Эпоха крестовых походов
Шрифт:
Парижские школы до основания университета.Учителя и ученики были в Париже с начала XI в.; но в моду парижские школы были введены лишь Гильомом Шампо, который в 1103 г. занимал одну из кафедр соборного монастыря, и Абеляром. Со времени Гильома Шампо в Париже преподавал непрерывный ряд знаменитых профессоров. В XII в. Париж представлял собой, по выражению Александра Неккама, «новые Афины», или, по выражению другого современника, Филиппа Гарвенгта, — «город наук» по преимуществу, Cariathsepher священных книг.
Основательные исследования новейших ученых относительно происхождения Парижского университета, древнейшего в Европе после Болонского, научным образом подтвердили старинное мнение, приписывавшее Гильому Шампо и его неверному ученику Абеляру главную роль в первоначальной истории этого знаменитого учреждения. Начало XII в. было отмечено своего рода интеллектуальным возрождением. Сочинение Абеляра «Sic et non», представляющее собой сборник разноречивых положений, дало начало новому методу — диалектическому; читатель должен был разрешать противоречия сообразно с общими правилами толкования, изложенными автором в предисловии 4. Этот способ преподавания и изложения, отлично развивающий вкус и способность к формальной аргументации, быстро распространился по всей Европе вплоть до Италии, так что влияние «Sic et non» отразилось на «Декрете» болонца Грациана, названном «Concordantia discordantium canonum», не менее сильно, чем на «Sententiae» Ломбарда, требнике парижских богословов. Но хотя это движение и распространилось повсюду, «научная деятельность приняла в Италии и во Франции к югу от Луары другое направление, чем во Франции к северу от Луары и в странах, следовавших ее указаниям, как Англия, Нидерланды, Германия и Скандинавские государства». В Италии возродилось изучение римского права, которое, привлекая в Болонью массу учителей и учеников, вызвало основание там университета. В парижских школах и в Северной Европе исключительным предпочтением пользовалось применение диалектики к богословию и метафизике, составлявшее главный предмет занятий Гильома Шампо и Абеляра. Абеляр, первый учитель, привлекший в Париж огромное число иностранцев, в 1136 г. навсегда покинул кафедру; но он дал начало традиции: с 1136 г. диалектическое искусство парижских богословов и «артистов» (так назывались изучающие семь искусств) славилось по всему Западу.
Чтобы узнать, как преподавались «искусства» в парижских школах XII в., следует прочитать чрезвычайно подробные и искренние воспоминания двух старинных учеников этих школ, английских клириков Иоанна Салисберийского и Джеральда Барри. Иоанн Салисберийский сообщает нам, что применение аристотелевской диалектики к преподаванию искусств иногда влекло за собой большие неудобства. Являлись люди, вроде Адама du Petit-Point, которые, гордясь своей ловкостью в аргументации, объявляли искусство красноречия бесполезным и усваивали вычурный, непонятный для профанов язык. У Адама du Petit-Point учились говорить туманно, что производило на наивную публику впечатление глубины; этим и объясняется его громадный успех. Иоанн Салисберийский, умный человек и превосходный гуманист, написал в 1159 г. целую книгу под названием «Меtalogicus», посвященную опровержению этих учений, которые стремились уничтожить изучение классиков, знание грамматики и уважение к стилю. Он осмеивает здесь под именем Корнифиция главу школы, который очень похож на Адама du Petit-Point, пустоголовых и надменных болтунов-софистов, изгоняющих из своих школ науку и наслаждающихся треском своей болтовни: «Если хочешь уметь болтать, не читай книг. Если умеешь болтать — твоя слава обеспечена. Тот, кто копается в писаниях и искусствах, спорит трусливо; ибо любитель классиков не может быть логиком»
Не один Иоанн Салисберийский восставал против нашествия этих варваров; то же делали Гильом Коншский, Ричард Левек, Гильберт de la Porree. Но все их усилия были тщетны. Двадцать лет спустя после блестящей полемики Иоанна простив корнифициев, Джеральд Барри слышал в Париже, как последний из великих риторов XII в., учитель Менье, с горечью объяснял своим слушателям предсказание древней Сивиллы: «Будет некогда день, изучать перестанут науки…» XIII в., период расцвета схоластики, в отношении научного преподавания — век вздорных болтунов.
Основание и организация Парижского университета.В XII в. на берегах Сены существовали три большие школы: кафедральная школа собора Богоматери и две монастырские — при монастыре св. Женевьевы и монастыре св. Виктора. Кроме того, существовало — особенно у въездов на Малый мост, которым левый берег соединялся с островом Сite, — множество свободных учителей, преподававших «искусства» в частных домах или под открытым небом; эти учителя были подчинены одному только обязательству: они должны были получить от канцлера капитула собора Богоматери разрешение на преподавание.
