Эпоха бронзы лесной полосы СССР
Шрифт:
Взаимосвязи в пределах сейминско-турбинской области.
Сейминско-турбинский феномен представлял собой очень сложное культурное явление. Рассмотрение структуры этого феномена мы начали с выделения наиболее крупных ее блоков — двух зон, восточной и западной.
Обратимся теперь к более мелким структурным подразделениям, к разряду которых можно отнести важнейшие могильники этой области.
Сопоставим основные некрополи между собой по типологическим и химико-металлургическим признакам их инвентаря для выявления степени близости. Сравнение некрополей по этим группам признаков характеризует различные стороны явления. Типологическая близость металла из двух или более коллекций свидетельствует либо о принципиальном единстве стереотипов производимого на месте набора орудий, либо о едином источнике импорта изделий. На материалах европейской зоны возможно предполагать оба пути сложения коллекций для основных некрополей, однако местное
Близость по химико-металлургическим признакам свидетельствует уже о несколько иных гранях взаимосвязей между различными группами населения и производственными центрами. Прежде всего это реальная связь различных групп населения с одними и теми же рудными центрами и металлургическими очагами. Скажем, оловянные бронзы говорят о получении этого металла с Алтая; весь прочий металл свидетельствует о контактах с уральскими металлургическими центрами. Другая грань, которая угадывается в показателях степени близости по химико-металлургическим признакам, — приверженность мастеров тех или иных групп населения определенным традициям в использовании и приготовлении сплавов металлов. Традиция эта зачастую носит сакральный характер и устойчива в течение длительного времени. Нарушаться она может лишь в случае отсутствия у литейщиков необходимой лигатуры. Пример олова говорит об этом особенно ярко.
Своеобразие морфологического состава предметов каждого из основных могильников представлено в рисунках (рис. 42–48) и в таблице 4. Распределение проанализированных образцов металла из каждого некрополя дано в таблице 5. При сравнении различных коллекций металла мы пользовались относительно несложными статистико-комбинаторными методами, позволяющими судить о степени близости достаточно объективно [21] . При сопоставлении по морфологическим показателям мы использовали данные всех четырех крупнейших могильников; при расчетах по химико-металлургическим показателям к ним добавилась также довольно представительная коллекция морфологически невыразительных бронз из Канинской пещеры.
21
Конкретные расчеты здесь опускаются. Примеры подобных сравнений касались материалов Волго-Уралья и Балкано-Карпат (Черных, 1970, с. 77, 78; 1978а, с. 86, 248).
Таблица 4. Типологический состав металлического инвентаря из основных могильников.
Примечание: Знаком * помечены разряды и серии, относимые к формам Евразийской металлургической провинции; знаком ** — неопределенные. Для коллекции из Ростовки учтены все негативы литейных форм. Обозначения индексов (К, КД и НК) см. на картах 15–17.
Таблица 5. Распределение образцов химико-металлургических групп по памятникам.
По типам бронзового инвентаря для Сеймы ближе всего оказалась коллекция из Решного; существенно уступают ей в этом отношении Турбино и Ростовка. Для металла из Турбинского некрополя практически равнозначна бронза из Сейма и Решного; несколько уступает им коллекция из Ростовки. Для Решного ближе всего Сейма, а с Турбиным и Ростовкой степень близости уже существенно ниже. Для Ростовки степень сходства с европейскими могильниками сравнительно низка и примерно однозначна.
Иная картина в ряде случаев обнаруживается при анализе степени близости по химико-металлургическим признакам. Для Сеймы вновь существенно ближе других металл Решного; затем в значительном отрыве следует коллекция из Канинской пещеры и далее Турбина и Ростовки. Для Турбина также ближе всего металл из Решного за счет доминирования группы мышьяковой меди; намного уступает последнему коллекция из Сеймы. Для Сеймы в свою очередь ближе бронзы из Канинской пещеры и Ростовки. Для Решного наибольшее сходство обнаруживают коллекции из Турбина, а затем из Сеймы; гораздо ниже степень сходства с Ростовкой и затем с Канинской пещерой. Ростовка и Канинская пещера имеют высокую степень близости по химико-металлургическим группам за счет доминирования оловянных бронз; гораздо ниже степень сходства с металлом из Сеймы, а затем с Турбиным и Решным.
