Элемент Водоворота
Шрифт:
– Это не вылечишь, – кивнул Итачи. – Это навсегда. – Он попытался откинуть одеяло, чтобы встать.
– Тебе нельзя вставать, – запротестовала Саюри. – Кабуто, ведь ему нельзя вставать, правда?
– Лучше полежать немного, – согласился ирьёнин, оторвавшись от блокнота и бросив обеспокоенный взгляд сперва на неё, потом на бледное лицо Итачи. – Тебя надо понаблюдать. Если всё будет хорошо, через сутки выпишу.
– Выпишешь? – Итачи недоверчиво прищурился, но всё же откинулся обратно на подушки. – Ты мой лечащий врач?
– Да, – Якуши кивнул. – Пока Цунадэ не вернётся в строй, я помогаю в госпитале.
– Помогаешь? – Саюри возмущённо уставилась на него, попутно поправляя одеяло пациента. – Кабуто занимается всеми сложными случаями, – доверительно сообщила она Итачи.
–
– Вот как, – криво усмехнулся Итачи, прикрыв глаза. – Кое-что в Конохе никогда не изменится.
– Это временно, – встала на защиту Деревни Саюри. – Пока не пройдёт Совет Пяти Кагэ и не вынесут оправдательный вердикт всем нукенинам.
– Если вынесут оправдательный вердикт, – поправил её Кабуто, сделав ударение на первом слове. – Справедливости ради, должен отметить, что условия не такие уж и плохие. АНБУ я считаю уже почти членом семьи.
– Может быть, ты хочешь чего-нибудь? – засуетилась Саюри, снова обратив всё внимание на Итачи. – Воды? Или поесть? Сейчас уже поздно, но я могу что-нибудь придумать…
– Воды, – попросил Итачи.
– Держи, – Саюри шустро протянула ему стакан и подсунула под голову подушку, чтобы удобнее было пить. – Может быть, сварить мисо? – спросила она, когда Итачи вернул ей пустой стакан. – Паста у меня была, тофу есть, сухие нори… и рыбный бульон оставался с утра, – пробормотала она, потерев нахмуренный лоб. – Ему же можно мисо? – обратилась она к Кабуто.
– Можно, – кивнул тот, отступив на пару шагов в сторону двери.
– Ты будешь мисо-суп? – Итачи кивнул. – Отлично! – обрадовалась Саюри. – Тогда я сейчас всё приготовлю. А потом расскажу всё, что произошло после запечатывания, хорошо? – Итачи снова кивнул.
– Я пошлю кого-нибудь за Саске-куном, – пробормотал Кабуто, отступив ещё на несколько шагов. – И попрошу кого-то из медсестёр взять у тебя анализы.
– Кровь на анализ могу взять я, – охотно вызвалась Саюри.
– Да, конечно, – скомканно согласился Кабуто, уже открыв дверь в коридор. – Стандартный набор.
– Хорошо. Ты в порядке? – спросила Саюри, замерев посередине палаты и встревоженно посмотрев на товарища.
– Да, – соврал Кабуто, – голова немного… пройдёт. Я зайду позже.
Закрыв за собой дверь, Кабуто прислонился к стене спиной и закрыл глаза. Был ли он в порядке? Вряд ли. Охватившее его чувство было хорошо знакомым. Он впервые столкнулся с ним в далёком, но не забытом прошлом, ещё будучи маленьким ребёнком. И после оно всегда преследовало его, чтобы настигнуть в самый неподходящий момент. Будило в нём всё самое тёмное, ту сторону его натуры, которую он научился игнорировать за последние несколько безоблачных месяцев. Чувство, что он был лишним, что ему предпочли другого, что он оказался неугоден.