Парижский университет возник не из слияния трех упомянутых школ, как долго думали; он родился из ассоциации дипломированных учителей и свободных учеников острова Сitе, неизвестно когда возникшей и в конце концов принявшей в себя и богословов кафедральной школы. По-видимому, в 1200 г. этот университет еще не существовал, потому что привилегия, дарованная в том году Филиппом Августом учителям и ученикам Парижа и состоявшая в изъятии их из-под светской юрисдикции парижского прево, не содержит даже намека на его существование. Но парижский епископ Эд в 1207 г. говорит о communitasscolariumParisiensium , Иннокентий III в 1208 — об universitasmagistrorum . Наконец, во введении к одной хартии 1221 г. университет является уже юридическим лицом: Nos,UniversitasmagistrorumetscholariumParisiensium . Тотчас по своем возникновении университет начинает ожесточенную борьбу с канцлером собора Богоматери. Булла « Parensscientiarium » от 1231 г. строго ограничила власть этого сановника над ассоциацией и особенно важнейшее из его прав — произвольный отказ в выдаче Исеппа АосепсН кандидатам, представленным большинством учителей. Впрочем, уже задолго до того года большинство лиц, подсудных канцлеру, выселилось с острова Сite; учителя и ученики уже в начале века открыли всеобщую эмиграцию на левый берег Сены, во владения аббатства св. Женевьевы — в Гарланд, Мовуазен, Брюно. Здесь быстро образовался Латинский квартал, улица Фуарр была выстроена в 1225 г., в 1227 сами богословы и декретисты поселились в Брюно. Если Парижский университет возник в тени башен собора Богоматери, то он все-таки очень скоро освободился от ига кафедрального капитула, который со времени царствования Людовика IX сохранял над ним лишь номинальную почетную власть.
Внутри университета, как общей ассоциации, не замедлили образоваться ассоциации второстепенные. Люди одной страны или одной провинции, живущие в большом чужом городе, естественно стремятся к объединению; с другой стороны, понятно, что те, которые занимаются одной и той же наукой, отделяются и образуют братство. Таково происхождение наций и факультетов . Разделение студентов и профессоров на четыре факультета (богословие-, медицина, юриспруденция и словесность) — очень древнего происхождения; оно было окончательно утверждено Григорием IV в 1231 г. Один университетский акт 1254 г. сравнивает четыре факультета с «четырьмя райскими реками». Что касается четырех наций, или землячеств (англичане, французы, нормандцы и пикардийцы), то они разделились, по-видимому, лишь после переселения словесников на левый берег Сены. Между 1215 и 1222 гг. словесный факультет разделился на четыре нации, из которых каждая имела свою особую печать; «прокуроры» этой четырехглавой федерации избирали общего начальника всех словесников, который назывался ректором , тогда как титул декана принадлежал главному магистрату трех других факультетов. То обстоятельство, что ректор четырех наций словесников, благодаря постепенным захватам, сделался в конце XIII в. главным начальником всего университета, rector,UniversitatismagistrorumetscholariumParisiensium , лучше всего свидетельствует о преобладающей роли словесного факультета в Парижском университете. Словесники («артисты») были самыми многочисленными, самыми молодыми и самыми деятельными в составе университета. Управление возникшего таким образом университета было крайне несовершенно. Во-первых, общая ассоциация, то есть собственно университет, существовала лишь номинально; она не имела ни определенного местопребывания, ни капеллы, ни аula , где могли бы собираться ее члены. Изредка собиравшиеся общие «конгрегации» заседали в монастыре матюринов. Университет не имел ни должностных лиц, ни регулярных доходов и расходов. «Когда ему приходилось вести процесс или посылать посольство, то для покрытия издержек устраивалась экстраординарная складчина, в которой должны были участвовать все лица, пользовавшиеся университетской привилегией… Излишек сборов делился между учителями и педелями и пропивался в кабачке. Сбережений не существовало». Вся федеративная жизнь сосредоточивалась в факультетах и нациях. Собрания этих ассоциаций вырабатывали уставы и назначали своих должностных лиц. Но и они были бедны. Как и университет, факультеты не имели своей аula нации словесников собирались обычно в церкви Saint-Julian le Pauvre, факультет богословия — у матюринов, медики — в доме своего декана. Правда, словесный факультет владел обширным лугом, Ргё aux clercs, который тянулся вдоль Сены от нынешней улицы Saint-Peres до эспланады Инвалидов; но он не имел даже достаточного количества построек (sсоlае) для помещения всех своих начальников; он нанимал им квартиры у частных лиц. Кроме того, факультеты не имели никаких постоянных доходов, исключая платы, которую они взимали с кандидатов на ученые степени. Следует прибавить, что различные общества не всегда жили в согласии друг с другом и что часто в них господствовали внутренние раздоры. На словесном факультете нации ненавидели друг друга, и иногда даже в среде самих наций господствовала ожесточенная вражда между провинциями. Богословский факультет был волнуем в XIII в. распрями между белыми и черными; Гильом де Сент-Амур, вождь светских клириков, тщетно пытался приобрести поддержку папы против членов нищенствующих орденов. Наконец, присутствие в этой избирательной, федеративной и анархической республике многочисленной толпы молодых людей, огражденной корпоративными привилегиями против строгостей общего суда, было причиной нескончаемых скандалов.
