Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
Тогда вышел в комнату и уселся на лавку.
Хотелось рвать и метать, а толку-то? Убийцы связного мертвы и ничего не расскажут.
И как быть? Забыть обо всём и отправиться в Данциг? Но если меня выдернули с полпути, задание должно быть архиважным. Новых инструкций сейчас не получить, но ещё остаётся шанс во всём разобраться.
Мастер Хайнц!
Без трактирщика в этом деле точно не обошлось, его и расспрошу!
Откинув запиравший входную дверь брус, я настороженно выглянул на улицу, там – никого. Тихо, темно, прохладно. Пахло дымом, где-то у соседних домов лениво побрёхивали цепные
Во дворе, к моему несказанному облегчению, собаки не обнаружилось, а высокий дощатый забор надёжно скрывал и от соседей-полуночников, и от припозднившихся прохожих. Нисколько не опасаясь попасться на глаза случайному свидетелю, я перебежал к сараю и под лёгкий скрип ржавых петель распахнул его ворота.
Света с улицы проникало совсем немного, внутри всё оказалось погружено в кромешный мрак. Удалось различить лишь силуэт телеги, да ещё всхрапнула в стойле лошадь. Я принёс из дома подсвечник и прошёлся с ним по сараю. Среди инвентаря ничего интересного не заметил, а вот в набросанной на днище телеги соломе отыскались цеп, выщербленный тесак, топор и длинный лук с колчаном стрел.
Пошарив рукой вдоль бортов, я выудил кожаный планшет и после недолгих раздумий решил, что это один из недавних трофеев – слишком уж тонкой оказалась выделка, да ещё на крышке был вытиснен замысловатый вензель из двух переплетённых между собой букв «Р».
Возможно ли, что это инициалы моего связного?
Могло оказаться и так, и эдак, но поскольку планшет был пуст, голову я себе забивать этим не стал, забрал оставленный на крыльце саквояж и выскользнул через заднюю калитку на улицу. Там огляделся и поспешил прочь, старясь не шагать по дорожной грязи и не оставлять за собой приметных следов, а ступать по росшей вдоль обочин траве.
На тёмных улочках селения не было ни души, лишь гавкали да рвались с цепей чуявшие чужака псы. На ходу я вертел головой по сторонам, пытаясь определить, куда завезли меня похитители, и вскоре разглядел силуэт колокольни и громаду городского храма. Судя по расположению башни относительно купола, логово разбойников располагалось в закатном пригороде Орна.
На центральных улицах был слишком высок риск наткнуться на патруль ночной стражи, поэтому я решил добираться до «Золотого карася» окраинами и для начала миновал три перекрёстка, затем повернул налево. Вскоре вдоль дороги потянулся пустырь, со стороны реки начал наползать туман, а воздух заметно посвежел, но одновременно в нём прорезался едкий запах химикалий, доносившийся от выстроенных на берегу красилен. Начали попадаться склады, а потом я вышел на широкую улицу, соединявшую пристань и городские окраины. На первых этажах выстроившихся в ряд солидных каменных домов были устроены магазины и лавки, сейчас их окна закрывали прочные ставни.
Округа была погружена во мрак, и под прикрытием ночи я двинулся к городу. Держался у стен домов, а на развилках и перекрёстках всякий раз, прежде чем выйти на открытое пространство, внимательно оглядывался и прислушивался. Дважды это уберегло от серьёзных неприятностей: сначала я расслышал стук копыт и вернулся в глухой закуток, затем, напротив, припустил со всех ног, заметив отблески приближающихся факелов и выползавшие из-за поворота тени.
Только проскочил дорогу, и сзади послышалось протяжное:
– Полночь! Всё спокойно!
Патруль ночной стражи протопал в одну сторону, я поспешил в другую. В первый день пребывания в Орне мне удалось
Семьи у хозяина не было, прислуга на ночь уходила домой, а единственного постояльца в моём лице вчера выставили за дверь, поэтому посторонние разговору помешать не могли, оставалось лишь проникнуть внутрь, не переполошив при этом хозяина и соседей. Отпереть входную дверь не стоило и рассчитывать, все окна первого этажа закрывали глухие ставни, а взбираться на второй этаж и взламывать рамы представлялось мне затеей в высшей степени сомнительной. Не хватало ещё сверзиться с верхотуры и свернуть себе шею.
После недолгих раздумий я решил пробраться в таверну через подвал, благо на заднем дворе располагался люк, через который заносили бочонки с пивом и съестные припасы, и запирался он изнутри щеколдой, а не нормальным замком. Створки люка были плотно подогнаны друг к другу, но мне всё же удалось просунуть между ними узкий клинок одного из скальпелей. Пришлось повозиться, прежде чем полоска закалённой стали сдвинула засов, но в итоге всё вышло в лучшем виде.
Спустившись по пыльным каменным ступеням, я опустил створки и остановился, дожидаясь, когда хоть немного привыкнут к темноте глаза. Впрочем, и так пробирался меж бочонков и полок исключительно на ощупь.
К счастью, проход никуда не сворачивал, и вскоре я очутился у выхода из подвала и легонько навалился на дверь. Та едва слышно скрежетнула и поддалась.
Хвала Всем Святым, хозяин не навесил на неё снаружи замок!
С облегчением переведя дух, я пересёк кухню, прошёл через погружённый во мрак обеденный зал и начал подниматься на второй этаж. В тишине скрип лестницы показался просто оглушительным, приходилось ставить ноги на ступени у самой стены. И даже так я надолго замирал на месте, прежде чем сделать следующий шаг. Некоторых людей – особенно с нечистой совестью, – отличает чрезвычайно чуткий сон.
На мою удачу мастер Хайнц оказался не из таких. Он храпел, да так, что отголоски выводимых трактирщиком рулад были слышны ещё в коридоре.
Ничего особо изощрённого я выдумывать не стал. Просто скомкал сбившуюся простыню и запихнул ком влажного от пота тряпья в разинутый рот. Трактирщик моментально проснулся, но спросонья ничего толком не соображал, лишь бестолково пучил глаза и силился заорать. Несколькими расчётливыми ударами я выбил из него дух и запихал импровизированный кляп поглубже в глотку, а потом обмотал голову хозяина простыней и затянул её края в узел на затылке.
Спустить Хайнца на первый этаж особого труда не составило. За ворот ночной сорочки я выволок его в коридор и без лишних церемоний спихнул вниз, а когда бедолага кубарем скатился по ступеням, стащил бесчувственное тело в подвал.
Допрашивать там трактирщика решил вовсе не из опасения, что тот перебудит своими истошными криками соседей, просто в подобных местах неподготовленные люди становятся куда более… податливыми.
Освободив от верёвок несколько подвешенных под потолок колбас, я спутал Хайнцу руки и ноги и лишь после этого поднялся в кухню за масляной лампой. Когда вернулся с ней в подвал, хозяин уже копошился, но ни высвободить запястий, ни даже стянуть с головы простыню он пока ещё не успел.