Эльфийские камни Шаннары
Шрифт:
— Пять, — спокойно ответил Даен. — Могло быть и больше, но демоны могут напасть на Взмах Крыла, на наш город. Мой отец послал нас сюда, и вот мы здесь. Мы все одного рода. Моего отца зовут Херрол. — Он помедлил, глядя на Алланона. — Когда-то они с друидом были друзьями.
— Мы и сейчас друзья, крылатый всадник, — спокойно сказал Алланон.
Даен кивнул и вновь обратил взор к Андеру:
— Сходство отца с земными эльфами гораздо сильнее, чем у большинства моих соотечественников, мой принц, — многие из нас давно забыли древние обычаи. К тому же отец узнал, что Алланон с Элесседилами, и это решило дело. Вот почему он послал нас. Он бы и сам прилетел сюда, но сейчас на его роке учится летать мой племянник — в свое время он тоже станет крылатым всадником. Нас мало, но это не значит, что мы не сможем помочь. Если нужно, мы можем облететь все небо над Западными землями. Мы можем выслеживать демонов и предупреждать об их продвижении, разведывать сильные и слабые места черного войска в бою.
— И мы принимаем вашу помощь с благодарностью, Даен. Мы рады вам.
Даен поклонился и отступил. Андер поглядел на Чиоса:
— Придет ли еще кто-нибудь, первый министр?
Чиос медленно покачал головой:
— Нет, мой принц. Это все.
Андер кивнул:
— Что ж, хорошо.
Он сел за стол Совета, знаком показав собравшимся присоединиться к нему, — теперь они обсуждали детали обороны: как разместить солдат и распределить оружие, как вести бой и какие следует принять дополнительные меры защиты. Эльрон Тэй доложил о готовности Эльфийских охотников, ядра действующей армии, Керрин — о личной гвардии, а Кобольд — о Черных стражах. Бровок высказал свое мнение о состоянии оборонных укреплений, а Сти Джанс объяснил командирам тактику и стратегию боя. Даен коротко рассказал о возможностях роков и об их использовании в воздушном бою.
Время шло быстро, ночь подходила к концу. Голова Андера отяжелела от усталости, мысли начали разбредаться. Как раз на середине одной такой бродячей мысли сильный удар в дверь заставил Андера вздрогнуть; двери распахнулись, и в зал влетел взъерошенный Гаел, Задыхаясь, маленький эльф бросился вперед и упал на колено перед Андером.
— Мой господин! — выдохнул он, лицо его пылало от возбуждения. — Мой господин, король очнулся!
— Очнулся?! — Андер ошеломленно уставился на пажа. Потом он вскочил на ноги и вылетел из зала.
Эвентин Элесседил спал. Сон походил на полет сквозь черноту. Чернота расслаивалась тонкими нитями, наподобие паутины, и липла к телу. Черные нити охватывали его все теснее, проникали в него, соединялись с ним. Не было ни времени, ни пространства — была лишь чернота и сплетение нитей. Сначала король ощущал теплоту и уют — так чувствует себя ребенок в нежных объятиях матери, наполненных покоем и любовью. Но потом объятие стало сжиматься — Эвентин задыхался. Он пытался вырваться, но понял, что не может, и начал медленно погружаться куда-то вниз, в пустоту. Нити сплетались все теснее; он больше не принадлежал к миру живых. Он был мертв. Охваченный ужасом, король из последних сил рвал черную паутину, и вот наконец она разлетелась в клочья и пропала.
Эвентин открыл глаза. Резкий дрожащий свет на мгновение ослепил его. Король прищурился, потерянный и ошеломленный, пытаясь осознать, где он находится и что с ним случилось. Потом неясные очертания стали обретать форму, он узнал запах масляных ламп. Все, что случилось до того, как он заснул, нахлынуло волной воспоминаний — отрывочные, беспорядочные образы стремительно проносились в его сознании: Разлом, Клин Хельса, густой туман и демоны; ряды эльфийских лучников, пехота с копьями где-то внизу; крики боли и смерти; темные тела, рвущиеся к нему сквозь стену синего огня; Алланон, Андер, блеск оружия, потом внезапный удар…
Король вздрогнул, тело покрылось холодным потом. Теперь он узнал комнату — это была его спальня в главном дворце в Арборлоне. Темная фигура придвинулась к нему.
