Елена Прекрасная

Алферова Марианна Владимировна

Лестница, ступени, минуты...

Всегда одна тропа, ведущая наверх... Неужели и для Галактической цивилизации такой же путь? Многообразие - достояние археологии. Для живых выбора нет. Платон остановился перед каменной стеной, опоясывавшей гору. Несомненно, стена была рукотворного происхождения, сложенная из громадных вертикальных плит. Каждая плита подогнана плотно, без зазора - игла не пройдет меж блоками. Платон пошел вдоль стены. Никакого намека на вход. Вот она, пещера Али-бабы!

– Сезам, откройся!
– крикнул археолог, но заклятье не подействовало.

Да, похоже на раскопки Пергамского алтаря. Карл Хуманн тоже нашел византийскую стену длиной триста метров. Стену, в которую византийцы замуровали фриз алтаря Зевса. Надо было обороняться от наступающих

арабов, вот и оборонялись, выламывая античные плиты. К чему жалеть алтарь, который христиане именовали "престолом сатаны"? На счастье, они складывали плиты барельефами внутрь, и потому часть изображений уцелело, хотя фанатики успели отбить богам и гигантам лица и половые органы на заре христианства. Почему-то лица и половые органы оскорбляют фанатиков одним фактом своего существования. Безликие и бесплодные - идеал добродетели. Но на вопрос: "Зачем нужны идеалы бесполым и безликим"?
– фанатики не дают ответа.

А что если там, на другой стороне плит, своя гигантомахия, по каким-то причинам скрытая от посторонних глаз? Но как только Корман сумел узнать, что внутри? Просто так ножичком не поцарапаешь. Тут нужен специальный прибор, чтобы просветить плиты и увидеть... Или хотя бы вырезать часть стены.

Неужели Корман нашел свой Пергам? Неужели?

Однако придется подождать. Хуманн ждал семь лет. Профессору Рассольникову придется ждать семь дней - и он вернется к этой горе с оборудованием и заставит стену отдать свою тайну.

Едва Платон нырнул в море зелени, как услышал странное тарахтенье. Обезьянки подняли немыслимый крик. Грозди цветов переселились с нижних веток на верхние. Над тропой ползли в тарахтящих креслах два эгейца. В одном кресле страж, во втором - пожилая женщина. Оба без масок, морды вымазаны разноцветной глиной. Женщина закутана в обрывок потрескавшейся черной кожи. Археолог прижался к стволу огромного дерева. Какая-то наглая обезьянка ухватила его за рукав комбинезона и принялась теребить. Потом попыталась попробовать, каков комбинезон на вкус.

Эгейцы о чем-то разговаривали. Разумеется, на своем, эгейском. Платон ничего не понимал. Один раз он услышал знакомое слово. Вернее, имя. "Крто". Осторожно вставил в ухо капсулу транслейтора.

– ... Жадина. Нет ему прощения, - бормотала старуха.

– Есть слухи, что он трупоед, - отвечал страж.

– Нет прощения, - повторила старуха.
– Но веселье для его непременно. Недаром Слокс - веселист. Откуда самка... Вранье ... Я продудела Слоксу в раковину ...

– Молодец, Скко.

Голоса замерли. Транслейтор перестал переводить.

Платон спустился к берегу и погрузился в воду. Теперь надо добраться до островка, забрать оборудование и упаковать землесос. Обе рыбины были уже тут. Плиний Старший держался с достоинством, а Младший не понимал, что происходит, и вертелся вокруг, нервничал. Даже не обращал внимания не бисквиты, которые на прощание Платон щедро разбросал вокруг. Когда археолог поплыл назад к острову Волка, Плиний долго тащился следом, постепенно отставая: не верил, что его друг уплывает навсегда. Наконец, в очередной раз обернувшись, Платон увидел, что Плиния нет. Он представил себя на месте своего желтобокого друга. В тот миг, когда тот окончательно потерял надежду.

Что за черт! Что за дурацкая сентиментальность! Он жалеет рыбу...

Весь обратный путь Платону предстояло плыть под водой. Путь довольно долгий. Главное - не повстречаться с броненосцем. Хотя "фараон" должен надежно защитить от этой твари.

Внезапно почудилось, что солнце заходит. Вроде бы рано... Археолог поднял голову. Над ним плыло какое-то огромное животное. Цвет снизу не разобрать. Тварь плоская и двигалась очень медленно. Да нет, это не животное. Это косяк рыбы. В центре пульсировало плотное ядро. Атлантида не сразу понял, что ядро это - эгеец, и мелкие рыбешки его пожирают. Платон поплыл быстрее. Стайка рыбешек отделилась от основного массива и устремилась за ним. Они были все красного цвета. Кроваво-красного... Выстрел из бластера... Рыбешки порскнули в разные стороны. Атлантида оглянулся.

