Эмма (пер. И.Мансурова)
Шрифт:
– Не сомневаюсь, сэр, что ваши извинения были приняты. Мистер Элтон вас знает.
– Да, но молодая леди, его жена… Мне следовало во что бы то ни стало засвидетельствовать ей мое почтение. А так я проявил недостаточную любезность…
– Но, милый папочка, вы же вообще противник брака! Зачем же вам так беспокоиться, так спешить засвидетельствовать свое почтение именно новобрачной? Это на вас не похоже. Раз вы столь высоко цените новобрачных, значит, поощряете людей вступать в брак.
– Нет, моя дорогая, я никогда и никого не поощрял вступать в брак, однако никогда не отказываюсь засвидетельствовать свое почтение даме… А уж новобрачной тем более пренебрегать не следует. Ей по праву надлежит уделять больше внимания, чем остальным. Знаешь ли, дорогая, статус новобрачной в обществе всегда особый, она стоит выше прочих, невзирая ни на чье
– Ну, папа, если уж это не одобрение брака, то я не знаю, что такое одобрение. Вот уж никогда не ожидала от вас, что вы так настроены льстить тщеславию бедняжек.
– Дорогая моя, ты меня не поняла. Это вопрос общей вежливости и хорошего воспитания. У моих намерений ничего общего с поощрением людей вступать в брак.
Эмма замолчала. Батюшка начинал нервничать и не способен был понять ее. Она снова вспомнила обо всех огрехах, допущенных миссис Элтон, и долго, очень долго занимали они ее мысли.
Глава 33
Дальнейшее знакомство не изменило к лучшему мнения Эммы о миссис Элтон. Ее первые впечатления оказались самыми верными. Миссис Элтон нисколько не стала лучше со времени их второй встречи. Когда они увиделись вновь, она оставалась такой же – самодовольной, самонадеянной, фамильярной, невежественной и плохо воспитанной. Она была недурна собой, нахваталась всего, что полагалось знать девице ее круга, однако была столь недалекой, что мнила себя непревзойденным знатоком высшего света и твердо вознамерилась встряхнуть закоснелых и отсталых деревенских соседей. По ее мнению, превзойти мисс Хокинс по значимости в обществе способна была лишь миссис Элтон.
Казалось, мистер Элтон во всем согласен со своею супругой. Рядом с нею он не просто лучился счастьем, но и пыжился от гордости. Он склонен был поздравить самого себя с удачной женитьбой, с его избранницей не сравнится никто – даже мисс Вудхаус! И большая часть новых знакомых, расположенных, подобно мисс Бейтс, все хвалить или не имеющих привычки порицать, просто принимали как данность то, что новобрачная должна быть такою умною и милою, какой представляется. Они были вполне ею довольны, и потому хвалы в адрес миссис Элтон сыпались со всех сторон. Мисс Вудхаус, разумеется, на людях не высказывала искреннего мнения о новой знакомой и с готовностью повторяла свой первый отзыв о ней:
– Она очень мила и одевается вполне изысканно.
В одном отношении миссис Элтон оказалась даже хуже, чем вначале. Ее чувства по отношению к Эмме претерпели изменения. Возможно, обиженная холодностью, с какой было встречено ее предложение дружбы, она, в свою очередь, также охладела и постепенно все более отдалялась, и, хотя Эмма вовсе не мечтала подружиться с миссис Элтон, недоброжелательство новой знакомой невольно увеличивало ее неприязнь. Кстати, оба – и мистер, и миссис Элтон – вели себя по отношению к Харриет совершенно недопустимо. Они относились к ней пренебрежительно и с презрением. Эмма надеялась, что такая перемена поспособствует стремительному исцелению Харриет, однако догадки относительно природы подобного поведения сильно огорчали обеих. Не приходилось сомневаться в том, что мистер Элтон не пожелал хранить в тайне любовь бедной Харриет, и история его сватовства к Эмме, в которой она, разумеется, представала в самом черном свете, а он – в самом выгодном, также, вероятнее всего, стала предметом обсуждения… Ничего удивительного, если, бедняжка стала объектом их общей неприязни. Когда у супругов иссякали другие темы для разговоров, они, видимо, начинали поносить мисс Вудхаус, и враждебность, которую они не смели выражать в виде открытого неуважения к ней, находила выход в пренебрежительном отношении к Харриет.
