Эпоха харафишей
Шрифт:
— Мастер Сулейман, нам так тягостно видеть вас в таком состоянии…
Тот уставился на него бессмысленным взглядом, и шейх продолжил:
— Но как ваши друзья мы обязаны быть правдивыми и искренними с вами…
Чего хотел этот человек?
— Моё мнение состоит в том, мастер, что вам следует развестись с госпожой Санией.
Веки его задрожали, руки затряслись. Саид же заявил:
— Это мой вам совет как старого друга…
Сулейман пробормотал:
— Зачем?
Шейх лишь произнёс в ответ:
— Больше я не добавлю ни слова…
Его реакция не была более столь выразительной. Боль его стала
Из кафе он отправился в дом, который арендовал для Фатхийи сразу после того серьёзного переворота в его жизни. Он вызвал официального представителя властей и развёлся с госпожой Санией. Бикр встревожился и заявил ему:
— Так не должно было случиться…
Отец сказал:
— Теперь ты должен заботиться о своей матери, Бикр!
Бикр закричал:
— Следует вырвать языки сплетников!
Они разошлись почти как враги. Сулейман стал тратить то, что накопил, говоря:
— Да сделает Аллах так, чтобы смерть моя пришла до того, как руки мои дотянутся до Бикра…
В течение всего этого времени торговые и финансовые дела Бикра шли в гору. У него появились дети от Ридваны: Ридван, Сафийя и Самаха. Развод матери потряс его, а до ушей его дошли болезненные слухи, так что ему пришлось поговорить с ней о её поведении и обо всём происходящем вокруг этого. Санийя разозлилась и послала проклятия всему переулку, заклеймив его позором, продолжая творить всё, что хотела, без всякой удержи и запретов.
Ко всему этому Бикр забеспокоился о своей супружеской жизни. Он никогда не чувствовал, что обладает Ридваной, хотя и не переставал самоотверженно любить её. Она же не была ни послушной, ни понимающей его, ни внемлющей ему. В ней сидел гнев, неизвестно откуда взявшийся и со временем только усилившийся. Она получала всё, что хотела, но не была в ответ ни благодарной, ни счастливой. Мир делался невыносимым для него, если она была черства или враждебна с ним. Он становился безумным, если в голову ему приходила мысль о том, что её любовь к нему неподобающе слаба. Чего ещё ей не хватает? Чего она хочет? Разве он — не идеальный муж? Он сторонился всего того, что вызывало у неё гнев, однако её могло спровоцировать что-то совсем неожиданное. Их совместная жизнь, казалось, не оставляла никакого воздействия на неё, как и то, что у них были дети. Он словно носил в себе некую гнойную рану, портившую ему весь вкус от жизни.
— Ридвана, ты способна превратить этот дом в гнездо счастья…
Она загадочно ответила:
— Разве он им не является?
— Но ты пренебрегаешь моей любовью, Ридвана…
Она лишь досадливо заявила:
— Ты думаешь лишь о собственных удовольствиях, забывая о том, что я — мать троих детей…
— Мне недостаёт тепла в награду за мою огромную любовь, — сказал он с сожалением.
Она засмеялась и вяло сказала:
— Ты жадный. Я и так делаю всё, что в моих силах…
Страдания и несчастья его пополнил разрыв прежде хороших отношений между его женой и матерью. С исчезновением Хидра Санийя изменилась, а Ридвана быстро ответила на это не самым лучшим, а скорее худшим образом. Обе питали неприязнь друг к другу и однажды сильно поссорились, так что Санийя резким, обвиняющим тоном сказала невестке:
— Сердце подсказывает мне, что Хидр ни в чём неповинен.
Ридвана ещё более яростно заявила ей в ответ:
— Вам лучше позаботиться о собственной репутации!
Санийя рассвирепела и швырнула в неё небольшой подсвечник, но промахнулась. А когда Бикр вернулся домой, то застал Ридвану кипящей от ненависти и гнева. Он направился к матери, чтобы упрекнуть её, но та сказала:
— Мой совет тебе как матери — разведись с ней.
Бикр был ошеломлён, а она язвительно продолжала:
— Она — злой бич, на который обрекли и твоего брата, и отца, и мать…
А затем уже более резким, визжащим голосом:
— Сам Иблис не мог сотворить такого, что сделала она, и даже ты сам, потомок великого Ан-Наджи, платишь отчисления оборванцам, которые служили ещё твоему отцу и деду…
Бикр сказал сам себе:
— Это и впрямь проклятие, нависшее над всеми нами…
Колесо дней крутилось без остановки, как и прежде. Старик Ас-Самари, отец Санийи, умер, и она получила от него в наследство неплохой капитал. Часть его выпросил себе Бикр, дабы увеличить собственный капитал, и она не стала ему препятствовать. Он пошёл по не знающему границ пути обогащения. От своих забот он избавлялся тем, что погружался в работу, влезая как в успешные авантюры, так и в рискованные спекуляции, пока жажда наживы не овладела им настолько, что подошла к грани безумия. Он копил деньги, словно строил крепость для защиты от смерти, скорби и своего потерянного рая. Он бросался в бой из затопленного укрытия посреди всех печалей и забот, бросая вызов боли и неизвестности. Бикр не отличался ни щедростью, ни жадностью. Вне родных стен он не тратил ни гроша, если тот не приносил ему прибыли, но дома он был словно море изобилия: преподносил в дар Ридване столько драгоценностей, что по весу они были равны её собственному, обновил мебель и обстановку в доме, приобрёл разные диковинки, отчего дом стал похож на музей. С тоской, что грызла его сердце, он говорил:
— О если бы можно было купить счастье за деньги!
Наступил день, когда Ридван Аш-Шубакши — отец Ридваны — был объявлен банкротом. Человеком он был расточительным, страстно увлекавшимся развлечениями, песнями, ночами, полными забав, потерял чувство умеренности в делах и скатился. Бикру выпал шанс доказать супруге-бунтовщице свою любовь и щедрость. Поэтому когда дом Аш-Шубакши был выставлен на продажу через аукцион, он приобрёл его за просто неприличную сумму, чтобы помочь тестю выплатить долги. Он устроил к себе в магазин Ибрахима Аш-Шубакши, младшего брата Ридваны, и сделал его своим помощником и поверенным в делах. Однако Ридван Аш-Шубакши так и не смог вынести такого удара и умер от сердечного приступа. Бикр проводил его как подобает его положению, устроив ему похороны, длившиеся три дня, надеясь, что после этого Ридвана изменит своё поведение или исправит нрав, однако она осталась такой же упрямой, и ничуть не смягчилась. Скорбь лишь усилила её вялость и антипатию, пока Бикр однажды не сказал самому себе:
— И день страшного суда её не изменит…
Тьма покрыла дом и весь переулок, когда его мать, Санийя, исчезла. Эту катастрофу он не мог отстранить. Вскоре ему стало известно, что она забрала все свои деньги и сбежала с молодым водоносом, за которого вышла замуж. Из-за подлинной катастрофы он опустил голову, умывая на этом руки, даже не удосужившись узнать, где она теперь, и скрывшись от всего своими реестрами и командировками.
Атрис, главарь клана, пришёл к нему и сказал: