Эпоха крестовых походов
Шрифт:
Окончательная редакция Великой хартии (1225).В то время в Англии свирепствовала гражданская война, вызванная дурным управлением Генриха III. В начале его личного правления администрацией руководили юстициарий Губерт Бургский, человек строгой честности, отказавшийся умертвить Артура Бретанского в Фалезе, канцлер Ранульф Невиль и казначей Ранульф Бретонец, все трое избранные баронами. Благодаря этим министрам и была подтверждена в третий раз Великая хартия (И февраля 1225 г.). Текст ее был снова исправлен, но уже в последний раз; он очень близок к редакциям 1216 и 1217 гг. и, следовательно, сильно разнится от текста 1215 г. В нем опущены статьи, касающиеся феодальной помощи, согласия Общего совета, наблюдательного комитета из 25 баронов, одним словом — все статьи, направленные к ограничению королевской власти в политической области, так что фактически корона, по-видимому, вернула себе все свое старое могущество. Но эта хартия, данная королем добровольно и навсегда, была законной преградой, которую можно было противопоставить произволу власти, и уже одно это было великим успехом.
Лесная хартия.Одновременно с Великой хартией получила окончательную форму и Лесная хартия. Она снова предоставляла выгоды обычного права тем землям, которые со времен Ричарда были подчинены суровому лесному законодательству; она отменила смертную казнь за браконьерство; она точно определила порядок пользования лесами, функции лесничих и деятельность трибуналов, которым были подведомственны все преступления, относящиеся к королевским животным и деревьям. Если вспомнить, что тогда существовало не менее шестидесяти королевских лесов, что каждый из них занимал обширную территорию, что население этих округов и соседних с ними мест было подчинено придирчивому и бесконтрольному надзору королевских чиновников, то мы поймем, как благодетелен был этот закон; но он затрагивал лишь сравнительно небольшое число людей, принадлежавших, главным образом, к низшему классу населения, и потому на него обращали мало внимания.
Личное правление Генриха III.Генрих III достиг совершеннолетия в 1227 г., и характер правления тотчас изменился. Губерт Бургский бьи свергнут влиянием пуатусца Пьера де Рош, который прогнал английских министров и заменил их иностранцами, каким был сам (1232). Он оставался у кормила правления только два года. Его удаление сопровождалось важной правительственной реформой. Вместо выборных министров, то есть ставленников знати, король имел теперь при себе только чиновников незнатного происхождения, назначенных им самим; должность юстициария была фактически уничтожена, компетенция канцлера — уменьшена; вместе с тем был учрежден частный совет, который король наполнил своими креатурами. Но, с другой стороны, в то время, как организовалась и укрепляла себя центральная власть, в среде высшей духовной и светской знати образовалась оппозиционная партия, которая нашла себе средоточие и оружие в высшем совете королевства, носившем теперь (с 1239 г.) название парламента. Король призывал в него, как правило, только прелатов и баронов; впрочем, он сзывал их довольно часто, почти ежегодно и даже по несколько раз в год, что было для многих тяжелым бременем. Именно у парламента король испрашивал те экстраординарные субсидии, в которых нуждался. Парламент никогда не отказывал в деньгах — так сильна была феодальная связь и так велик престиж королевской власти; но он требовал и часто получал какие-нибудь гарантии вроде утверждения прежних хартий. С другой стороны, усилия высшей парламентской знати ввести в частный совет короля приятных ей членов не имели успеха. Положение дел оставалось неопределенным, пока оппозиция, «английская Партия», как ее можно было бы назвать, не нашла себе вождя в лице Симона де Монфора.
