Эпоха бронзы лесной полосы СССР

Черных Евгений Николаевич

К сожалению, сартыньинская керамика происходит из нестратифицированных многослойных памятников, и мы поэтому не в состоянии пока вычленить из массы собранных там разновременных орудий собственно сартыньинские. Представленные на рис. 98 каменные изделия отнесены к сартыньинской культуре со значительной долей условности — по их типологической сопоставимости с предметами, найденными в южнотаежных памятниках эпохи ранней бронзы и самусьско-сейминского периода. Таким образом, сартыньинская культура выделена исключительно на основе керамических материалов, яркость, своеобразие и богатство которых поистине поразительны, особенно если учесть, что они локализуются в приполярных районах, которые традиционно считались по сравнению с югом более консервативными.

Орнаментация сартыньинской керамики демонстрирует специфический путь развития гребенчатой декоративной традиции — по линии «сотового» геометризма, в отличие от свердловско-тагильского

и южноуральского регионов, где гребенчатая орнаментация, начиная с энеолита трансформируется в сторону так называемого «андроноидного» геометризма, развитие которого достигло наивысшего расцвета в последней трети II тыс. до н. э. в орнаментах керамики андроновской (федоровской) и черкаскульской культур.

Сведений о жилищах и могильниках сартыньинской культуры, равно как о хозяйственных занятиях сартыньинцев, пока нет. Можно лишь предполагать, учитывая характер естественно-географического окружения, что большую роль в хозяйстве играли охота и рыболовство, скорей всего с преобладанием последнего. Исходя из общей историко-культурной стратиграфии бронзового века Западной Сибири, Е.А. Васильев определил время существования сартыньинской культуры от XVIII–XVII вв. до XIV–XIII вв. до н. э.

Ортинская культура в Заполярье. Керамический комплекс этой культуры вычленен типологически и стратиграфически из материалов многослойных поселений Пернашор под Салехардом и бухта Находка в Ямальской тундре (Лашук, Хлобыстин, 1985). Сосуды имели округлое дно, прямой или слегка отогнутый приостренный венчик. Орнаментировалась вся внешняя поверхность. Чаще всего это были пояса из мелкозубых арочных вдавлений. Использовались мелко- и крупнозубые гребенчатые штампы, при помощи которых наносились пояса косорешетчатого узора и ряды вертикально или косо поставленных отпечатков. Употреблялись также гладкие прямые штампы и штампы, дающие отпечатки в виде капли и запятой. Под венчиком наносился один или два ряда ямок.

Характеризуемая керамика имеет большое сходство с глиняной посудой Ортинской стоянки на Печоре близ г. Нарьян-Мар, а также обнаруживает определенную близость керамическому комплексу стоянки Калвис 16 в Печорском Приполярье. Видимо, все перечисленные памятники относятся к единой культуре, которую Л.П. Лашук и Л.П. Хлобыстин предложили назвать ортинской (1985). Судя по имеющимся материалам, эта культура охватывала Большеземельскую и Ямальскую тундры.

Орудия, которые можно было связать с ортинской керамикой, пока не выделены. Жилища и могильники неизвестны. Время существования ортинской культуры Л.П. Лашук и Л.П. Хлобыстин предположительно определяют серединой — второй половиной II тыс. до н. э.

3. Таежное Обь-Иртышье. Поселения с гребенчато-ямочной керамикой (предсузгунский этап).

Посуда с гребенчато-ямочной орнаментацией, широко бытовавшая в неолите и на раннебронзовом этапе в Ишимо-Иртышье, главным образом в лесостепной и южнотаежной части, в развитом бронзовом веке встречается лишь в таежной зоне — к северу от самусьской и кротовской культурных общностей. Для обозначения гребенчато-ямочного комплекса этого времени в Тюменском Притоболье мы предлагаем термин «предсузгунский», ибо в дальнейшем, с распространением на южной окраине западносибирской тайги культур андроновской эпохи (сузгунской, еловской), гребенчато-ямочный комплекс здесь в чистом виде уже почти не встречается.

Есть некоторые основания предполагать, что в самусьско-сейминскую эпоху гребенчато-ямочный ареал локализовался между отступающе-накольчатым (самусьским) на юге и гребенчатым (сартыньинским) на севере, занимая как бы срединную часть Западной Сибири. Но, к сожалению, памятники самусьско-сейминского периода на этой территории почти неизвестны. Поэтому мы коснемся лишь самой южной окраины гребенчато-ямочного ареала — той его части, которая тесно примыкала к самусьской культурной общности.

Гребенчато-ямочная керамика предсузгунского этапа в Тюменском Притоболье исследована на озерных поселениях бассейна р. Иски (Ипкуль I, VIII, Шапкуль VI — раскопки Западно-Сибирской экспедиции, 1972–1973 гг.), а также на Андреевском озере (раскоп I участка X южного берега Андреевского озера и др. — раскопки В.Т. Юровской, 1970-е годы) (Юровская, 1973, рис. 4). Гребенчато-ямочная керамика этого времени типологически вычленяется на поселениях Малгет (раскопки Л.А. Чиндиной), Тенга (раскопки Е.А. Васильева), Красный Бор III (раскопки Л.Н. Приль), в Нарымском Приобье, на Большеларьякском поселении в бассейне Ваха (раскопки В.А. Посредникова) и др.

