Эльдорадо
Шрифт:
Несколько женщин завизжали и спрятались в храме. Мужчины потянулись к оружию. Горожане, собравшиеся вокруг террасы, закричали, показывая на ожившие статуи пальцами.
И только Кьяри и Иллари остались равнодушными к общей суете.
– Люди смотрят на тебя. Они боятся тебя, - вкрадчивым и мягким голосом сказала Иллари.
– Взгляни на императора. Даже он боится. Все мужчины боятся тебя. Боятся, что женщина одержит над ними верх, они боятся этого больше самой смерти.
Фигурки золотых птиц на колоннах храма расправили крылья, поднялись в воздух и закружили над головой Кьяри. Тени метались по её лицу, по лицу стоявшей напротив женщины и её светлым одеждам, и падали к ногам
Кьяри смотрела на льва, который подбирался к ней. Он скалился, слюна капала из его пасти. Лев готовился к прыжку. Когда пульсация в золотой руке Кьяри прекратилась, зверь застыл в двух шагах от неё.
Она не помнила, как вернулась во дворец, как Самана смыла с неё кровь и переодела её. Полностью осознала себя Кьяри только, когда оказалась в покоях императора. Она стояла на коленях, прижимаясь всё ещё горящим лицом к каменным плитам.
– Это самое удивительное, что я видел в своей жизни!
– Атауальпа метался по комнате, запрыгивал на кровать и спрыгивал на пол.
– Никто в мире не видел подобного. Этот день запомнят надолго, о нём будут рассказывать легенды. Отныне золотым зверям храма будут приносить в жертвы птиц и грызунов! А золото...
Он тряхнул своей золотой цепью.
– О, люди носящие золото будут совершенно особенно к нему относиться. Испытывать истинные страх и благоговение каждый раз, надевая золотые диски. При одном взгляде на золото люди будут вспоминать сегодняшний день.
Он взял Кьяри за золотую руку и помог ей подняться с колен.
– А ты и Иллари стояли там, посреди взбесившегося золота, среди золотых оживших зверей смотрели на всех с презрением. На золото и на людей.
– Она знала, что умрет и не боялась.
– Женщина хладнокровная, как гадюка. Теперь я знаю, что ты такая же, - он прикрыл глаза и прижал золотую ладонь Кьяри к своему паху.
Золото. При одном взгляде на него люди испытают трепет, сказал он. Кьяри наблюдала за Атауальпой, наблюдала, как он укладывает её на постель, как нависает над ней, двигается, морщится, прикрывает и открывает глаза. Он тоже испытывал трепет. И то, что Кьяри сегодня сделала, возбуждало его. Он думал об этом, каждый раз когда смотрел на неё.
Он думал об этом во время соития и после.
– Ты убьёшь Уаскара, - император лег рядом на спину и закинул руки за голову.
– Моего непутёвого мятежного брата. Наш отец создал огромную империю. Уаскар делает все, чтобы разрушить её. Он стравливает крестьян на границах наших территорий, засылает на мои земли поджигателей, разбойников и платит деньги мятежникам. Из-за интриг Уаскара люди забыли, что мы одна империя.
Кьяри смотрела в потолок и думала о чиа.
– Ты сама знаешь об этом, ведь чиа спутались с мятежниками, - словно угадав её мысли, Атауальпа повёрнулся к Кьяри, взял её золотую руку и положил себе на грудь. Кьяри не пошевелилась.
– Заключение мира не успокоит Уаскара. Мы уже это проходили. Подписывали договоры о сотрудничестве, ненападении и взаимопомощи. Успокоить его может только смерть. А когда его убьёт золото, металл, дарованный солнцем, заткнутся тысячи бездельников, которые любят при случае и без вспоминать о том, что он законный наследник.
"У императора было два сына, законный и любимый", - вспомнила Кьяри слова Синчи Инки.
– Ваша мудрость не знает границ, господин, - сказала она.
– Моя мудрость и твоя сила изменят мир, - засмеялся он.
– В честь приезда дорогого брата и соправителя я устрою пир. Приглашу всех городских касиков, и касиков ближайших деревень. Пусть все они увидят, что солнце отвернулось от, так называемого, законного наследника. Как же мне надоела эта старая издёвка. Пусть увидят, что солнце благоволит мне. Смерть Уаскара должна быть похожа на божью кару. В зале будет достаточно золота, которое ты сможешь использовать. Золотые подносы, кубки. Украшения гостей и самого Уаскара. Он всегда питал слабость к золоту. Его убьёт золото, которое он любил, которым он платил мятежникам и предателям.
Атауальпа придвинулся ближе и погладил Кьяри по волосам.
– Я хочу сделать твоему народу подарок. За то, что он подарили мне тебя, - сказал император на следующий день.
– Спасибо, господин, - сказала Кьяри, понимая, что подарок он делает, прежде всего, своей будущей золотой армии.
Сорок тюков тонкой ткани, большой участок земли с глубоким озером. И десяток слуг. Среди которых, наверняка, были императорские шпионы.
У Кьяри тоже появился новый слуга. Явар, молодой жрец из храма солнца. В тринадцать лет родители отдали его в услужение богу, а в тридцать он увидел, как ожили золотые храмовые статуи. Это событие стало для Явара божественным откровением. Он больше не мог оставаться в храме, он мечтал стать живым золотом. В отличие от Саманы и Харуана, у жреца не было счетов с жизнью, его не мучило чувство вины, он просто верил, что отдать свою жизненную силу золоту, его предназначение.
Пусть храмовые ритуалы - зажигать кадильницы, обкуривать фимиамом мумии и статуи богов, ежедневно насыпать маис на алтари и по праздникам потрошить куриц и грызунов - утратили для Явара смысл, привычки наложили отпечаток на его отношение к Кьяри. Для него она не была ни женщиной, ни мужчиной, а золотым человеком, левой рукой солнца. Магом, который меняет мир. Способности Кьяри многим внушали трепет, но Явар романтизировал их. И свою роль.
Явар хотел подарить свою жизнь золоту, хотел гореть, как солнце, но его первым заданием на службе у Кьяри стало созданием мумии Навака.
К удивлению Кьяри, мертвый Навак выглядел здоровым и сильным мужчиной, совсем не таким, каким он был при жизни. Кьяри совсем не знала этого мертвеца, обнажённого, с грубыми чертами лица. Как будто золото забрало все, что знала Кьяри. Разрез на шее выглядел чёрной полосой. Чёрной, как дым от погребального костра.
Явар оказался прекрасным поваром. Его маисовые лепёшки были самыми вкусными, что Кьяри ела в жизни. Но больше всего Кьяри нравились миндальные печенья, которые он пёк.
Нравились они и другим девушкам, что жили в доме избранных женщин. Даже настоятельнице Уль. Ей понравились печенья, но не понравился сам жрец.
– Мужчины не должны приходить в дом избранных женщин, - объяснила она Кьяри.
– Если у тебя есть слуги-мужчины, тебе пора попросить у императора дом.
При этом она выразительно кивнула на золотую руку Кьяри. Уль словно без слов говорила - все знают, император не позволит тебе жить за дворцовыми стенами, но сейчас самое время получить преимущество от своего особенного положения.
Атауальпа отдал Кьяри и её слугам две комнаты в восточном крыле дворца. Он ничего не имел против того, что Кьяри прислуживали мужчины. Иногда она думала, что он специально приставил к ней Харуана и Явара, чтобы проверить её. Однажды он сказал, что ничто не кружит женщине голову так, как власть над сильными, крепкими мужчинами. Император всегда так поступал: сначала одаривал, потом требовал жертв.