Электропрохладительный кислотный тест
Шрифт:
И еще... "Шшшш-шшшш-шшшш" - Брэдли. Брэдли, Брэдли Ходжман в университете был чемпионом по теннису. При низком росте он был весьма мускулист. Приехав - точнее, нагрянув, Брэдли мог только нагрянуть, - он повел себя так странно, что даже у Кизи народ стал специально собираться на него посмотреть. Изъяснялся он сгустками слов: "Рухнули на землю у распивочной - нерастворимые летающие объекты, нитраты помятые зеленые человечки у заднего крыльца - единственная хромированная ноздря, точно по Рэю Брэдбери, вы же понимаете", - при этом он, ссутилившись, с рассеянной ухмылкой на лице и зачесанными на лоб, как у любителя сёрфинга, волосами, плавно скользил по комнате, а потом заливался застревающим где-то в глотке шипящим смехом: "Шшшш-шшшш-шшшш-шшшш", - и смеялся, пока кто-нибудь не предпринимал попытку прервать эту его череду шипящих, задав вопрос о том, как сейчас идут дела в теннисе, и тогда он, ухмыляясь уже во весь рот и округлив глаза до мыслимых пределов многозначительности, произносил: "Однажды я запустил мяч высоко вверх... а он так и не вернулся... Шшшшшшшш-шшшш-шшшш..."
По правде говоря, в начале шестидесятых находилось немало людей, которые были... да-да, созвучны. Про себя я обычно называл их Чудесными Людьми - из-за "Писем о Чудесных Людях",
– казалось, из воздуха, но это давало возможность жить вместе с другими ребятами и заниматься своей вещью - Нашей собственной вещью!
– в нашей собственной социальной среде, где не надо ходить на с л у ж б у и можно жить на наших собственных условиях - Мы! и люди нашего возраста!
– это было... чудесно, это вызывало... в о л н у ю щ е е ч у в с т в о, а добропорядочный мир никогда не понимал ее. эту вещь из чужой социальной среды, не понимал, почему те, кому всего лишь девятнадцать, двадцать, двадцать один, двадцать два или около того, не желают, чтобы им помогали начинать карьеру с нижней ступени лестницы, вовсе не желают, да и вообще посылают эту лестницу ко всем чертям, сверху донизу, поскольку уже давно поднялись на тот... уровень, который так прикольно с б и в а е т с т о л к у весь добропорядочный мир! Добропорядочные люди постоянно пытались разобраться в том, что именно здесь н е л а д н о, - ни разу не испытав этого чувства сами. Добропорядочные люди называли их битниками. Возможно, Чудесные Люди и разделяли возбуждение, владевшее в конце пятидесятых годов Бит-Поколением. но не стоит забывать, что в их специфической богемной социальной среде появился новый важнейший лейтмотив, а именно - психеделические наркотики.
Эл... Эс... Дэ... под-спуд-но... Тимоти Лири, Алперт, а также некоторые фармацевты вроде Ала Хаббарда и некоего типа, скрывавшегося под именем Доктора Сполдинга, с истинно мессианской убежденностью выплескивали ЛСД в круги людей с понятием. В жизни людей с понятием ЛСД, пейотль, мескалин, семена пурпурного вьюнка становились новой тайной вещью. Целые компании начавших ею увлекаться молодых людей уже заманивались в ампутированные квартиры, как я их называл. Столы, стулья, кровати - все эти предметы мебели всегда были лишены ножек. Это можно было назвать и общинной жизнью на полу. хотя никто не пользовался терминами типа "общинная жизнь", "коммуна" и им подобными. У них не было никакой собственной философии лишь доставшиеся им от б и т н и к о в крохи буддизма да теория Хаксли об открывании дверей разума, никакого особого образа жизни, за исключением все той же Безногости... Они были... скажем, Ч у д е с н ы м и Л ю д ь м и! не "студентами", "клерками", "продавщицами" или "стажерами на административной работе" Боже упаси, отстаньте от меня со своими ярлыками игры в профессии!
