Элантрис
Шрифт:
К несчастью, он подарил Сарин прекрасную возможность.
– Никто не может служить Джаддету? – непонимающе переспросила она. – Даже ты?
Смешной довод, учитывая, что принцесса нарочно переврала смысл слов жреца. Сарин знала, что в споре о достоинствах веры не ей тягаться с джьерном. Но она и не собиралась оспаривать его учение, только подпортить проповедь.
Хратен вскинул голову, тут же осознав ошибку. Все приготовления пошли коту под хвост; к тому же толпа задумалась над последним вопросом.
Джьерн доблестно попытался сгладить
– Что нам делать? – вопрошала принцесса, качая головой. – Боюсь, что нам, простым людям, недоступны высокие рассуждения жрецов.
И на этом проповедь закончилась. Люди начали переговариваться между собой и расходиться, многие посмеивались над выходками жрецов и нелепостью религиозных постулатов. Сарин заметила, что большинство принадлежало к знати; судя по всему, джьерну стоило немалого труда затащить их на элантрийскую стену. Она злорадно ухмыльнулась, представляя попусту затраченные фьерденцем уговоры и подготовку.
Хратен наблюдал за тем, как тщательно организованное собрание разваливается у него на глазах. Он не пытался продолжить проповедь или обругать нечестивцев; злость и крики принесут больше вреда, чем пользы.
К немалому удивлению Сарин, джьерн отвернулся от расходящейся толпы и наградил ее любезным кивком. Не поклон, но подобный жест от дереитского жреца много значил: признание заслуженной победы, сдача позиций достойному противнику.
– Вы ведете опасную игру, принцесса.
– Вы еще убедитесь, что я прекрасный игрок, джьерн.
– Тогда до следующего раунда. – Хратен махнул невысокому светловолосому арелонцу в жреческой одежде и двинулся к спуску.
Во взгляде второго дереита не наблюдалось ни уважения, ни даже терпимости – в нем горела ненависть, и Сарин пробрала дрожь от ее тяжести. Жрец изо всех сил сжимал зубы, и принцессе показалось, что еще мгновение, и он придушит ее, а потом перекинет через перила. От одной мысли об этом у нее закружилась голова.
– Он меня беспокоит, – заметил Эйш. – Я встречал подобных людей, и ничего хорошего от них ждать не приходится. Плотину с тонкими укреплениями непременно когда-нибудь прорвет.
Сарин согласно кивнула.
– И он не фьерденец. Похоже, он слуга или помощник Хратена.
– Будем надеяться, что джьерн сумеет удержать своего пса на поводке, госпожа.
Принцесса открыла рот, но ее ответ прервал внезапный взрыв смеха. Она глянула вниз и обнаружила с хохотом катающуюся по проходу Кэйс – видимо, девочка с трудом дождалась, пока жрец не удалится на достаточное расстояние.
– Сарин, – задыхаясь выговорила она. – Это было здорово! Ты казалась такой глупой! А его лицо! Он стал краснее, чем папа, когда тот обнаружил, что я съела все его сладости. Он покраснел в тон своим доспехам!
– Мне он совсем не понравился, – серьезно добавил Даорн. Он стоял рядом
– Возможно. – Сарин знаком приказала Кэйс подняться и отряхнуть платье. – Но у него не было доказательств, так что пришлось ему делать вид, что разговор ведется всерьез.
– Папа говорит, что джьерн приехал обратить нас в Шу-Дерет, – задумчиво сказал мальчик.
– Правда?
Даорн кивнул.
– Еще он говорит, что боится, как бы Хратен не преуспел. Он говорит, что урожай в этом году не удался и многие люди остались без пищи. А если посевы и этого года взойдут плохо, следующей зимой будет еще хуже, а в тяжелые времена люди тянутся к тем, кто обещает перемены.
– Твой папа очень мудрый человек, Даорн, – ответила принцесса.
Небольшая стычка с верховным жрецом служила больше для разрядки; людские умы отличаются легкомыслием, и сегодняшний спор скоро забудется. Проповедь Хратена являлась частью большего плана, как-то связанного с Элантрисом, и Сарин чувствовала необходимость раскрыть его карты. Неожиданно припомнив первоначальную цель посещения элантрийских стен, принцесса приблизилась к парапету и взглянула на город под ногами.
Даже сейчас город производил незабываемое впечатление. Сочетание зданий и улиц, аллей и перекрестков – произведение искусства гигантских размеров. Многие арки рухнули, купола провалились, и даже стены домов выглядели, как будто вот-вот упадут. И все же Сарин могла сказать только одно: когда-то Элантрис был красив.
– Они такие грустные, – раздался сбоку голосок Кэйс. Девочка приподнялась на цыпочки, чтобы заглянуть за парапет.
– Кто?
– Они. – Кэйс указала на улицы внизу.
Там были люди – скорченные, едва шевелящиеся фигуры, которые сливались с темными улицами. Их стоны не долетали до вершины стены, но Сарин казалось, что она ощущает их в воздухе.
– Никто о них не заботится, – продолжала Кэйс.
– А как они едят? Кто-то должен их кормить.
Принцесса не могла хорошо рассмотреть фигуры, находящиеся внизу; видно было только то, что это люди. Или по крайней мере походят на людей; она читала много странных рассуждений об Элантрисе.
– Никто их не кормит, – ответил с другой стороны Даорн. – Они все уже умерли, так что им не дают еды.
– Но они должны как-то питаться, – возразила Сарин.
Кэйс покачала головой:
– Они мертвы, Сарин. Им не нужна пища.
– Возможно, они почти не двигаются, – решительно сказала принцесса, – но они точно не мертвые. Посмотри, вот те даже стоят.
– Нет, Сарин. Они тоже мертвые. Им не нужна еда, не нужен сон, и они не стареют. Они все умерли. – Голос девочки звучал непривычно серьезно.
– Откуда ты знаешь? – Сарин старалась не обращать внимания на слова детей, приписав их юному воображению. К несчастью, эти дети не раз доказали, что удивительно много знают.