Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель

Корнев Павел Николаевич

– Что с ним? – бросился к лежавшему на земле графу выскочивший из леса несколько минут спустя Джед.

– Перегрелся, – усмехнулся я, подхватил мешок и приказал настороженно озиравшимся по сторонам пехотинцам: – Хватайте его и возвращаемся в лагерь. Надо убираться с этого острова.

– Быстрей! – рявкнул на парней сержант и зашагал рядом, с интересом поглядывая на новую одежку. – Удачно сходили?

– Более чем, – улыбнулся я.

– Ну и слава Святым! Мы уж и не чаяли вас живыми увидеть, – признался Джед.

До

песчаной отмели добрались без приключений. Парни поочередно волокли так и не пришедшего в себя графа, я по мере сил не давал дотянуться до солдат переполнявшей дорожный мешок тьме.

Очнувшийся граф уселся на расстеленный на песке плащ, когда пехотинцы уже заканчивали сворачивать лагерь. Обхватив голову руками, Рауль зажмурился и что-то неразборчиво простонал себе под нос.

– Вино есть? – поинтересовался я у сержанта.

– Вот, – снял с пояса фляжку тот и предупредил: – Последнее.

– Держите-ка, ваше сиятельство, – присел я рядом с графом. – Давайте, до дна.

– А?! – с трудом сфокусировал на мне взгляд шеф дворцовой охранки. Потом уже куда разборчивей выругался и присосался к фляжке. – Себастьян, тебе говорили, что ты конченый подонок?

– Неоднократно, – возвращая опустевшую фляжку опешившему сержанту, ухмыльнулся я. – А еще гад, сволочь и выродок.

– Все так и есть, – поднялся на ноги Рауль и покачнулся. – Такую свинью подложил…

– Хотите вернуться?

– Я? Святые упаси! – содрогнулся граф. – Прости, любовь моя, но долг превыше всего!

– Не обращай внимания, – посоветовал я Джеду и, ухватив Рауля под локоть, повел его с отмели. – Неужели не понравился прием?

– Безумно понравился, – не стал скрывать очевидного граф Луринга, – но я имел глупость пообещать старым ведьмам избавить их лес от тьмы, и мне от этого не по себе.

– Ничего, скоро отпустит. Уберемся с острова и отпустит. Сразу…

Вот только с ходу убраться с острова не получилось. Стоило приблизиться к скалам, как с облюбованной нами для вчерашней ночевки площадки полетели стрелы. Пехотинцы в ответ поспешили разрядить арбалеты в прятавшихся меж камней лучников и, укрываясь за щитами, отошли в поле.

Ситуация складывалась незавидная – противник контролировал все окрестные высоты, и как только островитяне осознают свое численное превосходство, нас просто-напросто сомнут в рукопашной.

– Влипли? – невесело усмехнулся разом протрезвевший Рауль. – На корабль никак сигнал не подать?

– Вряд ли получится, – мотнул головой сержант, выдергивая засевшую в щите стрелу.

– Придется договариваться, – тяжело вздохнул граф и направился к скалам.

– Стой! – Я бросился за ним, но вспомнил про мешок и, прочертив по земле превращенным в нож когтем круг, кинул его внутрь. – Джед, если кто сюда сунется, руби голову сразу.

– Вас же подстрелят! – всполошился сержант. – Хоть щиты возьмите!

– Пустое! – отмахнулся Рауль и беззаботно зашагал к скалам.

Как

ни удивительно, стрелять по нам не стали. Более того – на поле сразу же спустились трое островитян. Горцы оказались невысокими, бледными и худыми. И только руки с широкими натруженными ладонями ясно показывали, что перед нами вовсе не находящиеся на последнем издыхании задохлики. Да и доспехи ковали, несомненно, мастера своего дела. Короткие клинки пока обнажены не были, но не думаю, что с ними дела обстоят хуже. И что самое интересное – у всех мечей гарды самоцветами изукрашены. Курчаво живут ребята…

– Вы освободили лес! – с ходу заявил самый низкорослый из островитян. Его охранники держались немного позади, не убирая, впрочем, ладоней с рукоятей мечей.

– Так получилось, – столь же рубленой фразой ответил Рауль на состоящем из смеси доброй дюжины языков диалекте, бывшем в ходу у пиратов Старого моря. На котором, собственно, и обратился к нам горец. Так вот откуда у них маис…

– Где наконечники? – стиснул кулаки островитянин.

– В лесу. У ведьм, – не моргнув глазом, соврал поднаторевший в дворцовых играх Луринга. Хорошо соврал, убедительно. Я бы поверил.

– Вы погубили мой народ! – взвился на дыбы замахавший руками горец. – Вы умрете!

– Мы можем компенсировать… – начал было граф, но пришедший в бешенство представитель островитян его и слушать не стал.

– Заплатите кровью!

– Заплатим. Едой, – ухватив напрягшегося Рауля за руку, медленно выговорил я. А чем еще? Как ни крути, лес и горы повздорили именно из-за плодородной долины. – Дорого.

– Едой? – моментально успокоился горец. – Продолжай.

– Те наконечники, – махнул я в сторону леса. – Нужны. Дайте нам. На корабле еда. Много.

– Больше нет! – заорал покрасневший от злости островитянин мне прямо в лицо. – Нет!

– Когда будут? И сколько?

– Зимой. В солнцестояние. Два.

– Купим весной, – объявил я и ткнул пальцем в один из золотых перстней старейшины. Карбункул цвета голубиной крови в нем стоил небольшое состояние, но то – в Стильге. Как дорого оценят его здесь? – Продашь?

– Сколько? – сразу же приготовился к торгу горец.

– Мука. Пять бочек, – предложил граф.

– Фу-у-у! – презрительно фыркнул островитянин, но от нас не укрылось, как заблестели у него глаза. – Что еще есть?

– Договоримся, – расплылся в улыбке Рауль, припоминая, сколько загрузили на корабль провизии. – Договоримся…

Надо ли говорить, что так оно и вышло? И пусть на вырученные за бесценок драгоценности наложит руку корона, для нас достойной наградой стала возможность целыми и невредимыми убраться с этого негостеприимного островка. Да и местные обитатели внакладе не остались: изготовят они за зиму наконечники из проклятого металла или нет, как только кончится сезон штормов, к их берегам прибудут забитые провизией корабли королевского торгового флота.