Элегия погибшей звезды
Шрифт:
— Я уже давно вырос из подобных игр, — с горечью сказал Эши, убирая Кирсдарк в ножны. — Три года назад я сказал тебе, чтобы ты оставил в покое мою жену и вообще всю мою семью. Однако ты появился именно здесь, рядом с логовом Элинсинос, воспользовавшись своим умением мгновенно перемещаться при помощи стихий. Какое совпадение! Что тебе нужно?
— Ничего плохого, уверяю тебя, — ответил Ллаурон, но в его голосе появилось легкое раздражение. — И не нужно грубить. Я твой отец, Гвидион. Во всяком случае, был отцом, пока оставался человеком.
— Но ты с радостью отказался от своей человеческой сущности ради пустого бессмертия, — заявил
— Твоя жена давно простила меня, Гвидион, — промолвил голос.
Воздух над деревьями задрожал, меняя цвет и уплотняясь, а потом на этом месте возник огромный туманный змей с переливающейся чешуей цвета гаснущих угольков, мерцающей серебряными и золотыми бликами. Огромные крылья были сложены и прижаты к бокам, так что дракон очень походил на громадного змея длиной более ста футов от ноздрей до хвоста, из которого торчали острые шипы.
— Как жаль, что ты так и не сумел последовать ее примеру.
— Меня гораздо больше, чем Рапсодию, заботит ее благополучие, — угрюмо заметил Эши, глядя в ближайший фасеточный глаз огромного эфирного дракона с вертикальным разрезом зрачка. Лишь немногие люди могли смотреть в такие глаза и не утонуть в них навсегда, но Эши, в жилах которого текла кровь дракона, спокойно встретил этот взор. — И я буду охранять Рапсодию от всех неприятностей и тревог, я не хочу, чтобы ты ею манипулировал, как уже делал множество раз. Так что отправляйся по своим делам, Тебя здесь никто не ждет.
Ветер пронесся по поляне, взметнув облачко пушистого снега, и вновь поднялся к верхушкам деревьев.
Наконец дракон заговорил, и в его голосе звучала глубокая печаль:
— Значит, ты не позволишь мне видеться с моим внуком?
Эши вздохнул.
— Так вот о чем речь? Тебя интересует наше дитя. Но почему? Какое тебе до него дело? Если я не ошибаюсь, у тебя был ребенок, но он служил лишь инструментом для достижения твоих целей. Какие цели у тебя теперь, Ллаурон? Мне казалось, что подобные устремления исчезнут вместе с прахом человеческого тела, которое сгорело на костре, когда ты убедил мою не ведающую о твоих истинных намерениях жену призвать звездный огонь, чтобы ты смог трансформироваться в форму стихии. Неужели тебе нечем занять себя теперь, когда ты превратился в ветер, землю, воду и эфир, в чистую желчь ?
— Похоже, ты всегда считал, что во мне нет ничего, кроме желчи. — Ллаурон лениво расправил прозрачные крылья. Они, словно туман, не встретив ни малейшего сопротивления, прошли сквозь ближайшие ветви деревьев. — Наверное, мне нечего тебе возразить. Но неужели ты не можешь представить, Гвидион, что в моем возрасте хочется тех же радостей, которые испытывают другие будущие дедушки, — знать о благополучии своих потомков?
Из горла Эши вырвался глухой кашель, больше похожий на рычание.
— Да, не могу, — коротко бросил он. — Ты говоришь, что хочешь быть дедушкой?
— Конечно. — Дракон взмахнул крыльями, и воздух наполнился падающей листвой. — Внуки — это второй шанс обрести счастье, потерянное нами в начале жизни, Гвидион. Я ужасно хочу поближе узнать тех, в чьих жилах течет моя кровь. Если ты хоть что-то знаешь о нашей расе, тебе должно быть известно, что дракон выше всего ценит свое потомство.
— Да, мне это очень хорошо известно, — ответил Эши, вставая так, чтобы оказаться между эфирным драконом и тропой к логову Элинсинос. — И поскольку я и сам ставлю свое потомство выше всего остального, то сделаю все, чтобы избавить мое дитя от безжалостных манипуляций одного из его ближайших родственников. Я не хочу, чтобы ребенок чувствовал себя бесполезным, жалким или проклятым. Мне эти ощущения слишком хорошо знакомы благодаря моему чудесному детству. Я не допущу, чтобы мой сын или дочь испытали то же самое. Никогда. И я знаю, что Рапсодия со мной согласится. Так что уходи отсюда. Я не верю в твою искренность. Ты всегда руководствовался скрытыми мотивами, которые позволяли тебе добиваться своих целей за счет других. Но поскольку сейчас другие — это моя жена и ребенок, я тебе этого не позволю. Ведь я и сам в какой-то мере дракон, и для меня нет ничего важнее, чем они. Уходи.
Грустное выражение в глазах дракона сменилось задумчивостью, Эши не раз видел это выражение в те времена, когда еще отец не отринул человеческое тело. Ллаурон производил перегруппировку доводов, переключаясь из сферы эмоциональной, где только что продемонстрировал слабость, в сферу логическую, где всегда был силен.
— Значит, ты хочешь лишить меня общения с ребенком ради его же блага?
В глазах Эши вспыхнула мучительная боль, и он был вынужден потереть их костяшками пальцев.
— И Рапсодии, — поморщившись, добавил Эши.
Дракон задумчиво кивнул.
— Ты полагаешь, что твоему внуку будет лучше, если он вырастет, не зная деда?
— Как это ни грустно, но ты совершенно прав.
— Как недальновидно с твоей стороны. — Огромный серый дракон слегка качнул крыльями, снежинки взмыли в воздух, и порыв холодного ветра заставил Эши зажмуриться. — А тебе не приходило в голову, что твой ребенок, который был зачат в тот момент, когда кровь дракона набрала в тебе максимальную силу, станет в большей степени драконом, чем ты сам? И у него практически не будет возможности общаться с другими представителями нашей расы — драконы ныне встречаются редко. Уже не говоря о тех, которые к тому же являются его родственниками…
— Ребенок сможет всему научиться у Элинсинос. — Эши все больше раздражался из-за того, что продолжает этот ненужный разговор. — Она его прапрабабушка, настоящая драконица, а не полукровка, как ты. Я не сомневаюсь, что она с радостью научит моего ребенка всему, что необходимо. Кроме того, она никогда не предавала ни Рапсодию, ни меня. Так что спасибо тебе за предложение, но можешь мне поверить, мы позаботились об этой стороне образования нашего ребенка.
— Моя бабушка никогда не жила среди людей в облике человека, — тут же возразил Ллаурон, и серебристая чешуя дракона засверкала, переливаясь. — Она приняла человеческое обличье — точнее, облик сереннской женщины, — чтобы привлечь внимание Меритина. Возможно ее познания касательно истории древних времен глубже, чем у меня, прожившего большую часть жизни в теле человека, но с тех пор, как я перешел в форму стихии, я многое узнал, Гвидион. И мне есть чем поделиться с ребенком — я уверен, ты не можешь отбросить все то, чему научил тебя я.