— Мой господин? — Испуганный голос Гаела прозвучал над самым ухом, юное лицо склонилось к нему. — Мой господин, вы очнулись?
— Что случилось? — пробормотал король хрипло, голос его изменился почти до неузнаваемости.
— Вас ранили, мой господин, в Клине Хельса. Сюда, — Гаел указал на левый висок. — Все время вы были без сознания. Мой господин, мы так волновались, так беспокоились…
— И сколько… я спал? — прервал пажа Эвентин. Он коснулся рукой головы, резкая боль пронзила висок и прошла вниз, по шее.
— Семь дней, мой господин!
— Семь дней!
Гаел направился к выходу.
— Я приведу вашего сына.
У Эвентина закружилась голова.
— Моего сына?
— Принца Андера, мой господин. — Паж уже стоял в дверях. — Он на Большом совете. Лежите, я приведу его немедленно.
Эвентин видел, как Гаел открыл дверь, слышал, как он быстро переговорил с кем-то в коридоре; потом дверь снова закрылась, король остался один. Он попробовал было слегка приподняться, но напряжение было слишком велико — он упал на подушки. Андер? Гаел сказал, что Андер на Большом совете? А ще же Арион? Вопросы громоздились один на другой, смятение охватило Эвентина. Что он делает здесь, в Арборлоне? Что случилось с эльфийской армией? Что стало с Саранданоном?
Он опять попытался приподняться и снова упал. Тошнота подступила к горлу. Внезапно он почувствовал себя старым, очень старым, словно годы его были медленной болезнью, которая изнурила и опустошила его. Король сжал губы. Если бы можно было вернуть хотя бы пять минут своей юности, пять минут — не больше, чтобы только хватило сил подняться с этой кровати! Гнев и решимость подстегивали его — Эвентин приподнялся и оперся на подушки, прерывисто дыша.
В дальнем конце комнаты Манке поднял лохматую голову. Король уже открыл рот, чтобы позвать к себе старого друга, но вдруг встретился с собакой глазами, и слова буквально застряли у него в горле. В глазах пса была ненависть, лютая ненависть, она обожгла Эвентина, как зимняя стужа. Король моргнул, не веря своим глазам, изо всех сил борясь с чувством отвращения, которое внезапно нахлынуло на него. Манке? Да разве он мог подумать?!
Не без усилия Эвентин отвел глаза, медленно оглядел спальню — драпировки на стенах, знакомую мебель, плотно задернутые портьеры. Он пытался успокоиться, но не мог.
«Я здесь совсем один, — внезапно подумал король, и беспричинный неудержимый страх охватил его, — Один!»
Он снова взглянул на Манкса. Пес спокойно смотрел на него, в глазах не было и следа той ненависти, столь очевидной еще секунду назад. Или ему просто почудилось? Старый пес приподнялся, потянулся и снова лег.
«Почему он не идет ко мне? — думал король — Почему он не подошел?»
Эвентин откинулся на подушки.
«Что это вдруг на меня нашло? — говорил он себе. — Уж не схожу ли я с ума?»
Ненависть в глазах пса, который был ему предан столько лет?! Манке — враг? Манке угрожает ему?! Нет, это просто игра его больного сознания.
Наконец из коридора послышались голоса. Потом дверь открылась, Андер прошел через комнату и склонился к отцу. Король обнял сына, потом слегка отодвинулся, пристально изучая сумрачное лицо Андера. Тот присел на край кровати.
— Расскажи мне все, — попросил Эвентин, голос его звучал глухо, но настойчиво.