Как и во всех средневековых университетах, в Парижском беспрестанно свирепствовали кровавые распри то меж— ду различными нациями, то между учениками и горожанами; за такими столкновениями, при малейшем нарушении судебных привилегий, следовал перерыв лекций и даже массовые выселения. Так рассеялся Парижский университет в 1229 г. Проповеди канцлеров XIII в. в ярких красках изображают грубые нравы той космополитической молодежи, которая наполняла квартал Гарланд. «Словесник, — говорит канцлер Превотэн, — бегает ночью по улицам с оружием, разбивает двери домов и наполняет суды шумом своих скандалов. Каждый день meretriculae жалуются, что он побил их, разорвал в клочья их платье или отрезал им волосы». «Есть студенты, — говорит один проповедник, — которые все время проводят в кабаках, строят воздушные замки и обращают класс в спальню». Эти студенты бездельничали, потому что были богаты; но рядом с ними были и очень бедные, которые, чтобы добыть средства к жизни, принуждены были исполнять всякие унизительные обязанности или даже просить подаяние. Для того чтобы спасти этих несчастных от мук и искушений нищеты, а также чтобы предохранить остальных от соблазнов улицы, многие великодушные люди устраивали общежития и коллежи. Пробовали также бороться с нищетой путем вспо-можений и с беспорядками — путем учреждения интернатов. Древнейшие коллежи Парижского университета: Восемнадцати (1180), Сент-Онорэ, св. Николая Луврского, Bons-enfants, Константинопольский, Тresorier и Сорбоннский, основанный капелланом Людовика IV, Робертом Сорбоннским для бедных богословов. Обители монашеских орденов, где жили все ученики университета, принадлежавшие к черному духовенству, также представляли собой нечто вроде коллежей, так как и коллежи, в которых господствовала настоящая церковная дисциплина, в значительной степени походили на монастыри. Сам университет был духовной, клерикальной корпорацией, несмотря на присутствие в нем известного числа светских лиц; всем его членам было воспрещено жениться; миряне или нет, они могли рассчитывать, как на вознаграждение за свои труды, лишь на церковные бенефиции.
Характер и методы преподавания.Медицинский и юридический факультеты в XIII в. не увеличивали славы Парижского университета. В 1219 г. Гонорий III своей знаменитой буллой «Super specula» запретил преподавание в Париже римского права с целью усилить изучение богословия. С того времени было разрешено преподавать только каноническое право, и юридический факультет в Париже обратился в факультет «Декрета», или канонического права. Но так как знание римского права было необходимо для правильного толкования канонических законов, касающихся духовного суда, этот обезглавленный факультет влачил жалкое существование. Между выдающимися канонистами Средних веков нет ни одного парижского учителя. Университеты того времени ле задавались целью преподавать все науки; напротив, каждый из них имел свою специальность. Желавший изучать медицину отправлялся в Монпелье, желавший изучать право — в Орлеан или Болонью. Париж был главной богословской и философской школой западного христианства.
В конце XII в. гуманизм, который тщетно защищали Иоанн Салисберийский и его друзья, казалось, окончательно погиб вследствие успехов диалектического метода. Так и было на самом деле. С этих пор перестали заниматься изучением литературного латинского языка, языка Цицерона и Вергилия; довольствовались обиходной, варварской латынью, которую должны были понимать и на которой должны были говорить богословы, и ее преподавали по тем методам, которые теперь безраздельно господствовали в школе. Новые грамматики — Александр Вильдье, Эврар Бэтюнский — заняли место Присциана и Доната. Каков же был их метод? Они все подвергали сомнению и доказывали обратное самым очевидным истинам (sophismata); они всегда исходили из отвлеченных положений, а не из наблюдений над действительностью. В их руках грамматика перестала быть искусством правильной речи и письма; она сделалась чисто умозрительной наукой, имевшей целью не излагать факты, а объяснять их причины основными принципами; это была задорная, вычурная, нелепая метафизика.