Наибольшее внимание привлекает в этой связи иерархия показателей близости по обоим основным признакам. Достаточно четкой зависимости между типологическим и химико-металлургическим
Продолжая рассмотрение структуры сейминско-турбинского феномена, следует обратить внимание еще на одно важное обстоятельство. В коллекциях металла из важнейших некрополей четко вычленяются два основных компонента, названных собственно сейминско-турбинским, а также евразийским.
К собственно сейминско-турбинскому компоненту металла относятся изделия, найденные почти исключительно в некрополях или закрытых комплексах. Его основу составляют фактически все кельты, наконечники копий с вильчатым или же ромбическим стержнем пера, пластинчатые ножи и кинжалы, однолезвийные кинжалы с фигурными рукоятями, а также чеканы. В памятниках прочих культур эти формы не встречаются вовсе или же их наличие там может быть объяснено случайностью.
Так называемый евразийский компонент металла состоит из орудий и украшений, типы которых присущи различным очагам Евразийской металлургической провинции (Черных, 1978б) и встречаются в инвентаре целого ряда культур данной провинции (прежде всего абашевской). К нему относятся наконечники копий с разомкнутой втулкой (рис. 42, 25; 43, 38; 45, 26, 36; 46, 22), ножи с перекрестьем и перехватом (рис. 42, 10; 43, 43; 44, 34, 48; 45, 38; 46, 10, 12), втульчатые топоры (рис. 42, 20; 43, 15; 45, 12), плоские тесла-долота (рис. 43, 34; 44, 42; 45, 27), а также различные кольца и браслеты (рис. 42, 3, 4; 43, 1–4; 44, 49). Громадное большинство их параллелей отмечено в памятниках прочих евразийских культур, а в сейминско-турбинских некрополях они составляют явное меньшинство. Кроме того, в этих могильниках находят вещи очень простых форм — стержни, шилья, крючки и т. п. (рис. 42, 14, 15; 43, 8, 9; 44, 39, 40; 45, 4, 5, 29–32), которые не включаются нами ни в один из намеченных основных компонентов и относятся здесь к неопределенным типам предметов.
Сейминско-турбинский компонент является основным во всех коллекциях крупнейших могильников и представляет там от 60 до 80 % всех изделий (Сейма — 60 %, Турбино — 60,9 %, Решное — 70,4 %, Ростовка — 80 %); коллекция из Канинской пещеры типологически мало выразительна, а материал морфологически фрагментарен.
Выявление евразийского компонента в составе сейминско-турбинского металла чрезвычайно существенно. Оно помогает нам четко указать на те евразийские культурно-исторические общности, с которыми вступали в различные контакты сейминско-турбинские группы населения. Евразийский компонент в громадном большинстве случаев ведет нас к абашевской общности, с которой, вне всякого сомнения, сейминско-турбинские группы имели тесные взаимоотношения. Некоторые типы, в частности втульчатые топоры из Сеймы, Мурзихи I и Соколовки (рис. 42, 20; 45, 12), отличающиеся массивным обухом, имеют свои параллели в древностях срубной общности. Ряд форм орудий и украшений встречается в ряде культур Евразии, и потому их относительно трудно сопоставлять с конкретными памятниками, хотя они также встречаются и в абашевских комплексах.
Эта информация существенно пополняется за счет изучения химико-металлургических групп меди, которые шли на отливку орудий и украшений, причисляемых нами к евразийскому компоненту. Из 48 изделий 33 (или более 2/3) изготовлялись из мышьяковой меди, 7 изделий (почти 15 %) — украшения из серебра. Остальные группы весьма малочисленны: 3 изделия — мышьяковисто-сурьмянистые бронзы, 4 — оловянно-мышьяковистые бронзы, 1 — оловянная бронза. Серебро и мышьяковистая медь (группа ТК) — самые типичные химико-металлургические группы для уральского варианта абашевской культурно-исторической общности. Следовательно, евразийский компонент металла свидетельствует о теснейших взаимосвязях сейминско-турбинских и абашевских групп населения. Пример более восточных связей — находки орудий в Ростовке, относимых нами к евразийскому компоненту (см. выше) и сопоставляемых с комплексами из Синташты. Гораздо менее существенными являлись связи сейминско-турбинских групп со срубным и раннеандроновским (петровским) миром степей и лесостепей Евразии.