Симон де Монфор, граф Лейстерскийбыл третьим сыном победителя альбигойцев. Среди отцовского наследия ему досталось Лейстерское графство, которое Иоанн конфисковал после потери Нормандии и которое было возвращено ему Генрихом III (1231). Со званием лейстерского графа были связаны обширные владения и привилегии, составлявшие Иопоиг Лейстера, и сан сенешаля королевства. Симон был вначале близким другом Генриха III, который выдал за него свою сестру Элеонору (1239); затем они поссорились из-за денежных дел, и с тех пор их непрочная дружба состояла из ряда ссор и примирений. Симон отправился в святую землю (1240); он храбро сражался в походе против Пуату (1242); затем он управлял Гасконью от имени короля и с самыми широкими полномочиями (1248–1253); но его жестокая и пристрастная политика возбудила против него такую ненависть, что его пришлось отозвать еще до истечения срока его службы. Именно тогда он сделался признанным главой аристократической партии. Он обладал всеми необходимыми качествами для подобной роли: убеждениями и энергией. Его убеждения сложились под влиянием благороднейших и лучших людей того времени: ученого линкольнского епископа Роберта Гростэта, Адама де Марша, который с успехом занимал кафедру в новой Оксфордской школе, ворчестерского епископа Готье де Шантелу, одного из наиболее уважаемых прелатов того времени. Насколько можно судить по его умышленно неясной переписке с Робертом Гростэтом и Адамом де Маршем, его план состоял в том, чтобы заставить короля принять к себе советников, избранных из среды высшей национальной знати, удалить от дел иностранцев, упрочить и расширить вольности, указанные в Великой хартии. Что касается церкви, то имелось в виду фактически установить каноническую систему выборов, которая была торжественно провозглашена на Латеранском соборе 1215 г. и которая при Генрихе III обыкновенно служила только приманкой; далее, оппозиция хотела, чтобы епископы совершенно отказались от светских дел и безраздельно посвящали себя своим духовным обязанностям, чтобы монастырские нравы были очищены по образцу доминиканцев и недавно водворившихся в Англии францисканцев. Друзья графа Лейстерского давно были убеждены, что он готов бороться до последней капли крови, чтобы осуществить эту религиозную и политическую реформу. Действительно, Симон был человек убежденный и энергичный, ловкий и фанатичный. Несомненно, он не был свободен от недостатков: его мысль была верна, но узка; он был решителен, но вспыльчив и упрям; он был честолюбив и жаден. Враги могли яростно ненавидеть его, сторонники — почитать как святого.
Национальная партия реформы, во главе которой стал Симон, образовалась в среде парламента под влиянием сицилийских дел; с другой стороны, сицилийский вопрос стоял в тесной связи с отношениями Англии к Германии и папству.
Отношение Генриха III к империи и папству.С 1215 г. Англия находилась в самых дружественных отношениях со святым престолом. Папа деятельно поддерживал своего вассала Иоанна Безземельного и охранял интересы малолетнего Генриха III. Последний в благодарность позволил папе взимать в своем королевстве значительные подати как с мирян, так и с духовенства; он закрывал глаза, когда папа замещал многие церковные должности иностранцами, итальянцами; он затыкал себе уши, когда знать роптала на эти злоупотребления. В борьбе Гвельфов с Гибеллинами он сначала поддерживал скорее последних и породнился с Фридрихом II, отдав за него саою сестру Изабеллу (1235). Он надеялся на его помощь в своей борьбе с Францией, но покинул его, когда на Лионском соборе император был отлучен от церкви (1245). По смерти Фридриха папы пытались отнять Сицилию у Конрада IV и Манфреда; Генрих III оказал им денежную и военную помощь, приняв сицилийскую корону для своего младшего сына Эдмунда; он согласился подвергнуться риску отдаленной войны ради плана, который, правда, был не лишен величия: он рассчитывал откупиться от данного им раньше обета предпринять крестовый поход, обязавшись воевать за святой престол с государем, отлученным от церкви, и в стране, населенной еще большим количеством мусульман; с другой стороны, он надеялся вознаградить себя за безвозвратную потерю Нормандии завоеванием нового королевства и таким образом осуществить честолюбивые замыслы Генриха II относительно Средиземного моря. Однако это важное решение было внушено ему не парламентом, а его домашним советом. Вначале обстоятельства, по-видимому, благоприятствовали осуществлению этого плана. Со времени смерти Конрада IV (1254) германская корона сделалась, так сказать, предметом публичного торга. Если бы какой-нибудь английский принц добился избрания в немецкие короли, он мог бы значительно облегчить сицилийскую войну и, может быть, даже оказать полезное давление на Францию, с которой тогда еще не был заключен Парижский договор. Брат короля, Ричард Кор-нуэльский, один из богатейших князей христианского мира, отказавшийся от сицилийской короны, скупил голоса избирателей и был провозглашен королем во Франкфурте (13 января 1257 г.). Иметь сына королем Сицилии, брата — королем Германии, это был двойной дипломатический успех, которым Генрих III, конечно, мог гордиться; но в области политики лучшие планы — те, которые удаются. Между тем громадные суммы, истраченные Генрихом III, истощили королевскую казну и нацию, не принеся никакой пользы. Манфред оказал энергичное сопротивление всем покушениям на его корону; Франция, которая видела в избрании Ричарда Корнуэльского опасность для себя, поспешно приготовилась к защите, тогда как другая партия избирателей призвала на германский престол Альфонса X Кастильского. Таким образом, честолюбивые замыслы Генриха III потерпели полную неудачу. Внутри государства урожай 1257 г. оказался плохим, и Англии грозил голод. Недовольство было всеобщим, когда ввиду грозной военной силы, собранной баронами, открылся знаменитый Оксфордский парламент (апрель — июнь 1258 г.).
