Эль Корасон

Бенедиктов Кирилл Станиславович

В таком положении и нашел его на рассвете Ланселот Стиллуотер, осторожно выехавший на утыканную мертвыми деревьями болотистую проплешину, посреди которой зияла наполненная черной, вязкой на вид водой квадратная яма.

– Вы вовремя, Ланселот, - сказал ему Анненков.
– И хорошо, что с лошадью. Веревка есть? Отлично. Нам придется понырять.

18.

– Прежде всего, - сказал капитан Анненков, - я хотел бы с вами попрощаться. Вряд ли мне представится такая возможность после того, как я закончу свой рассказ.

– Это еще почему?
– подозрительно спросил дон Луис. Он спустился в гостиную в охотничьем костюме, не успев переодеться

после проводов Гутьерреса.

– Да, Юрка, что это ты придумал?
– поддержал его Стеллецкий. Ник, в отличие от хозяина «Холодной горы», выглядел по-домашнему: мягкие фланелевые брюки, теплый белый свитер из шерсти альпаки. В руках Стеллецкий рассеянно вертел пузатый бокал с виски.

– Расследование завершено, - пожал плечами Анненков.
– Больше мне здесь делать нечего. И я не думаю, что кто-то из вас захочет пожать мне руку.

– Сеньор капитан нас интригует, - тонко улыбнулась Миранда.
– Вполне в духе английских детективных романов, которые так замечательно пишет эта… как ее… миссис Кристи.

– О, так даже интереснее!
– поддержала ее Машенька.
– В этих романах сыщик обязательно собирает всех в одной комнате, запирает двери, а потом объявляет…

Тут она сделала большие глаза, смешно свела к переносице брови и с выражением произнесла:

– Преступник среди нас, господа!

Стеллецкий громко рассмеялся, но смех его прозвучал одиноко.

– Предлагаете закрыть дверь?
– без улыбки осведомился Анненков.
– В таком случае следует кое-кого подождать; собрались еще не все.

– Так значит, это правда?
– быстро спросил дон Луис.
– Преступник действительно один из нас?

Прежде чем ответить, капитан немного подумал.

– Нет, - сказал он наконец.

– Тогда зачем вся эта комедия с запиранием дверей? Не понимаю!

– Ваша жена уже ответила на этот вопрос. Так интереснее.

– Ну-ну, - скептически хмыкнул дон Луис.
– И кого же мы ждем?

– Ланселота Стиллуотера. И, возможно, еще одного человека. Впрочем, я могу начать свой рассказ и без них. Предлагаю всем наполнить бокалы: история, которую вам предстоит услышать, довольно долгая.

Рассказ капитана Анненкова

С самого начала я допустил ошибку, которая едва не завела все расследование в тупик. Я очень долго не мог поверить, что кристалл горного хрусталя, который прапрапрадед нашего любезного хозяина выиграл в кости, действительно обладает какими-то особыми свойствами. Должен признаться, что я всегда был большим скептиком, чем, например, мой друг полковник Стеллецкий, но даже он в магию кристалла не верил. То, что полковник был лично заинтересован в том, чтобы считать El Corazon простым куском кварца, я понял далеко не сразу.

А ведь разгадка истории лежала буквально на поверхности - достаточно было поверить в магические свойства драгоценности рода де Легисамо. Тогда все сразу вставало на свои места…

Дон Луис неоднократно упоминал, что для эффективного использования талисмана нужны особые способности. Это второй ключ к разгадке, на который, к моему стыду, я тоже не обратил поначалу должного внимания.

Дело в том, что сокровище дона Луиса не выполняло желания в буквальном смысле этого слова. Оно вообще ничего не выполняло - его функция заключалась совсем в другом. И здесь я должен поблагодарить господина барона: без его потрясающих познаний в этой области я вряд ли вышел бы на след.

Я не знаю, правда ли El Corazon создали атланты, как говорит господин барон. Но кто бы это ни был, они создали машину для записи души.

