Эльдарское пророчество
Шрифт:
Он ненавидел Айони за то, что она привела его в будущее, в котором была его гибель. Почему она так низко предала его? Она видела в будущем нечто, что было более важным, или просто была в союзе с Ансгаром? Он слышал при дворе сплетни о её отношениях с Бедвиром, но не обратил на них внимания. Он ненавидел Каэлор: запутанную эмоциональную политику, двуличную приверженность вечному миру под вечной угрозой войны, ужасающее и пагубное несоответствие стилей жизни Нэвир и остальной части искусственного мира, и невообразимую, близорукую забывчивость Олипсина, который продолжал жить так, словно всё шло прекрасно. Казалось,
Когда он смерил взглядом ненавистное и отвратительное лицо Морфрэна, он впервые понял, что должен был делать со своей властью. Как он был обманут возлюбленной Владычицей Айони, также он был обманут Каэлором. Вместо того чтобы тратить свою жизнь, энергию и воинов во имя порочных и разложившихся социальных институтов Каэлора, вместо того, чтобы прилагать усилия, чтобы поддерживать древний режим Ривалина и управлять как его законный представитель, он должен был попытаться свергнуть Ривалина и весь его Олипсин в целом.
Вместо того чтобы сражаться против Ансгара, он должен был заключить союз с благородным Бедвиром и преобразовать Каэлор в общество воинов, дисциплинированное и великолепное, как легендарный Биель-Тан. Впервые он осознал, что позволил напыщенным Нэвир разделить военные дома из внешних пределов, заставив его чувствовать себя низшим, заставив его считать, что он должен был страстно желать покровительства ясновидца и быть благодарным за это, словно сам Каэлор был бы немыслим без династии Ривалин и её Власти.
Он полагал, что Нэвир были наивны и неспособны к пониманию власти меча, тогда как фактически они были проницательны и коварны, используя жажду крови других, чтобы вести битвы за них, самим оставаясь в непреходящей роскоши. Они действительно презирали воинов, но Айден ошибался, думая, что Нэвир не могли понять их значимости.
Всё это было обманом, и в свой последний момент истины Айден был в ярости от тех злодеяний, которые он совершил во имя ясновидца. Со своим последним дыханием, он увидел промелькнувшее в его разуме лицо Бедвира и осознал, что патриарх Ансгара был самым лучшим эльдаром, которого он когда-либо знал. Затем он взглянул на слюнявое и дрожащее от возбуждения лицо Морфрэна и увидел образ будущего, которое он выковал для Каэлора.
Всё, что он мог чувствовать, была ненависть.
ВРАТА РИВАЛИНА, которые преграждали главный путь в Сентриум, были заперты. За ними, сквозь их таинственно просвечивающую конструкцию, Найс мог видеть сверкающие огни и блеск Двора Ясновидца. Было так, словно сам свет находился по ту сторону этих врат. В потускневших воспоминаниях отдалённого прошлого Найс был убеждён, что весь Каэлор выглядел также: сияющий и великолепный, подобно живому символу величия охватывающей всю галактику эльдарской империи. Теперь же контраст с теми областями, через которые прошли Ансгар, чтобы оказаться здесь, был разительным.
Домен Ансгар был истощён и приходил в упадок после многих лет лишений и тирании, и даже менее впавший в немилость и расположенный ближе к центру домен Эочайн имел признаки того же самого истощения ресурсов и упадка. Из Каэлора постепенно выкачивали
Сентриум блистал как бриллиант в сердце Каэлора, сияющий и древний, словно бы не тронутый беспорядками и страданием, которые разрушали Каэлор перед началом Династических войн. Каким-то образом ему удалось сохранить своё величавое великолепие, несмотря на пропитанные кровью разрушения, которыми изобиловала оставшаяся часть искусственного мира.
Когда Найс заставил свою армию замереть примерно в ста метрах от врат, подняв вверх кулак в знак остановки, когда он гордо стоял под своим знаменем на орудийной платформе во главе вооружённых сил, он смог себе представить, как другой эльдар был опьянён этим зрелищем: видом красоты и совершенства, изящества и культуры. Это было чувство, в котором, казалось, воплощался высший идеал условий жизни для внешних пределов, и он интуитивно понял, что часть старой эльдарской дамашир страстно желала этого.
Где-то в памяти его рода он знал, что самые первые эльдары, которые достигли звёзд во время самого рождения галактики, сделали это из веры, что звёзды принесут им изобилие и помощь в будущем. Первые эльдары, которые погрузились в варп и начали строить Паутину, думали главным образом о материальном богатстве, которое принесёт мгновенное путешествие сквозь пространство. Они думали о возможностях свободы, которые открывались таким грандиозным прорывом вперёд. Они думали о наслаждениях, в которых они могли бы потворствовать своим вкусам всё это нерастраченное время, и всех удовольствиях, которые могли быть найдены в новых частях галактики, внезапно ставшей в пределах их досягаемости.
Это была некая склонность к опьянению, скрывающаяся в эльдарской душе, которая сделала их слабыми перед лицом искушения. Это было первой причиной их падения. Падение было историческим доказательством его гипотезы, как если бы оно нуждалось в доказательстве. Сентриум говорил о том же самом недуге, но на куда более минорной гамме. Здесь Найс видел разложение одной культурной группы общества – он мог бы даже назвать это культом – но не всего искусственного мира или эльдарского рода в целом.
Его омерзительность была этому ярким примером. Оно представляло крах всех ценностей строгой дисциплины Храмов Аспекта и даже Пути Эльдар Айнио. Для него это было проклятием. Это было отклонением. Это заставляло его чувствовать себя грязным.
Глядя сквозь врата, он мог видеть установленные сторожевые орудия в верхней точке, где край ворот встречался с нижней частью верхнего уровня. Фактически Сентриум был одним из немногих мест на всём Каэлоре, которые не имели над собой других уровней. Каким-то образом он был исключён из странных пространственных эффектов конструкции, которые сделали почти невозможным найти внешнюю границу искусственного мира, это означало, что все другие уровни выше и ниже Врат Ривалина просто заканчивались глухой и непроходимой стеной, когда они достигали места, занятого Сентриумом. Один из самых знаменитых мастеров в каэлорской истории, Нуриор Безупречный, однажды сошёл с ума, пытаясь определить местонахождение и нанести на карту эти стены. Ему никогда не удавалось сделать это, и оставалось причиной, по которой никто не знал наверняка, где другие уровни граничили с огромным, сияющим куполом Сентриума, или даже были ли эти границы вообще.