Экзотические птицы
Шрифт:
— Теперь буду знать, — сказала Таня и вышла из пластмассового закутка. Мадам Гийяр тут же отвернулась, будто забыла о разговоре с Таней, и погрузила лицо в экран своего компьютера.
«Так вот кто был шпионом в лаборатории — Али! — подумала Таня. — И мадам Гийяр это прекрасно знала». Он передавал ей содержание всех разговоров, в том числе, значит, и того, что она, Таня, еще год назад спрашивала про эту дурацкую букву, и мадам Гийяр это теперь вспомнила. Это он собирал данные из компьютера и передавал ей. Поэтому Таню и удивляло, что мадам Гийяр иногда спрашивала то, о чем она знать не могла. Жаль, что Али нельзя въехать по морде на прощание, смылся куда-то. Таня оглянулась. «Ну да черт с ним! У меня теперь другая дорога, в Москву!»
Она без сожаления собрала свои нехитрые пожитки и вышла из здания. У входа ее поджидал Филипп Иванович. Он взял у нее из рук спортивную сумку с вещами, спросил:
— Не жалеешь?
Таня подняла голову, посмотрела на высящиеся вокруг длинные параллелепипеды современных зданий, уходящие в небо, на их зеркальные окна, за которыми делалось неизвестно что, и ответила:
— Бессмысленно о чем-то жалеть. Надо просто двигаться дальше!
— Я сам такой! — усмехнулся в ответ ее спутник.
— Подождите-ка! — вдруг ахнула Таня. — Я сейчас! Отпустив Филиппа Ивановича, которого она держала под руку, Таня быстрыми шагами подошла к продавцу сладостей, у которого несколько дней назад покупала орешки. Как раз в этот момент, кроме самого продавца, у лотка никого не было. В форменной куртке, сверкнув Тане своей незабываемой ослепительной улыбкой, без намека на какой-либо дефект зубов, в качестве продавца перекладывал сладости белозубый Али. Он сделал такое лицо, будто видит Таню впервые, и зацокал на смешной смеси французского и какого-то своего диалекта:
— Что пожелай такой красивый девуска? Миндаль в цоколад? Карамель? Мороженое?
— Что, сослали с понижением в должности? — поинтересовалась Татьяна. — Не оправдал высокого доверия?
— Мой не понимает! Миндаль в цоколад? — продолжал лепетать Али.
— Ах ты, козел! — сказала ему Татьяна. — Тщательней надо работать, ребята, тщательней! Чтобы дураки-исследователи не засекли, как ты им поздравления шлешь, взламывая коды!
Али вытащил Тане самую красивую упаковку орешков в шоколаде и, протягивая ее, наклонился поближе.
— Ай-ай-ай! — с лукавой улыбкой сказал он. — Такой красивый девушка, а в качестве кода, — быстро продолжил он на своем обычном чистейшем французском языке, — выбирает дату рождения своей матери! Это же надо сообразить такое придумать! Это же не камера хранения на вокзале Ватерлоо!
Таня открыла рот от удивления.
— Пятнадцать франков давай! Пятнадцать франков! — завопил он, вдруг выпрямившись, опять на своей тарабарской смеси, увидев, что к лотку приближаются другие покупатели. Таня протянула ему деньги и уже без злости, с усмешкой сказала:
— Ну, счастливо тебе оставаться, пока!
— И вам счастливо, и вам сцастливо! — закивал Али, сложив на груди руки, будто японец.
— Чего это ты с ним? — спросил Филипп Иванович, издалека наблюдавший эту сцену, когда Таня подошла к нему.
— Да ничего! Запуталась с ценой. Впрочем, у каждого своя работа, — пробормотала она.
Янушка тоже ничего не могла понять.
— Почему так быстро уезжаешь? Ведь ты же хотела остаться!
— Я встретила человека, и все переменилось, — пыталась отбиться от нее Таня. На душе у Тани действительно было тревожно.
— Человека? А как же твой парень?
— Он не звонил мне уже больше года. Наверное, я просто строила иллюзии. — Таня не знала, перед кем и зачем оправдывается — то ли перед Янушкой, то ли перед своими прошлыми думами об Ашоте.
— Вот как плохо не быть буддисткой! — заключила Янушка, приехав в аэропорт проводить Таню и с благодарностью зажав в руках ее подарок — дорогущий прекрасный альбом с фотографиями красивейших видов Парижа.
— Здесь действительно все те места, где мы с тобой были, — сказала Янушке Таня. — Дай слово, что приедешь к нам в гости!
— Даю! Как только смогу приехать из Австрии. — Улыбка Янушки была легкой, как безмятежный тополиный пух, что в июне кружит по Москве, но в уголках ее глаз краешком застыла печаль.
«Не так легко на самом деле дается человеку одиночество», — подумала Таня. И хрупкая фигурка Янушки — девушки-подростка в голубенькой рубашечке, в простой черной курточке, с рюкзачком за плечами, с мальчишеской стрижкой вразлет, — машущей на прощание рукой, так и стояла перед глазами, пока лента эскалатора не увезла Таню и ее спутника к самому выходу на летное поле.
«Будь осторожнее! Работа с отходами — вовсе не шутка!» — хотелось крикнуть Татьяне, но кричать было некому. Синий автобус с Янушкой давно уже вращал колесами на обратном пути в Париж.
В день перед вылетом Таня опять позвонила домой.
— Мама, я еду к вам! Завтра увидимся! — закричала она. И тут же услышала мамин озабоченный голос. Посыпались вопросы: почему так срочно, да не случилось ли чего? — Ничего не случилось! Просто так складываются обстоятельства! — Филипп Иванович, с которым они практически не разлучались в течение последних нескольких дней, наблюдал за ней с некоторого приличествующего случаю расстояния. — Да! Забыла сказать вам, не надо меня встречать! Меня довезет мой знакомый!
— Но как же? Папа обязательно захочет приехать в аэропорт! Ведь мы не виделись так долго! — В мамином голосе слышалось недоумение.
— Не надо! Пожалуйста! — как заведенная повторяла Таня.
И на мамин вопрос, кто такой этот неожиданный знакомый, с которым нельзя познакомить отца, Таня с досадой, в которой узнала прежнюю себя, ответила со скрытым раздражением:
— Я потом расскажу!
— Ну хорошо, мы все равно очень рады, что скоро увидимся! — У мамы стал какой-то странный, пустой голос, и Таня испугалась, что мама сейчас первой повесит трубку. Ужасные часы, которые она пережила в беспокойстве за родителей всего несколько дней назад, запах дома, по которому Таня действительно соскучилась, родительское участие, забота о ней — все это мгновенно всплыло в ее памяти. «Конечно, я обидела их, не разрешив приехать в аэропорт», — пронеслось у нее в голове. Но ей очень нужно было знать, как поведет себя Филипп Иванович в Москве. И кто его встретит. Надо было спешно выправлять положение.