Елка и терн. Тетралогия

Гончарова Галина Дмитриевна

Знакомиться с рогами мне совершенно не хотелось.

– А то за чем тебя послали, ты купил?

– Нет еще. Только коней продал. Вот деньги.

Кан предъявил довольно увесистый кошелек. Я кивнула.

– Хорошо. Мы с Терном пойдем покупать, а ты стой здесь.

– Почему так!? – Кан был искренне возмущен.

– По козлу и капусте, – ехидно ответила я. – Это твое приобретение? Твое. Вот и мучайся

с ним.

– Еще бы, – заржал кто-то в толпе. – Это ж козел деда Джанка, такой сволочной скотины небось во всем Кейротолле нету!

– И дурака, который согласится купить эту скотину, в вашей деревне тоже нету, – для проформы уточнила я у толпы.

Могла бы и не уточнять. Мычание, выкрики и прочие проявления народного голоса сливались в одно решительное 'нет'. Ну и правильно. Я бы тоже такую скотину не купила. Тем более, что козлом от него разит, как от целого скотного двора.

– Так что оставайся, – я потрепала Кана по щеке. – Жди меня и я приду, только очень жди. Ждите, – поправилась я и зашагала подальше от козла. Терн развел руками и последовал за мной.

– Ты поступила жестоко.

– А он!? Навязал на нас эту бодучую и вонючую скотину! Как золотой слиток у утопающего. И меша-ется, и выкинуть жалко! Да если бы хоть толк был! Вот ведь жадина! Мы и так весьма разжились день-гами, нет, ему еще захотелось! Пусть сам теперь мучается, как тот утопленник.

Терн фыркнул. Я и сама понимала, что сравнение не то, но что ж поделаешь? Я ведьма, а не писа-тель.

– А хорошая ведьма обязана быть и хорошим писателем, – подслушал мои мысли Терн. – А то бродя-чие певцы и летописцы так твои будущие подвиги распишут, что никакого спасения не будет.

– Я буду практиковаться.

– Вот-вот. А то подвиги ты совершаешь, а вот рассказать о них не умеешь.

– При всем уважении к твоему уму… Если я расскажу хотя бы о половине своих подвигов, то либо вылечу из Универа, либо покончу жизнь самоубийством при активном участии половины его учите-лей.

– Да, твои подвиги каждому не расскажешь. Особенно последний.

Я фыркнула, вспоминая свою последнюю выходку. У нас была преподавательница, которая до смерти боялась лягушек, змей и раков. Не знаю, почему так. Я-то ничего не боюсь, даже мышей, а она просто не могла выносить пресмыкающихся и земноводных. Увидит – и срывается в визг. Но при том она была жуткой стервой. Эвину девять раз зачет не ставила. Довела парня. Он к ней даже с цветами пришел! Цветы полетели в окно, оборотень – за порог. И ведь известно, почему она так! Эвин просто как-то ее сынка мордой в пиве повозил! Ну, подрались, с кем не бывает! Сын у нее, кстати, совсем без магических способностей, да и без умственных тоже, но она его все-таки держит возле Универа и на что-то надеется. Интересно, на что? На чудо? Вот припрется Христос и наделит его по возможностям и желаниям его маменьки?

Но я отвлеклась. Короче, была очередная попойка, этот паразит напился и стал ко мне приставать. Я его послала прямым курсом и подальше. Он завелся. Приятель заступился. В итоге – драка. И этот сы-нок побежал к мамочке жаловаться. Эвин аж взвыл на девятой пересдаче. Конечно, мою команду та-кими мелочами

не прошибешь. У Эвина по всем остальным дисциплинам только 'отлично', так что сдавать он мог до пятнадцати раз, пока не сдастся сам или не вмешается директор. Но десятого раза мы дожидаться не стали. Терпение лопнуло с треском и блеском. И ночью мы пошли на дело. На речку. Ловили всех кого могли. Раков, лягушек, ужей, улиток. То есть ребята ловили, исключительно руками, чтобы потом нас не засекли на остаточной магии, а я держала мешок с живностью. Наловили кило-граммов двадцать. По счастью, комнаты этой выдры в Универе были на последнем этаже. Она посто-янно жаловалась, типа, не могу спать, когда над головой сапогами грохочут. У нее, типа, такой чуткий сон! Вранье! Она даже не почесалась, когда мы на крыше тусовались.

Достали длинную веревку, обвязали меня под мышками, завязали еще три страховочных узла и нача-ли спускать вместе с мешком, как более легкую. Окно у нее в спальне было открыто по случаю жаркой погоды, так что я благополучно вывалила всю свою ношу на пол. Без мешка, естественно. И мы удра-ли. Но что началось утром! Высшие Силы Леса! Училка от ужаса забыла все заклинания и только виз-жала. Те, кто попытался к ней войти, были атакованы земноводными и пресмыкающимися, которые рвались в родную стихию. Короче, скучно не было никому. Нас так и не раскрыли, но директор, похо-же, подозревал, чьих рук это дело. Он ведь направил на уборку именно нашу компанию.

– А вы что? – со смехом поинтересовался Терн.

– А что мы? Лягушек, улиток и ужей отдали в алхимическую лабораторию, а раков оставили себе. Попросили на кухне котелок и сварили. Под пивко – самое то.

– А я слышал, что маги спиртное не употребляют?

– Так и есть. Но вообще-то на всей территории Универа продается специальное пиво. Слабенькое та-кое. В два-четыре градуса. Им при всем желании не напьешься. Но что-нибудь крепче не допускается. Это – только вне стен Универа. И будь любезен избавляться от похмелья и опьянения до начала заня-тий!

– Забавно. А еще чем вы занимаетесь?

– Да много чем! Могу с помощью трех гвоздиков и веревки укрепить над дверью ведро с водой. Во-шедшего ждет неприятный сюрприз. Еще мы натираем полы мылом, приклеиваем вещи и людей к по-лу и столу, можем заменить мел у доски на мелового червя.

– Какая гадость, – поморщился Терн.

Да уж. Меловые червяки питались мелом. При этом, насытившись, они лежали совершенно непод-вижно. И если до них дотронуться, то они выпускали из себя струю дурно пахнущей жидкости. А так, на вид они ничем не отличались от куска мела. Только немного вытянутого и заостренного.

– Ёлка, а зачем тебе все это нужно?

– Зачем? Это глупый вопрос. Я как-то попробовала подумать – зачем мы живем, в чем смысл жизни и все такое. Но потом бросила. Это приводит только к мигрени.

– Некоторые полагают, что в ответе на эти вопросы заключена высшая мудрость.

– А некоторые люди в моем мире полагали, что земля стоит на трех слонах, те – на трех китах, а киты – на черепахе.

– А разве это не так?

– Издеваешься? Точно. Ну, погоди, доберусь я до тебя!