Епитимья

Рид Рик Р.

И тогда эти зловредные твари выбегут на улицу, свободные, в своей вызывающей одежде, развевающейся и открывающей нежную обнаженную кожу.

Дуайт мотнул головой, стараясь прогнать навязчивые образы, чтобы собраться для разговора с этими болванами. Идиотами, которые никогда не смогут понять сложности и благородства его цели. Он поспешно вышел из боковой двери гаража, чтобы увести их в сторону до того, как они войдут в дом. Если офицеры увидят рыжую и толстяка, конечно, они рассвирепеют. Он не ждал от них понимания, хотя их задача — «служить

и защищать». Приличные люди смотрят на них с надеждой, веря, что они очистят улицы от мрази, от мусора, вроде того, что он держал в заточении у себя в гараже и в подвале.

Если бы они выполняли свою работу, я был бы избавлен от того, что вынужден делать.

Но кто мог это понять?

Он мельком подумал о тете Адели, но эта мысль мгновенно испарилась, потому что он поравнялся с полицейскими — они встретились лицом к лицу. Дуайт надеялся, что беспокойство и ужас не были так явно написаны на его лице. Что я скажу?!

Он старался опустить голову как можно ниже, чтобы полицейские не заметили раны на лбу и не поинтересовались ее происхождением.

Офицеры пристально смотрели на него. Они выглядели как братья.

Высокие, широкоплечие, они казались угрожающе суровыми в своих темных униформах и кожаных куртках. У того, кто стоял ближе к Дуайту, были грязного оттенка светлые волосы и рыжеватые усы, холодные голубые глаза в глубоких глазницах, близко посаженные друг к другу, сверкали над орлиным носом. У его напарника волосы были темнее и усы загибались книзу, что придавало ему хмурый вид. О выражении его глаз судить было трудно — он носил зеркальные солнцезащитные очки.

Эти очки послали Дуайту его собственное отражение: засохшая на лице кровь образовала дорожку от раны на лбу до подбородка.

Он с трудом глотнул слюну. От него ничего не зависело: он вынужден был идти на поводу у полицейских. Невидимая нить привязала его к этим двум фигурам, и он продолжал идти им навстречу, стараясь не дать приблизиться к гаражу. Только не привлечь внимания полицейских к своему «драгоценному грузу» — не раньше, чем его вынудят это сделать. И Дуайт шел от дома, уводя их за собой.

Светловолосый полисмен наконец обратился к нему:

— Простите, сэр. Вы Дуайт Моррис? — На губах офицера играла улыбка, с этой ухмылкой он окидывал Дуайта с головы до ног настороженным взглядом. Казалось, вот-вот он разразится громким смехом. Дуайт представил себе, как разрывает горло этому болвану голыми руками.

— Да, — с трудом выдавил он из себя. И ждал уже слов офицера: «У меня есть ордер на ваш арест».

Вместо этого офицер сказал:

— Ваша соседка позвонила нам рано утром и сообщила, что в вашем доме происходит что-то подозрительное. Мы остановились, проезжая мимо, чтобы удостовериться — у вас все в порядке?..

Черт бы побрал эту Элис Мартин! Эта сплетница, которой до всех есть дело, постоянно торчит у окна. Что она видела? Могла она ухитриться заглянуть в гараж и разглядеть что-то сквозь узкое окошко? В желудке Дуайта образовался тугой узел.

Почему все развалилось так быстро?

— Не знаю, о чем вы говорите, офицер.

Дуайт с изумленным видом воздел руки кверху. Он думал, что может еще разыграть игру по-своему: ни в чем не признаваться, все отрицать. Но полиция распахнет дверь гаража и, обнаружив там двоих подростков, упакованных в задней части его пикапа, не сможет не усмотреть в этом обличающего факта.

Темноволосый офицер заговорил:

— Да, сэр, мы слышали, что вы, кажется, ранены... — Офицер смотрел в упор на лоб Дуайта.

Дуайт осторожно коснулся рукой места, по которому парень ударил его гаечным ключом. Кровь засохла и запеклась, появилась шишка.

Стоп! Ведь эти ребята не обвиняют его в -убийстве и не приписывают исчезновение детей. Похоже, их больше беспокоит его благополучие. Дуайт мотнул головой и ринулся как в омут:

— Знаете ли, наш район безопасный, спокойный. Так, во всяком случае, было. А вот сегодня утром, когда я возвращался домой от друга и только вышел из своего пикапа, какой-то здоровенный парень подошел ко мне и потребовал денег. Зашел прямо в мой гараж. Представляете?

Дуайт округлил глаза и улыбнулся офицерам, стараясь вызвать сочувствие.

— Конечно, у меня не было с собой денег...

Сочувствия в глазах офицеров не возникло. Просто глаза — без всяких чувств.

— Так вот, когда я попытался объяснить парнишке, что у меня денег нет, он расстроился и саданул меня гаечным ключом.

Дуайт надеялся, что Элис Мартин видела не очень много, и вдохновенно продолжал:

— Я поскользнулся и упал на лед, а когда поднялся, этот малый и его подружка, как мне показалось, маленькая девочка, уже дали деру. Они бежали в сторону улицы Харлем... Так мне показалось.

Дуайт искоса взглянул на светловолосого, ожидая реакции.

— Надеюсь, вы сможете что-то предпринять. — И добавил: — Я как раз собирался к доктору. Меня ждут.

— А вы хорошо разглядели того, кто на вас напал? — спросил темноволосый офицер, явно не обращая внимания на слова о докторе. — Можете его описать?

Дуайт поднял руку ко лбу и дотронулся до своей корявой ссадины.

— Конечно, сэр. Это был белый молодой парень с кудрявыми темными волосами, лет примерно пятнадцати. Очень, очень толстый, в очках, и у него на лице было много прыщей. Очень неприятного вида, право же.

Дуайт продолжал говорить, а офицер записывать. Они обещали Дуайту, что будут начеку.

— А пока что, — сказал светловолосый, — будьте повнимательнее, входя и выходя из дома. То же — и с гаражом.

— Спасибо, спасибо. Эта мысль только что пришла мне в голову. Конечно, я буду поступать именно так.

Направляясь к своей машине, офицеры оглянулись и посмотрели на него: светловолосый со скромной улыбкой, будто все это позабавило его; лицо темноволосого было бесстрастным. Приоткрыв дверцу машины, светловолосый бросил: