Энохиан. Крик прошлого
Шрифт:
Он был в тени. Но вскоре до меня дошло, кто это. Джеймс. Он следил за мной с опаской и
немного виноватым видом, не решаясь заговорить или сделать резкое движение. Это ведь он
вырубил меня, чтобы оттащить от тела Тима!
Зла ли я на него? Нет. Если честно, мне все равно, что сделал Джеймс. Я вообще ничего не
чувствую. Будто изнутри все покрылось толстым слоем льда, который не позволяет эмоциям
выплеснуться наружу. Вряд ли это так уж хорошо, но все же чуточку лучше
– Где я?
– спросила я и стала выпутываться из сбившихся простыней, которые окутали мои
ноги. Видимо, я металась во сне по всей кровати.
Взгляд Джеймса оставался все таким же настороженным.
– У меня дома, - просто ответил парень.
Я нахмурилась. Колесики и шестеренки в моем мозгу со скрипом зашевелились.
– Разве нас не будут искать именно здесь?
Джеймс покачал головой, придвигаясь немного ближе ко мне и помогая выпутаться из
проклятых простыней.
– Никто не знает об этом месте. Даже Мич.
Во взгляде Джеймса видно сожаление. Несмотря на смелость или же безумие, Джеймс все же
переживает за Мича. Что стражи сделают с ним, когда пройдет первый шок от нашего побега
и начнутся полномасштабные поиски? Станут ли они подозревать его в соучастии? Мич не
был самым приятным человеком из всех, кого я знала, но я не хотела, чтобы с ним сделали
что-то плохое.
– Он ничего не знает и остается верен стражам Энохиана, - будто читая мои мысли, заговорил
Джеймс. Вот только голос его звучал так, будто он сам пытался убедить себя.
– Они ничего
ему не сделают.
Я медленно кивнула, якобы соглашаясь с Джеймсом. На самом же деле мы оба не до конца
верили в такой исход событий для Мича. Ему еще придется доказать свою преданность
стражам.
«Дом» Джеймса оказался простым подвалом прямо под многоэтажным жилым зданием,
находящимся в самом центре Нью-Йорка. Ни один нормальный беглец не стал бы прятаться
в столь оживленном районе, где его легко могли обнаружить. И именно поэтому нас никто не
стал бы здесь искать. К тому же, подвал оказался самым настоящим секретным бункером, построенным с учетом всех давних традиций.
Ни на одном плане этого здания не было этого подвала. Вход в данное убежище был надежно
скрыт в одной из жилых квартир на первом этаже, которая принадлежала некому Стивену
Нильсону, которого, разумеется, никто никогда не видел собственными глазами.
Сам подвал был обставлен достаточно хорошо, чтобы его можно было назвать квартирой.
Две просторные спальни были уставлены простой, но удобной мебелью из темного дерева.
Одна небольшая ванная, одна кухня, она же и гостиная со столовой. Квартирка оказалась
полна консервированной еды,
оружия. Наверное, это было самое лучшее место на Земле по меркам Джеймса Озборна.
Возможно, оно могло бы понравиться и мне. Будь я кем-то другим, а не апатическим мешком
картошки.
– Мы можем оставаться здесь столько, сколько ты захочешь, - проговорил Джеймс на утро
следующего дня. Хотя, было ли это утро или день, я точно сказать не могла. В подвале
сложно уследить за временем.
– Отлично, - сухо проговорила я, глядя на банку консервированных фруктов, которые не
собиралась есть.
– Вечность в подвале - это не так уж и плохо.
Джеймс хмыкнул, сунув очередную ложку томатного супа (опять же из банки) себе в рот. С
его аппетитом все было в полном порядке.
– Взаперти?
– переспросил парень спустя какое-то время.
– Неужели тебе нужна вечность на
то, чтобы оплакать кого-то?
Я уставилась на гладкую деревянную поверхность стола, не собираясь отвечать. Я знаю, что
Джеймс внимательно следит за моей реакцией. Он пытается понять, насколько глубоки мои
раны и как их можно вылечить, но проблема в том, что вылечить их нельзя. Можно стереть
себе память, заточить себя в какой-нибудь темнице и сидеть в кромешной тьме, но
вырванные части души никогда не перестают кровоточить. Я помню, я все еще чувствую, боль после утраты брата. Боль, которая никогда не отступала. Она лишь притупилась и со
временем я научилась жить с этими ранами, хотя большую часть прожитого времени я даже
не помнила, откуда они взялись. Я все еще оплакивала родителей, которых так плохо
помнила. И теперь где-то глубоко внутри меня появился новый кровоточащий рубец. Тим.
Сколько я еще должна потерять, чтобы, наконец, все это закончилось? Почему именно мне
досталось бессмертие, которого я никогда не хотела?
– Знаешь, - неуверенно пробормотал Джеймс, отложив ложку.
– Я знаю, что терять близких -
это больно.
Парень поджал губы, и на его лице проступило упрямое выражение. Будто говорить на такие
темы было против его натуры. Он не умел утешать кого-то и вряд ли когда-нибудь ждал
утешения от других. Джеймс Озборн был сильным человеком, который привык решать свои
проблемы в одиночку, а не обсуждать их с кем-либо. Но сейчас что-то заставляет его сделать
исключение. Исключение для меня. Снова.
– Мы с Митчем видели, как демоны разорвали наших родителей на мелкие кусочки, еще
когда были детьми, - все еще хмурясь и избегая смотреть мне в глаза, признался Джеймс.
– Я