Элла Алекс
Шрифт:
– Очень мило с вашей стороны, очень вежливо. Похоже, вы поэт. – Седовласый мужчина в красно-синем полосатом поло совсем не выглядел излишне впечатленным, – наверняка на своем месте он и не к таким любезностям привык. Тем не менее, Сергио казался заинтересованным беседой. Дружелюбно прищурив глаза, он мотнул головой в сторону высокой башни с часами, торчавшей над площадью:
– Знаете историю этой башни, мой друг?
– Увы, я даже не знаю, что это за башня.
– Это очень древняя башня. На самом деле она новая, но это потому, что ее пришлось
строить заново.
– Да, я вижу. Кажется, это барокко?
– Или неоклассицизм, я в этом не силен. В любом случае: вот, пожалуйста! Башня снова появилась, и люди ее полюбили еще больше прежней. Она стала одной из главных достопримечательностей старого Родоса. Интересно, не правда ли?
– Да, и поучительно.
– Новое порой бывает лучше старого, даже в таком древнем месте. – Это подал голос Эли. Он оторвался от телефона и сказал:
– Алекс, у меня еще одна встреча. Если ты закончил свой напиток, пойдем?
Мы вежливо и многословно поблагодарили Сергио за угощение и беседу. Ясно, что для него это был короткий эпизод общения с приезжими туристами, а для Эли – обычное общение с одним из легко приобретаемых знакомых. Для себя же я нашел в этом очередной неожиданный случай, добавивший неординарности к и так выходящему из ряда вон дню. Ну вот когда в последний раз я сидел на живописной площади за стаканчиком в компании с неожиданно встретившимся местным обитателем, который непринужденно, на примере первой попавшейся достопримечательности описал мне так символически и кратко всю суть средиземноморской истории?
После того, как мы попрощались с Сергио, и Эли договорился с ним о новом рандеву, мы медленно двинулись по площади мимо старинной башни с часами. Насколько я услышал краем уха, ресторатор приглашал ливанца посмотреть один из местных отелей, кажется, тоже ему принадлежащий. Эли упомянул об этом, пока мы шагали по истертой брусчатке Старого города. К удивлению, и его тронула история про башню. Может даже больше, чем меня. Достаточно было услышать его бормотание:
– Вот это история, а? Про башню с часами. Пороховой склад, взрыв, и тут же новое строительство… Изумительно, а?
Что именно его изумило, я не успел услышать, так как в этот момент Эли вдруг на ходу обхватил за плечи шедшую впереди девушку. Я не успел даже опешить, как девушка обернулась, и даже не вздрогнув, расцвела в улыбке и впилась ливанцу в губы – он вовремя наклонился. Она была черноволоса, в джинсах, босоножках с высокими каблуками и в дорогой темной блузке, очень подходящей для вечерней ходьбы по барам и клубам. Когда поцелуй и басовитые комплименты ливанца («Оуааа, мон амууур, белииииссимаааа бэйби») были закончены, он провозгласил:
– А теперь знакомьтесь: это Алекс, он из России. Мистер классный парень!
– Я Джорджия. – Девушка протянула руку, я легко ее пожал, и тут же узнал яркую брюнетку из видеоролика, который Эли показывал в кофейне – те же ближневосточно-арабские черты лица и глаза, которые могут быть завлекающими и жестокими одновременно. Она выглядела жизнерадостной и опасной.
– Эли много о тебе рассказывал, – заявила Джорджия. («Вот тебе раз!» – удивился я.) Вы сегодня были на нудистском пляже? («Ну ничего себе!»)
– Да, так получилось. Когда это он успел рассказать?
– Мы переписывались весь день в мессенджере.
– О тебе он тоже рассказывал. Это ты звезда его видеоролика? Кажется, тебе пришлось немного пострадать от него.
Джорджия только расхохоталась.
– Тебе понравилось, да? Прикольный ролик получился, да? Эли хочет выложить его в Фэйсбук. Мне пришлось взять с него слово, что он хотя бы имя мое там не напишет.
Эли опять обхватил ее за плечи:
– Ты будешь знаменитостью интернета, дорогая! Тебе будут ставить лайки, а мне – писать: «Врежь ей еще!»
Джорджия только опять прыснула. Эли спросил:
– Итак, что ты хочешь делать, мон амур? Куда хочешь пойти? В ресторан, в бар, на танцы? В какое-то особое место? Ты так шикарно выглядишь!
– Нет-нет, давайте просто погуляем по Олд-тауну. Вечер такой классный!
– Окей, – удовлетворенно промурлыкал ливанец, и мы зашагали дальше по мостовой мимо зазывал ресторанов, настойчиво интересовавшихся, не желаем ли мы подкрепиться сегодняшними специалитетами или освежиться расчудеснейшими коктейлями в их заведениях. Бары тут и там врезались своими столиками, шатрами и оградками в шумную веселую толпу праздно гуляющих туристов. Джорджия начала рассказывать своему бойфренду, как прошел ее день – так быстро, что я не понял половины слов. По тому же, что удалось выхватить из ее болтовни, я пришел к выводу, что она где-то здесь работает в туристический сезон.
– Эй, Джорджия, так кем ты работаешь и откуда ты? – вклинился я вопросом, когда дождался, как она вывалила ливанцу самое главное о сегодняшнем дне и сделала маленькую паузу, чтобы набрать воздуха.
– Я массажистка в «Шератоне», это на той стороне острова, – махнула она рукой. – Я из Греции – с материка, – и приезжаю сюда, на Родос, летом. Я делаю разные виды массажа: расслабляющий, лечебный, косметический, тонизирующий… – Брюнетка говорила с интонациями, как на собеседовании в HR-агентстве, и умудрялась строчить словами как из пулемета.
– Тебе это нравится? – спросил я.
– Очень нравится, Алекс, я люблю свою работу. Так много клиентов приходит, столько разных интересных людей, у нас с ними быстро складываются прекрасные отношения, и с ними, то есть с этими людьми, так интересно разговаривать, они рассказывают столько интересных вещей!
– И ты не устаешь?
– А как же! Очень устаю! Вот сегодня я совсем устала! – Ага, по ее жизнерадостному лицу было видно, как она нечеловечески измождена. – А ты, Алекс? Чем занимаешься? Я имею в виду, что ты делаешь, кем работаешь?