Елена Рерих. Путь к Посвящению
Шрифт:
Первые картины из прошлых жизней Елена Ивановна увидела в своих снах-видениях уже в 1910 году (тогда ей был 31 год). В одном из этих необычных снов Елена Ивановна оказалась где-то в Италии; вместе с матерью они ехали куда-то в старинном грузном экипаже вдоль широкой аллеи. Экипаж остановился у парадного подъезда мраморного дворца; поднявшись по лестнице, украшенной мраморными скульптурами спящих львов, она прошла через вестибюль в просторный светлый зал, а затем – в свою комнату. Почувствовав внезапную усталость, она легла на большую кровать под балдахином. Напротив кровати у стены стояли высокие часы с маятником в шкафу. Взгляд Елены Ивановны задержался на них, и вдруг она увидела, что дверца шкафа открылась и из глубины его появилась слегка светящаяся фигура рыцаря в серебристых латах. Глядя на нее, он
Это имя еще не раз вспомнится ей, и не только во снах, отражающих картины из прошлых воплощений, но и в ее нынешней, реальной жизни. Много трагических событий прошлого и тяжелейших проблем будущего оказалось связано с этим именем – именем ее заклятого кармического врага и противника, иерофанта Черной ложи… Сменялись века и тысячелетия, но на всем протяжении истории не прекращалась борьба Добра и зла. Всегда бесстрашно выступавшая на стороне сил Света, Елена Рерих во многих воплощениях оказывалась вынужденной встретиться лицом к лицу со своим извечным противником, когда-то известным ей под именем Конрада фон Рудендорфа. И в этой борьбе судьба далеко не всегда была к ней благосклонна: коварный, жестокий, беспринципный противник преследовал ее где только мог, и не однажды она погибала от его рук совсем молодой.
Особую тоску оставляли в душе Елены Ивановны картины из снов, связанные с ее средневековыми немецкими воплощениями. Вот как описывает эти сны она сама:
«Приблизительно около этого же времени [927] она видит себя молоденькой девушкой снова в дворцовом помещении, но на этот раз в Германии. Она уныло проходит залы с огромными окнами в частых переплетах, входит в небольшое помещение, стены которого расписаны мелким орнаментом – черным с золотом по тепловатому фону. <…> Она <…> входит в роскошно обставленное помещение – опочивальню ее матери. Немного отступя от стены, посреди помещения, на небольшом возвышении стоит широкая кровать под балдахином. Огромные окна с тяжелыми штофными драпировками, гобелены и ковры на полу дают яркие пятна. Мать, высокая, красивая и, видимо, очень властная, стоит у туалетного стола, заставленного причудливыми флаконами, в которых радужно преломляется солнечный луч, и сурово смотрит на нее. Жуткое чувство полного одиночества охватывает ее, встает острое сознание недружелюбного к ней отношения со стороны матери и сестры, которая находилась тут же в помещении. Она знает, что мать ее вызвала, ибо хочет, чтобы она уступила или отказалась от чего-то в пользу сестры; казалось, дело шло о наследстве. Мать во сне – ее теперешняя мать, а сестра – В. Брадфорд [928] .
Дворец в Германии. Она является хозяйкой. Большая длинная зала, много гостей; официальные чины, иноземные представители и приближенные – все сидят за большим столом. Большой обед.
Разъезд в большом вестибюле романо-готического стиля, ясно различается немецкая речь. Такие отдельные картины, иногда по две, по три, следовали одна за другой, имея мало связи между собою. Чувство одиночества и тоски всегда сопровождало такие сны-видения» [929] .
Рязанская помещица
Вслед за снами-воспоминаниями из немецких воплощений к Елене Ивановне стали приходить во снах сцены из ее прошлой жизни в России. В своей последней, совсем недавно прожитой жизни она была Наталией Рокотовой, рязанской помещицей, женой помещика-лесовода, умершей, как сказал ей Учитель, в 1830 году. Сон-воспоминание о своей русской жизни Елена Рерих увидела, как говорится в ее автобиографии, приблизительно в 1915 году. Описание этого сна настолько живо, что поневоле заставляет нас перенестись в прошлое и как бы воочию увидеть то, о чем она писала:
«Зимний, яркий, солнечный день. Дорога устлана плотным настом чистого снега. Еду в широких санях, закутанная в меха и теплую медвежью полость. Прекрасные кони несутся и, лихо заворачивая на круглую площадку, широким раскатом подъезжают к белому дому. Несколько слуг выбегают помочь мне выбраться из плотно завернутой меховой полости. Вхожу в круглую ротонду с большими, почти от пола окнами, в простенках стулья и скамейки, крытые ярко-красным штофом или репсом; сильно пахнет солнцем и яблоками, необыкновенно радостное, бодрое настроение.