Что представляет собою душа, мы не знаем. Но если вообразить, что это некие колебания волн, подобные звуковым, то их можно будет записать на

подходящем для этого материале, в точности так, как Томас Эдисон записал музыку на пластинках для своего фонографа. Мне кажется, что El Corazon и есть такая пластинка, фонограф и еще что-то, для чего у нас пока нет названия. Он воспринимает мелодию человеческой души и сохраняет ее внутри себя. И там, внутри, эта мелодия постоянно звучит, не затихая ни на мгновение. Когда первый владелец сокровища, Мансио Серра де Легисамо, использовал его для выигрыша в карты или кости, он по простоте своей думал, что волшебный кристалл сбивает руку противника или заставляет его идти не с той масти. На самом деле талисман просто записывал мелодии душ тех, кто сидел с Мансио Серра за одним столом. И даже, наверное, не мелодии целиком - потому что, если моя догадка верна, для того чтобы записать полноценную копию души, требуется время, - а только наиболее «громкие» их ноты: азарт, алчность, стремление выиграть любым способом, честным или нечестным… А сам Мансио, желая своим противникам проигрыша, каким-то образом влиял на эти ноты, искажал их звучание, превращал музыку в какафонию. И вот еще что очень важно - копия души, запечатленная в кристалле, сохраняет связь со своим оригиналом! Поэтому те, кто садился играть с хозяином талисмана, все время проигрывали. Их души поневоле входили в резонанс с колебаниями кристалла, а руки совершали те действия, которые были выгодны Мансио Серра. Если бы прапрапрадед дона Луиса как следует разобрался в свойствах доставшегося ему сокровища, он вообще мог бы не играть в азартные игры - достаточно было посидеть за обедом с каким-нибудь богачом, и тот совершенно добровольно отдал бы ему все свое состояние… Впрочем, под конец он, наверное, все-таки кое о чем догадался и сам: об этом косвенно свидетельствует история с епископом Сьюдад-де-лос-Рейес и дочкой вице-короля. Однако догадался он или нет, рассказать наследникам о свойствах кристалла Мансио не успел, поэтому всем последующим владельцам сокровища приходилось разбираться с кристаллом самостоятельно.

Вот и выходит, что дон Луис колол королевской печатью орехи. Вместо того, чтобы использовать кристалл там, где он действительно мог пригодиться - в общении с деловыми партнерами, например, - де Легисамо проводил ночи напролет, разговаривая с машиной, которая ничем не могла ему помочь в его бизнесе. Зато El Corazon послушно записывал все движения души самого дона Луиса, так что к моменту его знакомства с Машей Малютиной копия, хранившаяся в кристалле, по сути, ничем не отличалась от настоящего, живого де Легисамо…

– Но как же моя торговля хлопком?
– возмущенно фыркнул дон Луис.
– Вы же не станете отрицать, что я никогда не добился бы таких превосходных результатов, если бы не El Corazon!

– Должен вас разочаровать, - ухмыльнулся Анненков.
– Ваши достижения в бизнесе - исключительно ваша заслуга. Магия здесь абсолютно ни при чем. Я знавал некоторых дельцов в Соединенных Штатах, которые верили, будто их миллионы - результат особо теплого к ним отношения со стороны Господа Бога. Если вам нравится уподобляться этим джентльменам - пожалуйста, но, с моей точки зрения, кристалл никак не может повлиять на котировки акций на бирже.

– А превосходные контракты, которые я заключал с покупателями в Манаусе?
– не сдавался дон Луис.
– Ведь отчего-то же они выбирали именно мой хлопок!

– Поймите одну простую вещь: El Corazon не работает на расстоянии. Вы всегда брали его с собой на деловые переговоры?

Де Легисамо заметно смутился.

– Нет… я вообще старался не выносить его лишний раз из дому. Поездка в Баию была исключением, поскольку дела требовали, чтобы я задержался в Бразилии надолго.

– Кстати, о Баие. Когда вы ухаживали за вашей будущей женой… вы надевали El Corazon?