Элемента.N
Шрифт:
– Эмма, - протянул он к ней руки, и она упала ему на грудь и заплакала.
Плакал Шейн, гладя её по шелковистым волосам, плакала Ева, потому что сердце её разрывалось от грусти, глядя на эту пару, которую разделяли уже не просто сорок с лишним лет, их разделяла смерть, разделяла жизнь, разделяло прошлое, настоящее, будущее – всё. Всё что не отболело, не забылось, не сбылось, и не простилось. Ева не могла повернуться к Дэну со своими полными слёз глазами, поэтому не знала, как он реагировал на эту сцену, она спиной чувствовала его присутствие, и как все сейчас он тоже молчал.
–
– Я простила, - ответила Эмма.
– Я – дурак! – признался он.
– Я знаю, - согласилась она.
И они продолжали стоять прижавшись друг к другу, и никто не посмел их торопить.
Ева вытерла слезы прямо рукой, но это её машинальное движение привлекло только внимание Дэна.
– Как ты думаешь,- сказал он ей тихо в самое ухо, - что чувствует сейчас Шейн?
– Что жизнь прошла зря. Когда мне приходится оставаться без тебя даже на несколько минут, я считаю, что прожила зря эти минуты, - также тихо ответила Ева, всё еще вытирая слезы.
Эмма отпрянула и посмотрела на Шейна снизу-вверх.
– Тебе всегда так шёл этот белый халат, - сказала она, гладя его по рукаву больничной униформы.
– Ты всегда переживала, что старше меня на целый год, - сказал ей Шейн и улыбнулся, - думаю, сейчас ты должна быть довольна.
– Тебе идёт быть старше, - ответила она.
– А тебе идёт не меняться, - он улыбнулся.
Их не хотелось прерывать, но кто знает сколько еще они могут так простоять, не отрываясь глядя друг на друга, может, целую потерянную ими вечность? Ева ничего не сказала, она сделала несколько шагов к стоящим кругом мягким креслам. Дэн пошел за ней. Они сели лицом к этой странной стоящей паре. Дэн протянул ладонь, Ева сделала тоже самое, их руки сплелись. Эмма развернулась и потянула Шейна следом за собой как школьница строгого отца. Ей было двадцать восемь, когда она умерла, но выглядела она намного моложе.
– Ты хотела, чтобы я пришла? – спросила Ева доброжелательно, и высвободила свою руку из теплой ладони Дэна.
– Хорошо, что вы пришли вместе, - Эмма с обожанием посмотрела на Шейна, когда они сели напротив, все еще держась за руки.
– Нам называть тебя Эмма или… - Ева не успела договорить, Эмма вскинула руку, прерывая её на полуслове.
– Не произноси это имя!
– сказала она серьезно, и её глаза болезненно заблестели, - Не ты! Только Эмма! Его нельзя произносить. Никому, но тебе особенно.
– Почему ей особенно? – задал Дэн вопрос, который интересовал и Еву.
– Ты Обладающая голосом, - спокойно пояснила Эмма, - А я не хочу возвращения той, чьё имя ты тоже знаешь.
– Что значит обладающая? – не понимала Ева.
– Может оживляющая голосом? – уточнил Дэн, - И почему оживляющая, когда ведь написано черным по белому: Оживляющий. Оживляющий голосом и Обладающий великим знанием.
– Дэн, ты сейчас, случайно, не нашу клятву имеешь в виду? – уточнил Шейн, - Но Эмма никогда не давала этой клятвы, она, возможно, её даже не слышала. Это просто совпадение, что…
– Шейн, умоляю, не говорите мне про совпадения, - перебил его Дэн, - Мы рассказали
– Я знаю про клятву, Аркаш, - ответила сама за себя Эмма, - Я слышала её сотни раз. Я помню её наизусть. Из мертвого мира в женском облике придет Несущий великое знание и Обладающий голосом. Он отдаст свою душу, своё тело и свою кровь тем, кто будет любить его, будет предан ему, будет благодарен ему, чтобы исчезнуть в них и возводить погибших.
Она произнесла текс без единой запинки, и судя по напряженным лицам Шейна и Дэна, они никогда не слышали его в такой редакции.
– Откуда ты знаешь её? – спросила Ева, не давая им перебить.
– Филипп повторял её много раз, - спокойно ответила Эмма и ни один мускул не дрогнул на её лице, в отличие от исказившегося мучительной гримасой лица Шейна.
– О, снова Ранк! – застонал Шейн.
Но судя по спокойствию Эммы, или она не помнила ничего плохого, связанного с этим именем, и Ева начала подозревать в ней признаки возвращающегося сумасшествия, или она относилась к Ранку иначе, чем все здесь присутствующие. И Еве немедленно хотелось это выяснить, но парней больше интересовал текст клятвы.
– В женском облике? – подал голос Дэн, - Ты уверена? В женском?
– Несущий знание? – поддержал заинтересованность Дэна Шейн.
– Эта ваша дурацкая привычка обращаться друг к другу по фамилиям, - неожиданно возмутилась Эмма, - Ранк! Шейн! Звучит как клички собак! – охладила она их познавательный пыл.
– Боги Всемогущие! Эмма! Я не верю своим ушам! – уставился на неё Шейн, - Неужели даже воскреснув из мертвых ты не перестанешь делать мне замечания!
– Нет, если ты не перестанешь употреблять вместо имен клички, - возразила она и кротко улыбнулась.
– Аркадий Виленович, мне кажется, если мы хоть что-то хотим сегодня узнать, нам придется смириться, - со скорбным лицом, но улыбающимися глазами обратился Дэн к своему наставнику.
– Да, Даниэль Германович, - подыграв ему, понуро повесил голову Шейн.
– Откуда ты знаешь, что эта Обладающая голосом именно я? – вмешалась Ева.
– Я догадалась, - всё так же спокойно ответила Эмма, - Он всегда говорил, что только Обладающая голосом сможет это, или сможет то. И я думала, что это просто такая присказка, и вы всегда так говорите о своих богах, как люди говорят: «Да, Бог его знает!» или «Сам черт не разберет!». Но так говорил только Филипп, и только когда оставался один. А потом он меня нашел, и эти его фразы стали звучать как угрозы.
– Он тебе угрожал? – озабоченно нахмурился Шейн.
– Мне – никогда! Но за те годы, что прошли, он очень сильно изменился. И он не хотел, чтобы ты меня нашел, - ответила она мужу.
– Это опять какая-то игра в пинг-понг, - возмутилась Ева, - Я словно слежу за мячиком, который туда-сюда скачет от одного игрока к другому, и ничего кроме этого мячика не вижу и не знаю ни кто играет, ни какой счет. Дурацкая игра!
– А мне кажется всё предельно просто. Сколько бы мячиков не прыгало, а все они неизбежно ведут к тому, кто держит в руках ракетку. К Франкину! – ответил Дэн.