Экзамен на бога
Шрифт:
– Что? А! Ну сюда я добрался, разбил окрестности на сектора, в каждый отправил клона тебя искать, сам ждал. Тут Бджил прилетел. Дальше все понятно и просто.
– Неужели так просто?
– Ну привел меня Бджил за тобой, и все дела.
За разговором они прошли весь коридор до выхода. Место, где Настины камешки встретились с рогачами, отличалось лишь серым налетом на песке и на стенах. Усовершенствованная модель как-никак! Можно гордиться.
Настя зажмурилась от яркого солнца, а когда глаза открыла, то подпрыгнула на месте:
– Просто пошел за Бджилом, и все? А кто
– Черт. Понадеялся, что клоны успеют всех убрать, а то бы чуть задержался.
– Так! Здесь еще и не все? Сколько твои клоны успели закопать?
Настя оглядела поле, или, вернее, бархан битвы. Полдюжины рогатых!
– Сколько всего было?
– Я считал? – огрызнулся Семка. – Может, два дцать, может, тридцать. Настя, они сами первыми начали!
– Ладно, остынь. Я сама две дюжины испепелила. А первого когтями зарезала. Очень они мне не понравились. И вообще, поехали уже к нашим, там все давно с ума сходят.
– Да я пару клонов отправил, чтобы сказали, мол, все в порядке, задержка вызвана обнаружением прямого пути…
– Вот. Чуть не забыла. Где портал, я его не вижу?
– Позади тебя. Но вход с той, с его обратной стороны, отсюда и не почувствовать. Все, рисую дверь, и прыгаем домой – я проголодался. А тебе вот.
Семен протянул изрядно помятую, но в целой упаковке шоколадку.
– Только пополам.
– Я когда-нибудь возражал?
Семен закончил дверь, больше похожую на небольшой люк, и почесал затылок.
– Барсук фиг пролезет, опять обидится. А я всю краску на ту дверь израсходовал.
– Виктор Иванович человек отходчивый.
– Тогда пошли.
Семен вытер руки песком и уставился вдаль, подыскивая место для первого прыжка.
– Вон туда…
– Постой. Поцелуй меня.
Семен аж закашлялся.
– С чего вдруг? – спросил он, отводя глаза.
– Ты же давно хочешь.
– Мало ли…
– А сейчас и я хочу.
Семен зажмурился и неуклюже коснулся губами ее губ.
– Ты что, никогда не целовался? – удивилась Настя.
– Ну… когда в бутылочку играли. Или в фанты. Меня же всерьез не воспринимали. А не всерьез мне не хотелось.
– Я вообще-то, если честно, тоже. Ну не целовалась по-настоящему. Считала это глупостью и ниже достоинства. Да и не было таких мальчишек, с кем хотелось бы. Так что опыт у меня теоретический, но богатый. Тут на днях Юстина Серене очень подробно рассказывала. Глаза закрой, а то я стесняюсь.
Через минуту за спиной дважды громыхнуло, и Настя отстранилась от Семки.
– Я сейчас умру, – сказал он, не открывая глаз.
– Нас сейчас папа убьет за такое опоздание. Кстати, что там громыхнуло? Ну елки-палки.
С верхушки ближайшего бархана, оставив на нем цепочку следов, скатился мертвый минотавр.
– Это ты его?
– Клоны. Нельзя же было без охраны оставаться.
Он вдруг немного хитро, но очень открыто улыб нулся:
– Ты не переживай, я им всем велел отвернуться.
– Сам понял, что сказал?
Глава 5
Сады Семирамиды
33
Примерно в
Все уступы были покрыты гладкой и очень тонкой не более чем по щиколотку пленкой текущей воды.
Вода водопадами стекала со склонов гор на Верхний уступ, растекалась по нему равномерно, словно кто-то ее специально размазывал ровным слоем, как масло на бутерброде. И эта вода бесшумно стекала тончайшими зеркальными пленками по всему периметру его боковой поверхности на Второй уступ. Заливала его гладкую как стол поверхность и столь же бесшумно и неспешно скатывалась на Нижний уступ, или на нижний Большой Стол. А вот с него сбегало вниз множество небольших ручейков, большинство из них сразу исчезали в земле, но многие текли крохотными, богатыми рыбой и много чем еще речушками по поверхности земли к побережью и впадали в море, порой образуя роскошные, пусть и крохотные дельты. С сотнями островков площадью, редко позволявшей лечь на островке более чем одному человеку, но невероятно и причудливо заросших то кустами, то камышами, то высокими травами.
Семен проследил пути подземных водостоков – те прямиком, как по канализации, уносили воду далеко в море, где она била прохладными ключами.
Поверхность всех уступов была поросшей густыми, мягкими – даже скорее мягчайшими и нежнейшими на ощупь – водорослями. Короткими, не путающими ноги и очень приятными при прикосновении. Не скользкими! В водорослях носились стайки микроскопических водных созданий. Рыбок, медузок, крабиков, осьминожков. Ночью все это светилось разноцветным мерцанием. Красота!
А еще на Нижнем уступе через каждые двадцать шагов попадались огромные, с чемодан, раковины-жемчужницы. Они сами раскрывались при приближении и безо всяких опасений выставляли на обозрение свои сияющие разноцветным перламутром внутренности. В них буквально горстями лежали идеальной формы жемчужины всех цветов, оттенков и размеров. Встречались даже с мраморными разводами.
По третьему уступу сейчас плыла скала. Яркая, всех оттенков голубого и синего, чуть расширяющаяся кверху, вся округлая, пусть и неправильной формы, с расщелинами и торчащими наверху разновысокими зубцами в форме цветочных лепестков. Больше похожая на причудливую вазу из камня работы какого-нибудь сюрреалиста. Но это была каменная скала. Огромная, с пятиэтажный дом на два подъезда. Подобно айсбергу отколовшаяся от каменной плоти горы. И при этом она плыла по течению, влекомая водой, стекающей по Верхнему уступу. Это течение порой с трудом несло вперед древесный лист, в смешной глубине воды цеплялись за дно небольшие ветки. А скалы плавали… Или скользили, словно по льду.