– мы же Чудесные Люди, мы выше всей этой вашей свалки бездушных роботов:::::: и в этот момент они обычно садились писать домой "Письмо о Чудесных Людях". Как правило, такие письма писали девушки своим матерям. Думаю, что матери всей Калифорнии, всей Америки выучили "Письмо о Чудесных Людях" наизусть. Писалось оно так:
"Дорогая мама! Надеюсь, ты не волнуешься, но я хотела написать раньше. Сейчас я в (Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Аризоне, резервации индейцев хопи!!!! Айихике, Сан-Мигеле-де-Альенде, Масатлане, Мексике!!!!), тут просто чудесно. Такие красивые места! Здесь мы уже неделю. Не буду утомлять тебя подробным рассказом о том, как все это произошло, я правда старалась, потому что знала, что ты этого хочешь, но (со школой, с колледжем, работой, у нас с Дэнни) ничего не вышло, вот я и приехала сюда, а здесь такие красивые места! Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Я познакомилась с ЧУДЕСНЫМИ ЛЮДЬМИ, и...."
...и в душе каждой, даже самой недогадливой мамаши во всех СШ Америки инстинктивно рождается истерический вопль: битники, бродяги, чернокожие,.. наркотики.
День у Кизи в доме начинался - когда? Часов нигде не было, а наручных никто не носил. Стоило проснуться, и глаза слепил пробивающийся сквозь секвойный лес искрящийся яркий свет. Первыми звуками были обычно либо голос Фэй, зовущий детишек - "Джед! Шеннон!" - либо хлопанье дверцы кухонного шкафа, либо громыхание кастрюль. Неиссякаемая Фэй... Потом могла проехать по деревянному мосту и остановиться на грунтовой площадке перед домом машина. Иногда это бывал кто-то из своих, к примеру, возвращался Хейджен. Он постоянно куда-то ездил. Иногда - поднадоевшие визитеры Бог знает откуда, друзья друзей друзей: кто - из любопытства, кто - в поисках наркотиков, то ли студенты из Беркли, то ли кто-то еще - разве их разберешь. Как бы там ни было, а жители дома и окрестностей начинали просыпаться. Выходит Кизи в одних трусах, направляется прямо к ручью и с тем, чтобы окончательно взбодриться, окунается в его ласковую холодную воду. Джордж Уокер в одних джинсах сидит на веранде и, точно совершающий утреннее омовение кот, ощупывает в поисках изъянов мышцы рук, плеч, торса и все прочие и выдавливает прыщи. Ближе к вечеру начинался период бурной деятельности, и народ приступал к воплощению в жизнь множества проектов, самым сложным из которых, и вдобавок, судя по всему, затянувшимся до бесконечности, был фильм.
Большую часть осени 1964 года, зиму и начало весны 1965 года Проказники провели в работе над... Фильмом. У них было часов на сорок пять цветной пленки, отснятой во время автобусного путешествия, и при первом же просмотре материал оказался чудовищным. На Фильм Кизи возлагал большие надежды, причем во многих смыслах. Это был первый в мире кислотный Фильм, снятый в условиях полнейшей стихийности, во время вихревой езды по глубинным районам Америки, и запечатлевший все с е й ч а с, в данное мгновение.
Фильм уже обошелся в кругленькую сумму - около 70000 долларов, главным образом за лабораторную обработку цветной кинопленки. Все деньги, полученные за два романа и инсценировку "Над кукушкиным гнездом", Кизи вложил в компанию "Отважные Полеты". Внес некоторый капитал и брат Кизи Чак, владевший прибыльной маслобойней в Спрингфилде, штат Орегон. Отец Джорджа Уокера сделал на имя сына ограниченный кредитный вклад, и тот при возможности тоже жертвовал на общее дело. Согласно бухгалтерским книгам, которые вела Фэй, к концу 1965 года компания "Отважные Полеты" истратила на разнообразные рискованные предприятия Проказников 103000 долларов. Прожиточные расходы всей группы составляли около 20 000 долларов в год цифра небольшая, учитывая, что лишь в редких случаях приходилось обеспечивать менее десяти человек. к тому же, как правило, у них были две-три машины. И жильем, и продовольствием всех обеспечивал Кизи.
