Эликсир памяти, или Последние из Арконы
Шрифт:
– И что же?
– Он тотчас же сделал отсюда глоток, словно стакан засосал.
– И...
– И вернул ее мне со словами: "Вот, спасибо! Мне больше не нужно. На неделю хватит. Ты, Стас, поставь его к себе в холодильник..." Тогда я спросил: "Кого?". А он мне: "Чудак! Ведь, это ж Эликсир Памяти!"
– Эликсир Памяти, - повторил я, отливая из фляги себе в чашку, - Сейчас мы посмотрим, какой это эликсир.
Запаха, действительно, никакого не было. Тягучая бесцветная жижа типа глицерина.
Мне
Стас улыбнулся:
– Собственно, именно за этим мы и собрались. Ты, Рогволд, среди нас единственный, так сказать, действующий естествоиспытатель. Тебе и карты в руки. Может, аналитики что-то просмотрели?
– Вряд ли. А знаешь, каков главный исследовательский прибор у бедного русского химика?
– с этими словами я осторожно попробовал эликсир на язык.
Напиток оказался на редкость сладким, скорее даже приторным.
– Только, учти...
Стас не договорил, поскольку я осушил полчашки и, как ни в чем ни бывало, поставил ее на блюдечко.
– ... следующей ночью наш общий друг М. снова впал в детство, и его привязали к спинкам кровати. Утром он был мертв, а на животе у него нашли свежий ожог, величиной со сковородку. И, естественно, никаких следов отравления. С чего бы им быть.
– Что ж ты раньше не предупредил!
– зловеще рассмеялся я, и, хрустнув баранкой меж пальцев, макнул ее в соль.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В кружке пенилось пиво. Я сидел на плече у отца. Я был выше всех. Он сдул пену и попробовал холодный горький напиток.
– Дайте еще баранки вот этому молодому человеку...- звякнула медь.
Деревянная прямоугольная палатка. Облупившаяся краска цвета салата. Толпящиеся мужики. Постукивание воблы о стол.
– Держи!
Он передал мне наверх связку. Щербатым детским ртом я ухватил слегка обгорелый солоноватый кружок.
Старая красная кирпичная двухэтажка. Бабьегородский переулок.
Слева - за сенью толстых лип гараж. Справа - высокий белесый дом с красивым широким окном над входом. Мы поднимаемся на второй этаж по кривой лестнице. Коричневый почтовый ящик. Дверь открывает мама.
– Ну, как погуляли?
Длинный коридор с громадным маятником в глубине. Узкая кухня.
Запах убежавшего молока. Но меня несут мимо. Налево, как идти по коридору, три комнаты. Сквозь приоткрывшуюся дверь первой вижу девочку, склонившуюся над школьной тетрадью. Она то и дело макает перо в чернильницу, но дело не спорится. Это моя малолетняя тетя.
Во второй комнате я живу. Здесь висит мамин портрет. Телевизор КВН. Белое радио с календарем-вертушкой. Темная в красную точечку материя дивана. Игрушечная пушка, стреляющая бусинками.
Третья. Большая. Посреди - огромный стол, покрытый бордовой скатертью с пушистыми гроздями бахромы. Магнитола у окна. Портреты пращуров. Щуплой детской спиной, сидя на высоком стуле, я чувствую тепло белой печи.
– За папу! За маму!
– мне нравится пюре с соленым огурцом.
– А за дедушку с бабушкой?
– откликается дед.
Слизывая картошку с губ, внимательно изучаю его взглядом пытливых серо-зеленых глаз...
– Рогволд! Рогволд! Ты чего! Очнись!
Первый детский кошмар - большая морская черепаха под ухом вместо простыни...
Зачем, ну зачем вы меня толкаете. Я еще немного... совсем чуть-чуть.
– А? Что? Неужели, задремал? Сколько сейчас?
– Ты вырубился внезапно. Сидел себе на диванчике. Пил чай, и вдруг, глядим...- последовало невразумительное объяснение.
– У тебя сперва была такая блаженная улыбка, что просто не решились будить, - рассмеялся Павел.
Стас вопросительно глянул на меня.
– Кофе. И самого крепкого, Стас, если можно.
Бразильский подействовал отрезвляюще. Затем я умылся холодной водой. Попросил открыть окно.
– Ты как? Ничего?
– Вовка вышел следом на балкон.
– Ничего особенного. Просто, вымотался за неделю. Ну, и сдал.
– Это Стас во всем виноват.
– Почему?
– А не было никакого эликсира. Он все выдумал. Знаешь, как его диссертация называется?
– Что-нибудь о силе вымысла?
– Угадал. Но ты не сердись на него.
– Пустяки.
Я проанализировал все шаги Стаса: его звонок, подцепивший меня на крючок тайны, хадж по святым местам, словечки из школьного лексикона и памятные истории- словом, они, действительно, постарались на славу. Психологический эксперимент удался. Сознание настроилось на нужную волну, оставалось лишь подобрать соответствующий скрипичный ключик, чтобы мелодия памяти захватила меня в плен. Стоп!
Откуда, откуда он узнал про соленые баранки?
Оставив Вадима с Павлом наслаждаться вместе с четой Пауэр под звуки "Волшебной белой ночи", Станислав присоединился к нам на балконе...
– На бал кони ходят?
– Ходят!
– А вот и не правильно, - передразнила тетя Галя.
Мы сидели на балконе
Чай пили, чашки били
По-турецки говорили
Чаби, челяби,
Челяби, чаби, чаби
Мы набрали в рот воды
И сказали всем: "Замри!
А кто первый отомрет
Тот щелчок получит в лоб!"
Со мной творилось нечто непонятное, к несказанному удивлению друзей я вдруг захлопал в ладоши, а потом зажмурился. Мне привиделись яйца, падающие из корзины вниз, карусель Нескучного сада, черная бронзовая пантера, разинувшая пасть. Стоя на Якиманской набережной я ловил запах конфет. Волна качала плавучий ресторан "Буревестник". "Дю-дю-ка!" завывало эхо под Крымским мостом. Мои слегка кривые маленькие ножки ступали по битому, растертому в пыль красному кирпичу. И был еще совсем новенький гастроном, из подвала на платформе без поручней поднимали разную снедь.