Эгейца почти сожрали. Косяк стал погружаться. Черт! Платон поплыл быстрее. Надо было взять с собой подводный буксирчик. Побоялся вызвать подозрения. Идиот! Теперь эти твари его сожрут. Новый выстрел из бластера распугал наиболее дерзких и зажарил парочку неудачников, но обстановка не изменилась. Вокруг археолога уже плескался весь косяк, и несколько наиболее отчаянных попробовали, каков костюм-адаптер на вкус. Пленку не прокусили, но не сдались и вновь ринулись в атаку. Десятки, сотни мелких рыбешек рвали острыми зубами костюм археолога... Мельтешили перед лицом, пытались впиться зубами в нос, в пальцы. Атлантида выстрелил вновь. Впереди образовался проход, но тут же сомкнулся. Он уже ничего не видел: рыбы были повсюду: наверху и снизу, и по бокам. Платон потерял ориентацию и бился в кипящем живом водовороте. Он запаниковал. Ужас захлестнул его, он стал метаться из стороны в сторону, попытался опуститься ниже - чтобы найти какую-то опору на дне. Но рыбы буквально сомкнулись в одно живое трепещущее одеяло, и не желали выпускать добычу. Платон ринулся наверх... И тут рыбья ловушка раскрылась. Атлантида увидел голубую, пронизанную лучами воду, и сверху падали камни... Да нет же, это не камни! Это птицы! Работая крыльями, как плавниками, они устремлялись вниз, хватали зараз по несколько рыбешек и возвращались наверх. За смелыми охотниками оставались цепочки мелких жемчужин - воздушных пузырьков. Все новые и новые птицы пикировали сверху, атакуя косяк со всех сторон. Косяк-хищник распался на несколько самостоятельных стай. Атлантида рванул наверх вместе с птицами. Он тоже нес свою добычу - зажатые в одной руке несколько кровожадных рыбешек.

Однако рано было радоваться. Косяк был разбит, но десятки и сотни красных рыбешек метались подле. Если птицы прекратят свою охоту - Атлантиде конец. Хорошо бы найти рядом какой-нибудь островок... Археолог огляделся. И - о счастье!
– увидел остров. Белая продолговатая скала, она уступами поднималась из воды. Добраться до нее и... Надо вообразить себя эгейцев, слиться со стихией и устремиться. И Платон устремился. Вряд ли прежде он плавал когда-нибудь быстрее. К тому же он переключил акселераторы костюма на максимальный режим. Энергии хватит минут на двадцать. Но сейчас главное - вырваться из кровавого рыбного супа... Скала приближалась. Но это же скала! Она плывет... пусть медленно, но плывет... И эти белые уступы построенные одна над другой палубы. Корабль! Несомненно, пассажирский корабль огромных размеров. Но профессор не слышал, чтобы на планете существовали пассажирские лайнеры... С одной из палуб стартовало сразу три или четыре эгейца на креслах-антигравах. Они кружили над волнами, описывая все более широкие круги.

– На помощь!
– крикнул Платон на космолингве.

Потом выпрыгнул из воды, махнул рукой.

Несомненно, его заметили, потому что два эгейца резко развернулись и помчались к археологу, один спустился к самой воде. Платон протянул руку и щупальца захлестнули запястье прочнейшим лассо. Кресло развернулось и помчалось к кораблю. Платон вертелся в воздухе, размахивая свободной рукой и дрыгая ногами. Ему казалось, что сейчас рука его оторвется, а сам он булькнет обратно в Океан. Но рука не оторвалась. Эгеец доставил спасенного на корабль и поставил точнехонько на одну из палуб. А сам улетел. Профессор стоял, растерянно оглядываясь. Тут же его обступили пять или шесть эгейцев - самок и самцов. Все - без масок или перчаток, но напудренные и раскрашенные, гроздья украшений из раковин, сплетенная из водорослей одежда.

– Профессор космической археологии Платон Рассольников, - поспешил представиться Атлантида.
– Попал в косяк кровожадных рыб и...

– Не надо объяснений, - прервала его самка, одна половина ее лица была выкрашена в голубой цвет, другая - в ярко-розовый. Сетка, сплетенная из розовых жемчужин, спускалась с головы на плечи.
– Каждый волен плыть, куда хочет. У каждого своя волна.

– Я согласен... полностью. Но, как мне показалась, не все на Эгеиде разделяют эту точку зрения.