Г о р ш о к с д е н ь г а м и у в х о д н о й д в е р и... На полках в гостиной постепенно собиралась небольшая, но любопытная библиотека, в основном из научной фантастики и прочих таинственных вещей, и, взяв в руки практически любую из этих книг, можно было ощутить поистине удивительные флюиды. Как напоминает все, что творится здесь, эту книгу на полке Кизи роман Роберта Хайнлайна "Чужой в чужой стране". Это же в голове не укладывается. Получается, будто Хайнлайна и Проказников связывают некие непостижимые, не обусловленные никакими причинами неразрывные узы. Это роман о марсианине, который прилетает на Землю, подлинном Супергерое, рожденном, на самом деле, от земных матери и отца после космического полета с Земли на Марс, однако воспитанном существами, обладающими безграничным могуществом - марсианами. В научнофантастических романах существа с других планет всегда обладают безграничным могуществом. Как бы там ни было, вокруг него сплачивается мистическое братство, основанное на таинственном обряде, известном как "дележ общей воды". Живут члены братства в... Л а - Х о н д е! У К и з и! Жилище их называется "Гнездо". Жизнь их выходит за рамки привычных земных игр в общественое положение, секс и деньги. Ни одного человека, однажды разделившего со всеми воду и ставшего частью жизни в "Гнезде", уже не волнуют больше подобные пошлые состязания. Внутри, у входной двери, стоит горшок с деньгами, предоставленными Супергероем в общее распоряжение... Все в "Гнезде" делается совершенно открыто - ни секретов, ни вины, ни ревности, ни унижений, какая бы ни была причина: "...многоженство групповая теогамия... Поэтому, что бы ни происходило или должно было произойти... все относилось не к общественной жизни, а к личной. "Кроме нас, здесь богов Нет",- разве можно было при этом кого-то обидеть? Вакханалия, беззастенчивые обмены партнерами, общинная жизнь... все на свете".
К тому времени Кизи оборудовал звуковой аппаратурой не только автобус, но и сам лес. Вверх по склону холма тянулись, пропадая в зарослях секвой, провода, а там, наверху, микрофоны могли ловить случайные звуки. В секвойном лесу, на вершине отвесной скалы, на другой стороне шоссе, были установлены мощные громкоговорители с театральными рупорами, вполне способные озвучить все ущелье. И каждая древняя сфеноидальная пазуха листвы секвойного леса оглашалась нутряным джазом Роланда Кёрка и его полдюжины саксофонов.
С у м е р к и! Гигантские зеленые и оранжевые полосы светящейся краски поднимались по стволам парящих в вышине секвой и мерцали в темноте так, словно Природа сказала наконец: "Пора бы и приколоться",- и прикололась до галлюцинаций. Наверху, в овраге за домом, позади Пещеры Отшельника, были разрисованные светящейся краской маски, коробки, механизмы и прочие штуковины, которые светились, мигали, жужжали, свистели, ревели, там были микрофоны, способные улавливать звуки, издаваемые животными, отшельниками, кем угодно, и транслировать их с верхушек деревьев, словно безумную невнятную тарабарщину макак-резусов на фонограмме старых радиоспектаклей о "Джиме из джунглей". С у м е р к и! С наступлением сумерек можно было надеть что-нибудь типа шлема авиатора времен первой мировой войны, только размалеванного режущими глаз светящимися красками, разрисовать лицо светящимися созвездиями - Медведица, Козерог, - и таким великим светящимся героем направиться в сухие темные леса, а из глубины леса, с вершины холма, можно было произнести, только голосом призрака, как Тень, любую речь, к примеру, такую: "Говорит пост управления, говорит пост управления, освободите взлетно-посадочную Полосу Один, приближаются микробы-пантеры, каждая пора кровоточит древней корпией, умоляют дать им высокооктановый бензин, берегитесь, будьте осторожны, все, кто спит в казармах на главной полосе, комки в ваших матрасах - это споры плотоядного растения, венерические бабочки, засланные Синдикатом, чтобы предохранить ваши мозги от моли, профкомплект в каждой штепсельной розетке... Заткните все штепсельные розетки! Микробы-пантеры наступают строем, как войско муравьев..." - и с удовольствием сознавать, что кто-нибудь, любой, может ответить из дома или откуда-нибудь еще. через другой микрофон, пророкотав над холмами ЛаХонды: "Помогите, помогите, поменяйте полюса в каждом косяке, спрячьтесь в складных метрах, сверьте мозги для подсчета присутствующих..." А в сфеноидах какого-то жуткого места вовсю гнусавил и изгилялся над музыкой Боб Дилан...