А вот Джейн Ферфакс миссис Элтон чрезвычайно полюбила, причем с самых первых дней. Миссис Элтон выбрала в подруги Джейн не просто потому, что находилась в состоянии войны с Эммой, она взяла мисс Ферфакс под свое покровительство с самой первой встречи. Ей мало было просто выражать естественное и разумное восхищение новой подругой, безо всяких побуждений или просьб с ее стороны миссис Элтон положила непременно помогать ей и опекать ее. Во время примерно третьей их встречи – тогда Эмма еще не стала объектом вражды – она узнала все рыцарственные помыслы миссис Элтон в отношении Джейн Ферфакс.
– Джейн Ферфакс просто очаровательна, мисс Вудхаус! Я буквально очарована Джейн Ферфакс… Какое милое, интересное создание! Такая мягкая, выглядит такой благородной… А сколько у нее
Мы не должны позволять, чтобы эти строки оправдались в отношении Джейн Ферфакс.
– Не могу думать, будто ей угрожает подобная опасность, – спокойно отвечала Эмма, – и, когда вы лучше познакомитесь с положением мисс Ферфакс и поймете, какова была ее жизнь у полковника и миссис Кемпбелл, вы вряд ли будете опасаться того, что ее талантам суждено прозябать в безвестности.
7
Строки из «Элегии, написанной на сельском кладбище» английского поэта Томаса Грея (1716–1771), перевод В.А. Жуковского.
– Ах! Но, дорогая мисс Вудхаус, теперь она живет так уединенно, столь уныло, в таком неподобающем месте… Какими бы преимуществами ни отличалось для нее житье у Кемпбеллов, теперь, очевидно, прежней жизни настал конец! И мне кажется, она это понимает. Уверена, что понимает. Она очень застенчива и молчалива. Ее необходимо подбодрить – это же очевидно! Но за скромность я люблю ее еще больше. Должна признаться, для меня это качество говорит в ее пользу. Я большая сторонница застенчивости, думаю, вы согласитесь: с настоящей застенчивостью встречаешься нечасто… Но в тех, кто находится в униженном положении, такое качество необычайно располагает. Ох! Уверяю вас, Джейн Ферфакс – очаровательное создание, судьба ее занимает меня больше, чем я могу выразить словами.
– Вот как? Вы, значит, очень сочувствуете ей? Однако я не вижу, как вы или другие здешние знакомые мисс Ферфакс, которые знают ее дольше вашего, могут выказать ей свое участие…
– Моя дорогая мисс Вудхаус, натуры деятельные могут сделать очень много! Нам с вами бояться нечего. Если уж мы покажем пример остальным, у нас не будет недостатка в последователях! Многие сделают все, что в их силах… хотя не все находятся в равном с нами положении. У нас с вами есть кареты, в которых мы могли бы привозить ее в гости и потом отвозить домой… И при нашем стиле жизни можно принимать Джейн Ферфакс как угодно часто без малейшего неудобства для нас… Я была бы крайне недовольна миссис Райт, ежели бы она подала нам такой обед, на который нельзя пригласить не только Джейн Ферфакс, но и других гостей. Я, знаете ли, не такая! Едва ли я смогла бы приспособиться к такой жизни, если учесть, в какой роскоши я купалась прежде. В ведении хозяйства я опасаюсь совершенно другого – боюсь жить слишком на широкую ногу и слишком беспечно тратить деньги. Возможно, я вспоминаю «Кленовую рощу» чаще, чем следует… ибо наши доходы ни в коем случае не могут равняться с доходами моего брата, мистера Саклинга… Словом, как бы там ни было, я твердо намерена помочь Джейн Ферфакс… Разумеется, я очень часто буду приглашать ее к себе, представлю ее как можно большему числу знакомых, буду устраивать музыкальные вечера, чтобы показать всем ее талант и постоянно буду начеку, чтобы не пропустить для нее выгодного предложения. У меня такие обширные связи! Я почти не сомневаюсь, что вскоре мне удастся подобрать для нее что-нибудь стоящее… Конечно, я обращу на нее особое внимание братца и сестрицы, когда они приедут к нам. Уверена, они придут от нее в восторг! И когда она получше познакомится с ними, ей совершенно нечего будет бояться, потому что и братец, и сестрица выкажут ей лишь самое доброе расположение… Когда они приедут, я стану звать ее особенно часто, а иногда мы будем брать ее в ландо на прогулки по окрестностям.