Элантрис
Шрифт:
– Что ему надо от элантрийцев? – с досадой спросила Сарин.
– Я сам не понимаю, госпожа.
Принцесса нахмурилась, пытаясь свести воедино то, что она знала о действиях джьерна в Элантрисе. Ей не приходило в голову ничего путного. Возможно, разгадав загадку, ей удастся решить одну из своих проблем, а заодно досадить фьерденцу.
– Ты знаешь, мне не обязательно понимать, чего он добивается, чтобы помешать ему, – произнесла она вслух.
– Знание пойдет вам на пользу, госпожа.
– Такой
Эйш помолчал.
– Что вы задумали, госпожа?
– Увидишь, – с улыбкой ответила Сарин. – Сначала вернемся во дворец. Я уже давно хотела поговорить с отцом.
– Ин? Я рад, что ты решила связаться со мной. Я волновался.
Перед принцессой висело светящееся изображение Эвентио.
– Ты мог вызвать меня в любой момент, отец.
– Не хотел вмешиваться, родная. Я знаю, как ты ценишь независимость.
– Независимость никак не сравнится с долгом, отец. Государства рушатся – у нас нет времени слишком заботиться о личных чувствах.
– Поправка принимается, – со смешком ответил король.
– Как дела в Теоде?
– Не слишком хорошо. – Голос Эвентио посерьезнел. – Настали тревожные времена. На днях мне пришлось положить конец еще одному культу мистерий Джескера; накануне затмения они растут как грибы.
Сарин пробрала дрожь: мистерии всегда привлекали странных личностей, с которыми теоданскии король не любил иметь дело. Но принцесса видела, что его беспокоит не только это.
– Что-то еще, отец?
– Боюсь, что так. И гораздо худшее.
– Что?!
– Ты помнишь Эшгресса, фьерденского посла?
– Да, – нахмурилась Сарин. – Что он натворил? Публично тебя проклял?
– Хуже. Он покинул страну.
– Покинул страну? После всех хлопот, на которые пошел Фьерден, чтобы мы впустили его обратно?
– Именно так, Ин. Он произнес в порту прощальную речь и увез с собой всю свою свиту. Его исход оставил после себя неприятное чувство окончательного разрыва отношений.
– Нехорошо, – согласилась принцесса. Фьерден всегда истово настаивал на том, чтобы иметь в стране представителей. Если Эшгресс покинул страну, то он действовал по личному приказу вирна. Попахивало полным отказом дереитов от Теода.
– Я боюсь, Ин. – От слов отца мурашки побежали у нее по коже. Он был одним из самых бесстрашных людей.
– Ты не должен так говорить.
– Я признался только тебе. Я хочу, чтобы ты понимала, насколько серьезно наше положение.
– Я знаю, – ответила Сарин. – Я понимаю. В Каи появился джьерн.
Эвентио пробормотал несколько проклятий, которых она никогда от него не слышала.
– Я справлюсь с ним, отец, – поторопилась добавить принцесса. –
– Кто это?
– Его зовут Хратен.
Отец снова чертыхнулся, еще более зло.
– Идос Доми, Сарин! Ты не знаешь, кто он? Хратен получил назначение в Дюладел за полгода до падения республики.
– Я догадывалась.
– Я хочу, чтобы ты вернулась. Джьерн чрезвычайно опасен – ты знаешь, сколько людей погибло во время дюладелской революции? Десятки тысяч!
– Отец, я знаю.
– Я высылаю за тобой корабль. Мы построим оборону здесь, куда не ступает нога джьернов.
– Я не уеду, – без колебаний ответила девушка.
– Сарин, подумай. – Король перешел на спокойный, просительный тон, к которому он прибегал, когда хотел добиться чего-то от дочери. Обычно ему это удавалось: отец являлся одним из немногих людей, кто мог уговорить ее передумать. – Всем известно, что арелонское правительство село в лужу. Если Хратен ухитрился перевернуть Дюладел, ему не составит труда проделать то же самое в Арелоне. У тебя не будет надежды остановить его, если против тебя выступит целая страна.
– Я должна остаться, независимо от успеха.
– Чем ты им обязана, Сарин? – умолял король. – Мужу, с которым толком не знакома? Чужому народу?
– Я – дочь арелонского короля.
– Ты также дочь теоданского. Какая разница? Здесь люди знают и уважают тебя.
– Они знают меня, отец, но уважение… – Сарин откинулась на спинку стула, слова оставляли во рту кислый привкус. На нее нахлынули старые чувства, которые заставили покинуть родину, променять ее на чужую землю.
– Я не понимаю, Ин. – В голосе короля слышалось страдание.
Сарин вздохнула и закрыла глаза.
– Ох, отец, ты никогда этого не замечал. Для тебя я всегда была радостью – красивой умницей-дочкой. Никто не осмеливался сказать тебе, что обо мне думают.
– О чем ты говоришь?! – К Эвентио вернулись властные нотки монарха.
– Отец. Мне почти двадцать пять, и я прямолинейна, умна и часто говорю в глаза обидные вещи. Ты должен был заметить, что никто не пытался искать моей руки.
Король помолчал.
– Я думал об этом, – признал он.
– Меня считали сварливой старой девой, с которой никому не хотелось связываться. – Принцесса безуспешно пыталась удержать горечь, кипящую внутри. – Мужчины посмеивались за моей спиной. Никто не смел ухаживать за мной, поскольку боялся, что его засмеют товарищи.
– Я думал, что ты ценишь независимость… не считаешь их достойными потраченного времени…
Сарин горько рассмеялась.
– Отец, ты любишь меня. Ни один родитель не признает, что его дочь недостаточно привлекательна. Но, по правде говоря, мужчинам не нужна умная жена.