Экспромт
Шрифт:
Им не надо было прокалывать пальцы булавкой и скреплять кровью клятву в вечной дружбе. Потому, когда всплыла нынешняя история с адюльтером Ольгиного мужа, Геля не терзалась долгими раздумьями, открывать ли подруге глаза на происходящее или, ради благополучия дочери, закрыть свои.
– Ты как вообще? – спросила Гелька после всего, ею изложенного, и их общего непродолжительного молчания.
– Вообще? Пока никак! – ответила пребывающая в ошеломлении Ольга. – Все это надо переварить, ты же понимаешь… Может даже, как англичане, переспать с этой мыслью. Ты
– Я надеюсь, ты… того… никаких глупостей? – потребовала гарантий Ангелина, восхищенная выдержкой подруги.
– В смысле – руки на себя наложить? Ты что, с ума сошла? У меня ребенок!
– Ребенок в Англии обучается, и, зуб даю, уже вовсю с английскими студентками хороводится! Недаром даже на каникулы домой не рвется. Лишний раз матери не позвонит.
– Не твое дело! – оскорбилась Ольга. – За своим ребенком лучше приглядывай!
– Ты права, – чувствуя резон в словах подруги, не стала возражать Геля. – А… в том смысле, что гонцу за плохие вести отрубают голову?
– То есть?
– Ну… змеюка-то – моя доченька! То есть я как бы причастна…
– Ее родив когда-то, что ли?
– Ну да. Конечно, когда это было, но я с себя ответственности не снимаю! Наш с ней разговор еще впереди.
Ольга промолчала.
– А ты когда со своим дражайшим разбираться станешь?
– Да не знаю я ничего, – прорвалось, наконец, у подруги раздражение, – иди уже ради бога!
– Ну, так я пошла? – стоя в дверях, все еще сомневалась черная вестница, не вполне доверяя Ольгиному спокойствию.
– Иди-иди!
– А … джигиту-то своему скажешь?
– Ты уйдешь, наконец?! Сказала же – позвоню!
Но первой, не выдержав, позвонила все-таки Геля.
– Ну, ты как? – спросила осторожно.
– Муки больной совести не дают тебе покоя? – хмыкнула Ольга.
– Ты что, пьяная?
– Вот пытаюсь напиться, но не получается.
После ухода Гели она достала из бара бутылку коньяка, спустилась в кухню, выудила из холодильника кое-какую закусь. Никак она не могла усвоить эту западную манеру – пить, не закусывая, даже в стрессе. Выпила рюмку, следом – вторую. Внутри не отмякло, в голове не прояснилось, рефлексы не тормозились. Впрочем, Ольга и по жизни была тормозом, куда уж больше тормозить. Из-за этого она даже от собственной машины долго отбояривалась, хотя муж настаивал.
– Я в первый же день в кого-нибудь впишусь! Или в меня кто-то впишется!
Все же машину он ей подарил на очередной день рождения, и даже права она получила, точнее, муж их купил. А езде обучал на глухих лесных и сельских дорогах.
– Так давай ко мне! Вместе напьемся!
– А Аркашка дома?
– Дома, отпуск у него, – вздохнула Геля.
– Не, не поеду.
– Может, на пару дней скроемся на базе отдыха?
– Ага, чтоб Володе сразу донесли!
– Так необязательно же на вашей!
– Ну какая база? Разве там скроешься? Лето, толпы молодежи. Не хочу никого видеть.
– Тогда вот что, –
– Разве такое забудешь! – повеселела Ольга. – Но ты-то ведь не в отпуске?
– Этот вопрос я решу.
– А когда решишь?
– Да прямо сейчас и начну решать.
– А Аркашке что скажешь?
– Скажу что-нибудь…
– А когда поедем? – загорелась Ольга.
– Машина где?
– Где ж ей быть? Стоит себе в гараже, как обычно.
– Жива-здорова?
– Что с ней сделается!
– А… с Вовкой когда объясняться будешь?
– Успею. Не готова пока. Встречаться с ним не хочу. Видеть не могу.
– Вот и я с Кларкой пока не могу. Надо дозреть. Аргументы сформулировать. А то без аргументов я ее просто побью!
– Или она тебя. Нет, ты пока погоди. Клара же ему пожалуется. Я должна первой. Использовать фактор неожиданности. Вот что, а давай сегодня вечерком и выедем?
– Ладно. Собирайся пока – и ко мне. А как же Вовка? Как объяснишь свое исчезновение?
– Записку напишу. Придумаю что-нибудь убедительное.
– Только не пей больше!
Геля с большой настороженностью относилась к водительским способностям подруги. Обычно она под разными предлогами отказывалась с ней ездить, а если изредка такое и случалось, то всю дорогу сидела зажмурившись и стараясь думать о чем-нибудь приятном, в ожидании страшного удара во встречную машину. Она не хотела нервничать, наблюдая в последние секунды своего земного существования, как на нее неумолимо надвигается встречный железный монстр. Или же – как их Ауди отрывается от асфальта и плавно летит к, волей судьбы выросшему именно в той точке, где им предстоит приземлиться, кряжистому дереву.
Но сегодня были особые обстоятельства. Не до бабских истерик.
– Что, боишься, гаишники права отберут?
– Кто их у тебя отберет, с твоей-то фамилией?
– Ты забыла, что у меня и мужа разные фамилии.
– Ой, будь ты хоть трижды Краснобояровой, какой же мент в нашем городе не знает, чья жена рассекает на красной Ауди с таким-то номером? Просто боюсь за свою молодую жизнь!
– Ладно, – поклялась Ольга, – ни больше, ни меньше! Ни грамма!
Тетя Настя доживала век в умирающей деревеньке Увары, почти затерявшейся в неумолимо наступающем лесу, почти на берегу потрясающей красоты озера. В деревне жителей осталось от силы десятка полтора-два, упертого старичья, не желающего покидать места, где вся жизнь прошла. Скоро и их не останется – перемрут, а кого-то дети все же уговорят переехать к ним, соблазнившись небольшими деньгами, которые обещают выплатить за старенькие домишки крутые деловые люди. И раскинется в этом благословленном уголке очередная база отдыха, а Гельке с Ольгой и приезжать уже будет некуда зализывать раны.