<…> Нахожусь в семье близкого мне человека, моего друга. Мать и сестра недружелюбно
Зимний вечер, я и рядом со мною военный в шинели Александр[овских] или Николаевских времен, в широких парных санях выехали за город, подъезжаем к высокой каменной ограде с чугунными воротами, на каменных столбах висят чугунные ажурные фонари. Ворота открыты, и сани въехали в аллею, засаженную деревьями, густо запорошенными снегом. Из гущи снега выскочила темная фигура, прыгнула на ступеньку позади саней (место для выездного лакея) и ухватилась за спинку сиденья. Мне показалось, что это мой двоюродный брат, поджидавший нас и решивший напугать; слегка обернувшись, я тихо полушепотом спрашиваю: “Этиен, Этиен, это ты?” Темная фигура со злобным смехом соскакивает со ступеньки саней и скрывается в тени кустов. С тоской я поняла, что родственники сидевшего рядом со мной человека подослали проследить нас. Подъехали к белому дому, в котором происходило собрание, может быть декабристов или масонов» [930] .
Самой Елене Ивановне казалось, что ее прошлая жизнь в России не имела особого значения. Однако Учитель М. был иного мнения на этот счет. По поводу Наталии Рокотовой Учитель сказал: «О рязанской помещице тоже не написано, но достижения были велики. Не забудь, что в России были лучшие связи с Востоком и накопления обеих магий. Лучшие люди приобщались к путям Востока и готовили путь сужденный. И не случайно пришли в Сибирь декабристы» [931] .
На замечание Елены Ивановны о ничтожности ее предыдущего воплощения Он возразил: «Дело Рок[отовой] было не малое. Вместо свободы мужей дайте место женщине. Матери Мира она преподнесла задачу крестьян, женщине она готовила судьбу» [932] .
Из дневниковых записей Елены Ивановны одна из важнейших социальных задач ее предыдущего воплощения становится более ясной: она состояла в борьбе за освобождение крестьян от крепостного рабства. Учитель сказал ей, что задача эта не была выполнена ею до конца. Тем не менее то воплощение, по-видимому, чем-то отяготило ее личную карму – может быть и тем, что борясь за интересы других людей, она взяла на себя некоторую часть их кармы, как это часто бывает в жизни великих подвижников, посланников Белого Братства. Но может быть, ее карма была отягощена тем, что Рокотова все-таки не исполнила до конца поручения Учителя. Во всяком случае, Учитель однажды сказал Елене Ивановне: «Урусвати, тяжело тебе, устремляю силу сократить карму помещице рязанской» [933] . В дальнейшем Учитель сообщил: «Не решилась бороться за освобождение крестьян» [934] .
Тема не исполненного Н. Рокотовой поручения Учителя была продолжена Рерихами на одном из сеансов общения, состоявшемся 6 декабря 1922 года Елена Ивановна спросила Учителя: «Почему Н. Рокотова не исполнила поручение?» Учитель ответил: «Казалось, рано». И добавил: «Уклонения бывают, но, зная их причину, не повлияют на достижения» [935] .
В дальнейших записях дневника говорится, что (по словам Учителя) сын Наталии Рокотовой не поддерживал идею освобождения крестьян, очевидно, также считая это преждевременным. Единственным сыном Елены Ивановны в той жизни, как и во многих предыдущих воплощениях, был горячо любимый младший сын Святослав – родная и близкая ей душа.
Елена Ивановна вновь спросила Наставника: «Видела ли М.М.Н. Рокотова?», на что Махатма кратко ответил: «Видением» [936] .
Когда Николай Константинович поинтересовался прежними воплощениями Святослава, Учитель ответил: «Иван Рокотов, рязанский помещик, художник. Сын Урусвати (рязанской помещицы)» [937] .
О своем русском воплощении Елена Ивановна рассказала однажды Зинаиде Фосдик, и в дневнике Зинаиды Григорьевны появилась запись: «<…> Е.И. рассказала, что прочла рассказ “Лес увел его” о молодом помещике, который был придавлен падающим деревом, и М. сказал, что это из ее жизни, когда она была помещицей Рокотовой. Затем она читала рассказ про помещицу Натали Рокотову, как та умерла от разрыва сердца на балу и возле нее был ее сын, офицер. Это ее же смерть, и Свят[ослав] был ее сыном. Затем ее видение, как она прощается с сыном, который едет в город, и она ему говорит, как одинока она будет и пусть он даст ей знать задолго до своего приезда, и она вышлет ему буланых, его любимых, лошадей. Тоже она и Свят[ослав] – Рокотовы <…>» [938] .