Энуэмент
Шрифт:
Такого сравнения Ренар не выдержал и рассмеялся. Представить его откровенно некрасивого учителя объектом страсти одной из богинь триумвирата он не мог. Даже при всем его богатом воображении. Это было слишком сюрреалистично.
– У вас как всегда интересные представления о невозможном, учитель.
– Умник, - буркнул в ответ учитель.
– Ладно, он что-нибудь говорил?
– Нет, - ответил он.
– Я его даже не видел все эти месяцы. Как обычно бдит и следит за мной.
– Хм, - презрительно скривил лицо Саардан.
– Никогда его не любил. Но стоит признать, у этого крысеныша всегда
– Не проверял я это, в отличие от вас, учитель.
– Не проверял он, - начал обличительную речь Саардан, входя в раж, - а нужно было к... Стоп.
– Он грозно нахмурился.
– Ну, малой, ну тихоня. Давно видать пендель, разума прибавляющий, не получал?
Ренар недовольно прикусил язык. Расслабился он что-то в последнее время. Привык с Властой шпильками обмениваться во время диалога, вот у него и вырвалось случайно.
– Прошу меня простить учитель, - низко поклонился он.
– Опять ты с этой официальщиной, - простонал в ответ Саардан.
– За что Великая мать? У всех руров ученики как ученики, у меня одного этикетка ходячая.
– Как вам будет угодно, учитель, - он сделал еще один поклон, скрывая улыбку. Как же он любил так подшучивать над этим рурцем.
– Тц, - недовольно цыкнул учитель.
– Скучный ты Эр. Я-то уже рассчитывал размяться хорошенько. Тихоня, одним словом.
– Вам бы все руками помахать, - осуждающе посмотрел он на рурца.
– Почему же, можно и ногами. Я не привередливый, - довольно осклабился его учитель. Отчего его некрасивое лицо скривилось, приняв довольно устрашающий вид.
– Учитель, учитель, - покачал головой Ренар.
– Да ладно тебе, - Саардан ободряюще хлопнул его по спине. Удар вышел громкий, но он даже не шелохнулся.
– Ого, - довольно заулыбался учитель.
– Растешь.
– Спасибо, учитель, - Ренар слегка улыбнулся.
– Сила ученика, заслуга учителя. Вы у меня останетесь или как?
– Да не, - отмахнулся тот.
– Чего мне в этой комнатушке делать? Тебя проверил и ладно. Пошел я. Арлока поищу. Нужно же мне размяться немного.
С этими словами он вышел из квартиры, оставив его одного.
На эти слова Ренар мог лишь хмыкнуть и развести руками. С тем уровнем мастерства, что был у его учителя, Саардан по праву мог отнести бой с Арлоком лишь к разминке. Ведь даже в суаре, хоть наблюдатель и был очень искусным, следовало это признать, как бы этот невысокий имперец не был неприятен ему, но выше определенного уровня тот подняться не мог. Его потолком был второй ранг. И то только за счет искусного обращения с сиянием. Количества сияния не хватало для чего-то большего. Всего около полторы сотни УРЕСов. Может чуть больше. В данное время чуть выше необходимого минимума.
Повернувшись к входной двери, он на несколько секунд застыл.
– Кшыр, - выругался он на имперском языке, который как никакой другой подходил для такого проявления эмоций. Рурский в этом плане был слишком примитивен, ругательства иланийцев были чересчур специфичными, а алвские или же на языке коаж были чересчур иносказательными. Но стоит признать, что ругательства на двух последних получались очень разнообразными и своей многоэтажностью могли поспорить с имперским. Но тот выигрывал в конкретике выражения эмоций.
– Хул!
От злости он сильно сжал кулаки и непроизвольно выпустил кровожадную ауру.
Этой заразе было мало его поиметь. Она еще забрала его куртку. Его любимую кожаную куртку, что все это время висела возле входной двери на вешалке. Куртку, что была сшита ему на заказ у одного известного мастера. Куртку, на рукавах которой были изображены языки пламени, что изготовлены из специального материала, который мог взаимодействовать с сиянием и показывать его цвет. Куртку, что подарили ему на его пятнадцатилетие, когда он вернулся с острова Лиос. Куртку, что была очень важной и памятной вещью для него.
Он ее прибьет. Ей боги прибьет. И плевать, что его воспитывали с мыслью, что девочек бить и обижать нельзя. Эту можно.
Постояв и повыпускав свою кровожадность вокруг, он, наконец, немного успокоился и поплелся на кухню. Немного перекусив простыми бутербродами и выкинув в мусорный бачок еду, которую приготовила Власта, он решил пойти спать. Настроение, несмотря на встречу с учителем, было отвратительным. Проворочавшись долгое время, он уснул.
Вокруг него была сплошная темнота. Редко падающие капли нарушали тишину, что царила в этом месте. Звук их падения был неравномерным, и начинал раздражать. Пока еще не сильно, но на нервы уже понемногу действовал. Впрочем, он не подавал вида, что ему это было как-либо неприятно. Каким бы сильным не было его желание найти этот источник и перекрыть его, лицо молодого алва оставалось спокойным. Но внутри все сильнее разгоралось злость. Хотелось начать действовать, двигаться, уничтожить источник звука, но он не мог. На его руках были прикреплены какие-то блокираторы. Помимо того, что они приковывали его к полу этого места, они полностью перекрывали ему доступ к сиянию, не позволяя воспользоваться им, и впервые он чувствовал себя так неуютно. Раньше он всегда мог положиться на сияние или усиление тела, в крайнем случае. Но вот наступил этот крайний случай, а возможности усилиться не было.
К раздражению и злости присоединилось легкая обида. Обида на себя самого. Благодаря своим генам, он был в несколько раз быстрее, сильнее и выносливее обычных людей. Но сейчас физическое превосходство никак не могло ему помочь. Эти оковы были прикреплены к полу невероятно крепкими и достаточно эластичными цепями, чтобы он не мог поступить так, как поступал с обычным крепким металлом. Приложить достаточно усилий, довести до точки, а потом резким усилием сломать или порвать. Еще и этот звук падающих капель, действующий на нервы. Рваный ритм. 'Кап', тишина. 'Кап', тут же еще раз 'кап'. Потом долгая тишина. 'Кап', 'кап', 'кап', тишина. 'Кап'. Хотелось хотя бы просто увидеть, откуда капает вода. Только было одно 'но' - вокруг стояла сплошная темнота.
Время в этом месте текло медленно. Сколько он провел здесь времени? У него было стойкое ощущение, что уже иного часов. Почему он так решил, он не знал. Оно просто было и все. Было, также как и злость, что сжигала его изнутри, также как и раздражение, что хотело заставить его вцепиться в эти проклятые оковы и уничтожить их. Но каким-то образом он умудрялся не срываться. Наверное, именно это состояние и показывало, что прошло много времени. Не мог он дойти до такого состояния, за короткий промежуток времени.