Экстремальная Маргарита
Шрифт:
— Но ты ведь не разлюбишь меня за хозяйственную бестолковость?
— Конечно нет!
— Зато я считаюсь приличным программистом.
— Конечно, Маша! — Меня все хотят. Как программиста, конечно
Это ведь тоже что-то значит, правда?
— Да.
— Я успешно самореализуюсь, я получаю такое удовольствие от работы… И наверное, это как-то компенсирует мои многочисленные недостатки, да?
— Я тобой горжусь! — со слезами на глазах выкрикнул Здоровякин.
— И поэтому прощаешь мне грязный пол, отсутствие
— Запросто!
— И я так тебя люблю! — счастливо вздохнула Маша. — Пойдем. Пирог готов. Надолго отпустили-то после бессонной ночи?
Знала бы Маша, насколько бессонной была сегодняшняя ночь для Ильи! Но ее вера в порядочность Здоровякина была безгранична. «Если бы у него что-то было с той бесподобной блондинкой, с которой его видели, он бы сразу мне сказал! — удовлетворенно думала Маша, вытаскивая пирог из духовки. — Он ведь совсем не способен лгать. Он безупречно честный… Ух ты, получилось!»
— Маша, ты меня удивляешь! — потрясенно заметил Илья, разглядывая пирог. — Впервые в жизни, и так удачно!
— Сама не ожидала. Наверное, потому, что думала о тебе.
Илья оглянулся в поисках места, куда бы можно было присесть с тарелкой без ущерба для одежды. Вся кухня была засыпана мукой.
— Вообще-то я на пять минут, — признался он
Привидения примчались на кухню за порцией пирога. С них сыпалась мука. А вскоре потекло и смородиновое варенье, присутствовавшее в начинке.
— Всего на пять минут! — расстроилась Маша. — А мне, кажется, придется заняться генеральной уборкой, — обреченно вздохнула она.
Маша уже думала о том, что надо выбирать менее трудоемкие способы выражения любви к мужу. Тем более тревога оказалась ложной.
— Блестяще, блестяще! — чавкал пирогом Илья. — Ты проявляешь разносторонность истинно талантливого человека. Тебе все удается!
…Направляясь обратно на работу, Здоровякин не мог не признать мудрости Валдаева. Действительно, как все было бы сложно, и мрачно, и безысходно, расскажи он сейчас Маше о Настасье. Теперь же он оставил дома счастливую, ничего не ведающую жену. Только на душе было мерзко.
Проходя мимо остановки и увидав троллейбус номер 8, Илья вспомнил, что тот идет по Дебютной улице, где находится бутик «Галерея цветов». Повинуясь секундному порыву, капитан ринулся в распахнутые двери троллейбуса.
* * *
Валдаев трезво рассудил, что, предложи он Зуфару Алимовичу снова пустить «наружку» за вернувшимся из Москвы Кобриным, начальник скажет: «Вот ты и займись!» Но капитану совсем не улыбалось мотаться по городу за вице-президентом «Пластэка» в двадцатипятиградусный зной, в надежде «вычислить» его сексапильную подружку-блондинку, упущенную Здоровякиным. Поэтому он поступил просто и бесхитростно.
— Здрасьте, Ярослав Геннадьевич, — объявил он, вваливаясь в прохладный кобринский кабинет. За спиной сияла секретарша
Аллочка поставила на стол между мужчинами два запотевших бокала с ледяной водой и скрылась.
— Выяснилось что-то новое? — с некоторой тревогой спросил Кобрин.
— Да. Ярослав Геннадьевич, я вас обрадую: вы входите в круг лиц, подозреваемых в причастности к убийству Никиты Кармелина.
— Серьезно? — криво усмехнулся Кобрин. — Спасибо за откровенность.
— Поэтому за вами было установлено наружное наблюдение.
Улыбка сползла с лица Ярослава Геннадьевича. Валдаев с умным видом достал записную книжку и раскрыл ее наугад:
— Здесь у меня результаты наблюдения за вашей активной, насыщенной жизнью.
Кобрин нервно отхлебнул воды из бокала.
На странице, которая была сейчас перед глазами Александра, значилось: «Вера (стюардесса „Трансвэйз“) — 378-907. Вероника (из библиотеки им. Горького) — 354-665. Валерия (гор. администрация, юр. отдел) — 689-332. Валентина (ТЮЗ) — 540-481».
Сведения скорее отображали размах и напряженность сексуальной жизни самого Александра, нежели имели отношение к господину Кобрину. Но бедный Ярослав Геннадьевич этого не знал. Он немного спал с лица.
— И я хотел бы прояснить некоторые моменты.
— Пожалуйста.
— Вы неоднократно встречались с девушкой весьма впечатляющей внешности. Блондинка с шикарными формами.
Кобрин взволнованно задышал.
— Наш разговор никак не фиксируется, — напомнил Саша. — Пока.
— Я хотел бы сохранить конфиденциальность. Насколько это возможно в расследовании убийства.
— Вы достаточно проницательны, Ярослав Геннадьевич. Трудно говорить о какой-то там конфиденциальности, когда на руках труп.
— Но поверьте, девушка не имеет совершенно никакого отношения к смерти Никиты Андреевича.
— Правда? — удивился Валдаев. — Да что вы!
— Правда. Но если моя связь с ней всплывет, мне можно заказывать катафалк.
Саша пристально взглянул на собеседника, уже теряя интерес и к нему, и к его таинственной подружке. Интуиция подсказывала, что они с Ильей наткнулись на банальный факт супружеской измены.
— Рассказывайте, — разочарованно вздохнул Валдаев. — Если я удостоверюсь, что ваша знакомая действительно не причастна к гибели Кармелина, я буду нем, как евнух.
— Почему как евнух? — удивился Кобрин. — Вроде бы им отрезали не язык?
— Это я так, чтобы вы расслабились, — кивнул Валдаев. — Давайте-ка по порядку. Имя, фамилия, год рождения, адрес…
— Монастырская Янина Всеволодовна… — начал делиться интимными воспоминаниями Кобрин. Валдаев почему-то внушал ему доверие. Возможно, с этим парнем на самом деле удастся договориться…