Большая коллекция гребенчато-ямочной керамики самусьско-сейминской эпохи выделена при обработке материала Самусьского IV поселения в низовьях р. Томи. Она имеет баночную, слегка профилированную форму; сосуды

при общем сужении ко дну у самого днища нередко опять чуть расширяются, и поэтому плоскодонность выражена здесь более четко, чем на гребенчато-ямочной керамике эпохи ранней бронзы. В тесте обычна примесь песка и шамота. Сущность орнаментальной композиции заключается в однообразном чередовании поясов гребенчатого штампа с круглыми или овальными ямочными вдавлениями (рис. 97, 4–7, 9). Таким образом, манера орнаментации в основном осталась прежней, по в отличие от предшествующего времени становится более типичной и выраженной горизонтальная елочка. В Тюменском Притоболье вместо гребенчатого штампа порой употреблялись каплевидные насечки; характеризуемая керамика здесь нередко встречается с посудой тюменского варианта самусьской культурной общности (Ипкуль I, раскоп I участка X южного берега Андреевского озера). В.Т. Юровская считает эти две группы керамики одновременными, с чем следует согласиться.

Для Тюменского Притоболья мы пока не можем назвать орудий, которые определенно увязываются с характеризуемой посудой. На Ипкуле I и в раскопе I участка X южного берега Андреевского озера, где встречены обломки глиняных литейных форм, фрагменты грузил и другие изделия, слой, в котором они были найдены, содержал не только гребенчато-ямочную керамику, но и посуду тюменского варианта самусьской культурной общности (рис. 98) (Юровская, 1973, рис. 4). Насколько можно судить по материалам поселений Самусь IV в низовьях Томи и Тух-Эмтор в Васюганье, население с гребенчато-ямочной керамикой, во всяком случае в южной части ареала, изготовляло и использовало бронзовые орудия самусьско-сейминских форм (см., например: Кирюшин, Малолетко, 1979, с. 77–78). Интересно, что некоторые льячки Самуся IV орнаментированы в гребенчато-ямочной манере (Матющенко, 1973б, рис. 13, 2). В.А. Посредников обращает внимание на находку на поселении Большой Ларьяк III (р. Вах) эмбрионовидной глиняной антропоморфной скульптурки, имеющей аналогии в гребенчато-ямочной общности Восточной Европы (Посредников, 1973, рис. 1, 8, 19–22). Правда, в Восточной Европе образцы подобной пластики датируются в основном неолитической эпохой, т. е. более ранним временем. Однако приведенная аналогия проливает некоторый свет на проблему происхождения западносибирских гребенчато-ямочных культур, подтверждая предположение о западных их истоках. В этой связи интересны найденные на поселениях Большой Ларьяк II и Степановское палочки из глины и глинистого сланца, сопоставимые, по мнению В.А. Посредникова, с глиняными грузилами Восточного Зауралья (Посредников, 1973, с. 99), характерными для энеолитических и раннебронзовых гребенчато-ямочных комплексов.

Жилища гребенчато-ямочного ареала самусьско-сейминской эпохи еще не изучены. Некоторое исключение представляет Васюганье, прежде всего поселения на оз. Тух-Эмтор, но гребенчато-ямочный комплекс рассматриваемого времени выражен там не очень четко и, кроме того, жилища этого региона не поддаются типолого-хронологической классификации; они, по мнению Ю.Ф. Кирюшина, были одинаковы во все периоды бронзового века. Жилые сооружения эпохи бронзы в Васюганье делились на летние (наземные) и зимние (полуземлянки). Те и другие имели подпрямоугольные очертания. Первые углублены в землю лишь до материка, вторые — на 0,45-0,50 м глубже. Зимние жилища были ориентированы обычно с запада на восток (с выходом к западу) или с северо-запада на юго-восток. Зимние сооружения несколько обширнее летних: их площадь колеблется от 30–35 до 40–45 кв. м. Очаг находился напротив выхода. В больших жилищах у противоположной от входа стены устраивался второй очаг, использовавшийся, как полагает Ю.Ф. Кирюшин, только для обогрева в наиболее холодное время года (Кирюшин, Малолетко, 1979, с. 124).

Могильники, относящиеся к поселениям с гребенчато-ямочной керамикой самусьско-сейминской эпохи, пока не найдены.

4. Самусьская культурная общность.

Около середины II тыс. до н. э. в предтаежной и южнотаежной полосе Западной Сибири сложился обширный круг родственных культур, который мы относим к самусьской общности. Последнюю отличают два основных признака: в керамике — расцвет элементов и мотивов, характеризующих отступающе-накольчатую орнаментальную традицию; в металлообработке — производство великолепных бронзовых орудий самусьско-сейминских типов. В пределах самусьской общности выявляется сейчас с большей или меньшей отчетливостью несколько локальных вариантов: тюменский, среднеишимский (логиновский), среднеиртышский и томский (Косарев, 1981) (рис. 98-103). Из них наиболее изучены сейчас тюменский и томский варианты.