Эльфийский посох
Шрифт:
— Ты наружу не выходи, я там один справлюсь.
Эоста вздохнула и остановилась в устье пещеры.
С тех пор как охотник увидел ее в Заброшенной роще, эльфийка изменилась — она осунулась, янтарные глаза потускнели, и вряд ли причиной тому были лишь тяготы пути. Ее словно что-то непрестанно грызло изнутри, и Лиэн заметил, что оракул все реже складывает ладони для молитвы Галлеану и быстро их опускает, как будто уже не надеется, что сможет услышать голос Бога.
— Вот и хорошо. Подержи пока мою рогатину, она мне помешает, — сказал он. — Я чуть дальше пройду, отсюда обзор плохой.
Обзор и впрямь был никудышным — начинался буран, и снежная завеса становилась сплошной. Но магия посоха — это все, чем Лиэн мог незаметно помочь Эосте, чтобы снять иссушающее заклятье Выжженных Земель. Завтра демон возобновит его, но это будет завтра.
И опять Лиэн лгал самому себе — он мог помочь раз и навсегда. Так не пора ли плюнуть на главную цель и вмешаться? А там — будь что будет, хоть последняя руна. Потому что нельзя брать воду из реки, чтобы погасить пожар, и при этом делать вид, что не замечаешь тонущего. Нельзя спасти всех, не спасая каждого здесь и сейчас.
Решившись, он повернул назад — следующая стража как раз Энраха. Посох Духа эльфы и без Лиэна добудут, да и Древо Смерти одолеют. Если смогут найти, конечно.
Из пещеры выбивался тусклый свет, и закутанная в плащ пророчица, стоявшая у входа, прижавшись щекой к его посоху, казалась частью заснеженной скалы. Увидев охотника, она встрепенулась:
— Не делай этого, Лиэн.
— Что, Эоста? — недоуменно нахмурился он.
— Что бы ты ни задумал сейчас, не делай этого. У тебя в глазах смерть.
— Я должен…
— У тебя другой долг.
И Лиэн отступил под ее измученным взглядом. Вернувшись к валунам, прикрывавшим устье пещеры, он встал под ревущий ветер, секущий лицо мелкими острыми льдинками, куда ни повернись. Словно бурю направляла рука враждебного гномьего мага. В ее голосе слышался звериный вой, хотя среди густой снежной каши ничего нельзя было разглядеть на расстоянии вытянутой руки.
В душе эльфа царили такие же тьма и ледяная буря. В бою все куда проще, хотя во время атаки тоже не станешь перевязывать раны упавшего друга, а побежишь вперед, на врага, пока можешь. Вот только что делать, когда другой враг бежит рядом и в любой момент может ударить в спину?
«Помни, остроухий: главная задача! — говорил ученику Раэрт. — Пусть тебя назовут подлецом, трусом, предателем — отряхни слова и иди к цели. Есть долг, а есть высший долг, когда обычные наши мерки становятся узкими щелками, куда входит волос, но не весь человек. Или эльф в твоем печальном случае».
Почуяв сзади движение, Лиэн резко развернулся. К нему подходил Энрах, почти невидимый в темноте.
— Я узнал тебя, носящий личину, — глухо сказал страж.
Лиэн сжал нож.
— И я тебя узнал, носящий чужое тело.
— Оно не чужое, но тебе этого не понять. Почему же ты меня не выдал, если узнал? Думал, я не пойму, кто ты? Спрятался под личиной, — усмехнулся страж. — Не поможет: я тебя сразу узнал, еще на границе. И знаешь, как? По защите разума. Такой больше ни у кого нет.
— Зато ты не сможешь меня подменить.
— Личину не смогу, это точно. И даже истинное лицо вряд ли — у тебя их два, две сущности. Эту метку ты тоже личиной не скроешь, сын Даагона. По крайней мере, от таких, как я.
— Чего ты хочешь, Энрах? Драки? Изволь. Или уйди и оставь отряд в покое.
— На вас всех мне плевать, живите. Но я не оставлю Эосту, а она пойдет до конца.
— Ты ее убиваешь.
Голос стража погрустнел:
— Она сама себя убивает, и я ничего не могу сделать.
— Лжешь! На ней проклятие Выжженных Земель.
— Это все страх любви, дикарь, страх любви и покаяние. Ничего ты не понимаешь в женщинах и проклятиях. Иди, спи, сейчас наша с Тинирой стража. А поединок, если ты не против, отложим на потом. Ты же будешь мстить мне за отца? Кстати, он считает своим сыном меня.
— Я догадался. Ты сам себе отомстишь, Энрах.
К утру ветер утих; тучи цедили лишь редкие снежинки, но за ночь буран совершенно засыпал ущелье, и свежий снег лежал рыхло — не пройти даже на снегоступах из коры. Продолжить путь можно было только по громоздившимся, как стены, почти отвесным скалам либо потерять неделю на обход через дальний перевал.
— Ночью я слышал волков, а они здесь подчиняются шаману, — предупредил Лиэн. — Если увидите, не убивайте. Не стоит злить горцев.
— Опять волки! — простонал Сонил. — Сколько можно!
— Вот дойдем до медведя-оборотня, будет тебе разнообразие, — «утешила» его Тинира.
— Идем через ущелье, — решил лорд.
Эльфы обвязались веревками, прицепили к обуви шипастые накладки и начали восхождение к уступу, видневшемуся высоко над пропастью. Первым поднимался Лиэн, вбивая в скалу легкие и прочные шипы железного дерева. Чтобы рогатина не мешалась, он укрепил ее за спиной, сделав петлю между крестовиной и вилами и смотав закрепленный на поясе конец веревки.
— И как здесь тяжеленные гномы ходят? — проворчала лучница, добравшись до площадки, откуда вдоль скалы шел уступ, местами сужавшийся до ширины стопы. Ее заклинание ветра очистило горную тропу от снега на много саженей вперед.
— А они тут и не ходят, — ответил Лиэн. — Вокруг Фогфелла заброшенные места, да и сам город разрушен. Те немногие гномы, что остались от жившего тут клана, ходят по тропе в Альбу, а это еще дальше на восток.
— А правда, что у гномов есть железные драконы? — спросил Сонил, вскарабкавшийся последним. С его появлением на небольшом скальном выступе стало совсем тесно.