Лена!
Лена сначала даже не поняла, кто ее зовет. Какая-то женщина в синем форменном костюме «Скорой» с белой надписью на спине. Да кто бы ее ни звал, какая разница? Никакие женщины в мире, кроме мамы, ее сейчас не волновали.
— Ты к маме?
Лена на секунду остановилась. Господи, это же тетя Таня, мамина подруга.
— Ой, вы извините меня, я очень тороплюсь… — Лена увернулась от мощных объятий и побежала к дверям.
— Как ты выросла, Леночка! К маме, что ли, бежишь? — Но Лена не остановилась, только махнула.
Татьяна с недоумением посмотрела ей вслед, подошла к своей машине, припаркованной рядом с «Пежо» Соболевского, открыла дверь, толкнула дремавшего водителя, тяжело влезла внутрь.
— Поехали на базу.
Соболевской невольно посмотрел на нее.
Женщина тоже окинула его равнодушным взглядом, но вдруг черты ее лица изменились.
— Ой! — сказала она неуверенно и вдруг улыбнулась и немного подалась к Соболевскому. Тот с недоумением отвернулся. Он понятия не имел, кто она такая.
Водитель завел двигатель, «Скорая» тронулась, выруливая во двор. И пока фургон с красным крестом выписывал полукруг, Игорь Владимирович не без удивления наблюдал, как доктор косилась на него из окна «Скорой».
Обозналась, наверное. Он достал свой телефон и посмотрел, не было ли звонков. Потом посмотрел на часы. Что же все-таки случилось у Лены?
Светлана Петровна, к счастью, была в своем кабинете. Она решала со старшей сестрой отделения обычные дела, но, когда Лена вошла, она даже не сразу поняла, что это пришла дочь. А когда поняла — очень удивилась и даже испугалась:
— Ты как здесь оказалась?
Старшая сестра посмотрела на Лену, на Светлану Петровну и тихонько вышла из кабинета.
— Что-нибудь случилось?
— Случилось.
Лена пыталась достать из сумки бумаги — они застряли в самом верхнем углу, завернулись за подкладку.
— Да что такое? — Светлана Петровна тоже разволновалась.
— Сейчас я тебе покажу. Я нашла это в экспертизе. Ты это видела? — Серая пачка листов наконец-то выдернулась из сумки и легла перед матерью на стол.
— Что это? — Светлана Петровна осторожно, будто с опаской, взяла бумаги, посмотрела и отложила подальше, на стол. Лена пристально наблюдала за матерью.
— Значит, ты меня обманула?
— В чем? — Светлана Петровна откинулась на спинку стула и спокойно смотрела на дочь.
— В том, что папа умер от инфаркта. Это заключение гистолога. Он утонул. Значит, ты знала это?
— Ф-фу! Как ты меня напугала. — Светлана Петровна спокойно встала и подошла к Лене. — Ты зачем приехала-то? Даже руки трясутся. В середине рабочего дня… Ради этого? — Мать повернулась и, как показалось Лене, даже с некоторым презрением кивнула на листы.
— Мама, но как же? — У Лены вдруг сморщилось лицо, но она не заплакала, сдержалась. — Это ведь… папа… О папе… — Она смешалась. — Ты, значит, знала? Но почему мне не сказала? Зачем это надо было скрывать?
— Я могла бы и не скрывать. — Светлана Петровна пальцами потерла лоб, постояла немного, как бы в размышлении, и вернулась за стол. — Но… я решила, что скрыть будет лучше. Для тебя. Тебе было бы неприятно узнать правду. Ведь это был твой отец, ты его любила…
— Мама! Ты так говоришь, и голос у тебя такой странный… А ты что, его не любила? — Лена подошла к ее столу и встала прямо напротив матери, во все глаза вытаращившись на нее.
— О-о-ой, девочка… Лучше бы нам оставить этот разговор на потом. — Светлана Петровна надела очки и сделала вид, что ей надо заниматься делами.
— Нет, скажи! Ты его любила?
— Послушай, возвращайся на кафедру. Мы вечером поговорим.
— Нет, я никуда не уйду, пока ты не скажешь!
Светлана Петровна в раздражении опять встала и прошла к окну.
— Ну, что ты ведешь себя как бешеная кошка? Даже неудобно перед старшей сестрой. Примчалась, глаза горят, размяукалась… Любила, не любила… Я специально не хотела тебе ничего говорить. Я, наоборот, очень старалась скрыть ото всех, что отец утонул. Специально даже выбила разрешение на вскрытие не в Бюро, где у тебя кафедра, а у нас в патанатомии, у меня здесь с заведующим хорошие отношения… В справке о смерти написано «инфаркт». Откуда ты вообще взяла это заключение?
— Случайно нашла. У лаборантки… — С Лены будто слетело все напряжение, она обмякла, опустилась на стул у материного стола. Значит, действительно у мамы были причины скрывать правду. — Но почему? Зачем это надо было делать?
— Знаешь, дорогая, — мать села у стенки на стул для посетителей, устало сложила на коленях руки, — оказывается, имеет значение не только, как ты живешь, но и как умираешь. Извини, что мне приходится тебе это говорить, но твой отец жил, как идиот, и умер, как идиот.
Лена слово вымолвить не могла от изумления.
— Послушай, не смотри на меня так. — Светлана Петровна вдруг вытащила из кармана пачку сигарет и закурила. Дома Лена никогда не видела, что мать курит.
— Да я не курю, по большому счету, так, балуюсь… — мать будто угадала ее мысли. — Я не хотела начинать этот разговор. Ты сама прибежала. Я вообще никогда не хотела говорить с тобой о его смерти…
Как странно говорили в детстве: «Рот на замок». Вот такой замок у Лены сейчас на губах. Челюсти сомкнуты, губы сжаты. И она не может этот замок разомкнуть…