Якуши вздохнул и оторвал от стены затылок, оглядел пустой слабоосвещённый коридор. Присутствие офицера АНБУ ощущалось однозначно, но к этому Кабуто уже привык. Он вообще ко многому привык за последнее время. Слишком ко многому. Привык, что не нужно ждать удара в спину, привык, что можно говорить то, что думаешь. Привык к странной мысли, что есть на свете человек, для которого ценны его мысли и чувства, его присутствие и поддержка, его стремления, он сам по себе, а не та польза, которую можно от него получить. Расслабился, разомлел, пригрелся. Кабуто скривил губы в болезненной усмешке. Нет ничего удивительного в том, что теперь было так паршиво от суетливых движений и радостного блеска глаз Саюри, от нескончаемого потока слов и взволнованной растерянности её взгляда. Вернее, от того, что причиной всего этого был Итачи. Кабуто едва сдерживался, что чтобы не напомнить Саюри, что Какаши-сан всё ещё не очнулся, что судьба нукенинов ещё не решена, что все они здесь на птичьих правах. Одним словом, он очень хотел вернуть парившую в облаках невесомо счастливую Саюри обратно на землю, на которой твёрдо стоял сам. Чётко осознавал, что тем самым причинит ей боль, но всё равно хотел сделать это. На доли секунды полутёмный коридор показался подземным туннелем одного из
– Полагаю, с ними все же придется встретиться от имени всего Альянса, как бы это ни было проблематично, – устало проговорил Шикамару, скосив взгляд на шедшего рядом Кадзекагэ. Несмотря на заверения в том, что он чувствует себя неплохо, которые тот лично повторил Якуши Кабуто трижды в разных интерпретациях, разве что кровью не подписался, лицо Гаары было по-прежнему неестественно бледным даже в розоватом свете закатного солнца, впалые щеки подчеркивали стремительно увеличивавшиеся тени, окружавшие испещрённые красной сеткой воспалённых сосудов глаза. – Джирайя-сама откладывал эту почётную обязанность, сколько мог, – продолжил Шикамару. – Да и встречаться с ними раньше было бы глупо, вряд ли они бы порадовались тому, что ни у одной деревни нет главы.
– Встретиться с ними придётся, – согласился его собеседник, привычным жестом потирая ноющие виски. – И боюсь, что делать это придется мне, как Главнокомандующему Объединенной Армии, потому что Хокагэ-доно и Тсучикагэ-доно ещё не достаточно оправились.
– Джирайя-сама, сказал, что готов принять участие во встрече. Мы также сможем обеспечить присутствие приближённых Кагэ всех деревень. Назначим на конец недели? – спросил Шикамару, понимая, что самому Кадзекагэ тоже не мешало бы подлечиться или хотя бы отдохнуть. И что если Темари узнает, что Шикамару стал причиной того, что её младший брат вместо восстановления здоровья занимается политикой, она его придушит.
– Феодалы не станут ждать дольше нескольких дней, – отозвался Гаара. – Послезавтра – крайний срок.
– Тебе виднее, – пожал плечами Нара. – Разошлю письма на рассвете. Эй, всё в порядке? – осторожно осведомился он, заметив, что собеседник несколько замедлил шаг.
Проследив за внимательным взглядом Кадзекагэ, он заметил на противоположной стороне улицы Куротсучи, стремительно вышагивавшую в направлении госпиталя Конохи со стороны торгового квартала деревни в сопровождении своего худощавого товарища по команде. Девчонка тащила в одной руке огромную корзину, полную свежих фруктов и разнообразной выпечки, в другой – пачку свежих газет и две книги в ярких обложках. Хаитсучи неуверенно плёлся рядом, поминутно заглядывая ей в лицо, что-то сумбурно бормоча и пытаясь вырвать из цепких пальцев хотя бы тяжёлую корзину. Прозрачные зрачки слегка прищуренных бирюзовых глаз по-прежнему следили за странноватой парочкой, едва заметные брови встретились на переносице, образуя глубокую морщинку. Шикамару никогда не умел считывать эмоции по лицам, однако на подсознательном уровне ощутил в ауре Кадзекагэ оттенки беспокойства.
Сам того не осознавая, Гаара почти остановился, продолжая наблюдать за ними, не в силах оторвать взгляда. Причину он не мог сформулировать даже для себя, но эта картина ему совсем не нравилась. Не нравилась настолько, что откуда-то из глубины подсознания поднималась жаркая волна ненависти и гнева, по силе сравнимая разве что с беснующимся во время полнолуния Шукаку. Что-то странное, жгучее и разъедающее вспыхнуло в груди слева, заставив до боли стиснуть челюсти и незаметно сжать кулаки.
Впервые после извлечения демона ему осознанно захотелось если не убить, то серьезно покалечить другого человека. Выдавить песком глаза, которые так заискивающе смотрели в ее лицо и безнаказанно ощупывали взглядом хрупкую девичью фигурку. Стереть в порошок руки, которые посмели будто бы невзначай касаться тёплого, загорелого плечика, когда он якобы пытался предложить ей свой теплый плащ, чтобы она не замерзла в опускающейся на Коноху вечерней осенней прохладе. Уничтожить все части его совершенно недостойного подобных прикосновений тела, к которым нечаянно притрагивалась при передаче корзины маленькая ладошка с тонкими перебинтованными пальчиками.