Оксфордские постановления.Реформы, принятые королем под воздействием силы, состояли в том, что был учрежден совет из 15 лиц, члены которого избирались парламентом и который должен был собираться три раза в году, что должности министра и шерифа сделались годичными, что шерифы должны были избираться из среды мелкого дворянства графств и стоять под надзором комитета из четырех выборных рыцарей; был устранен произвол разъездных судей, охрана королевских замков была вверена комендантам, которых избирал совет; Лондону и другим городам, разоренным налогами и угнетаемым чиновниками, было обещано восстановление их прав. Генрих III не мог и думать о сопротивлении вооруженной знати, которую готов был поддержать весь народ; он принял Оксфордские постановления, в седьмой раз присягнул Великой хартии, удалил пуатусцев, своих сводных братьев, которые навлекли на себя ненависть нации, и предоставил всю власть совету. Знать победила.
Но ее торжество было непродолжительно. Парижский договор дал в руки королю огромные суммы, которые он употребил не на крестовый поход, а на гражданскую войну. Он заставил папу снять с него клятву, которую он дал на соблюдение Оксфордских постановлений, — как поступил его отец при таких же обстоятельствах, — и отменил их (1262). Кроме того, он воспользовался начавшимися среди вождей знати раздорами, чтобы добиться пересмотра конституции, а затем отверг все реформы, предложенные его противниками; несколько раз доходило до стычек, которые, однако, не приводили ни к какому определенному результату. Наконец, истощенные этой бесплодной борьбой, обе стороны обратились к посредничеству французского короля, который произнес свой приговор 24 января 1264 г. в Амьене.
Междоусобная война: победа баронов при Льюисе.Осужденные приговором французского короля, бароны снова подняли знамя междоусобной войны под предводительством графа Лейстера. Трудно сказать с точностью, насколько в Оксфордских постановлениях выражались его личные идеи, потому что в то время он большей частью был занят вне Англии переговорами с Францией, но он присягнул на верность этим постановлениям, а по его любимому выражению, клятва была для него свята. Среди колебаний одних и предательства других он остался непоколебим в своих убеждениях; в течение четырех лет он руководил сопротивлением против реакции со стороны королевской власти. Он не присутствовал при совещаниях в Амьене и воспользовался продолжительным отсутствием короля, чтобы снова взяться за оружие. Вначале счастье не благоприятствовало ему; один из его сыновей, которому было поручено завязать сношения с Уэльсом, был лишен возможности действовать; другой был взят в плен роялистами при Нортхемптоне; но Симон отомстил им блестящей победой при Льюисе (14 мая 1264 г.). Король, взятый в плен вместе со своим братом и частью своей армии, вынужден был принять условия победителя, присягнуть на верность Великой хартии, Лесной хартии и Оксфордским постановлениям, видоизмененным согласно с решением третейских судей, дать амнистию своим врагам и выдать в качестве заложников своего старшего сына Эдуарда и племянника Генриха Немецкого. Затем Симон созвал парламент, где наряду с представителями высшей знати заседали представители мелкого дворянства. Конституция, принятая на этом парламенте, поставила во главе правления нечто вроде триумвирата (епископ Чичестерский, Симон де Монфор и Гильберт де Клэр, граф Глостер), на который была возложена обязанность назначить советников короны. Эти советники, числом девять, должны были заведовать всеми делами королевства и назначить министров, комендантов королевских крепостей и чиновников, притом исключительно из англичан. Как в 1258 г., власть находилась в руках аристократии; но в то время, как Оксфордские постановления вручили власть парламенту, новая реформа отдала ее триумвирам, то есть олигархии под верховенством графа Лейстера.
Симон де Монфор и Палата общин.Это правительство было временным; его должна была одобрить нация. Несколько месяцев было потрачено, с одной стороны, на охрану берегов, чтобы не дать высадиться войскам, собранным на материке английской королевой, и папским послам, ехавшим отлучить от церкви Симона и его приверженцев, с другой — на борьбу с нормандскими сеньорами Уэльской марки, сохранившими верность короне из ненависти к баронам, которые заключили союз с уэльсцами. Затем Лейстер созвал экстраординарный парламент, в который вошли не только вельможи королевства, но и по два рыцаря, избранных в каждом графстве шерифами, и депутаты, избранные городами и местечками королевства. В первый раз в истории Англии представители простого народа — представители «общин» — были призваны в парламент наряду с представителями знати; в первый раз это низшее сословие нации явилось силой в государстве. Однако не следует преувеличивать важность меры, принятой Симоном де Монфором; было бы ошибочно считать его основателем Палаты общин. Полный парламент, заседавший в Лондоне в январе и феврале 1265 г., по его мысли вовсе не был нормальным учреждением; он созвал его не для обсуждения политических дел, а для торжественного утверждения реформ, введенных после битвы при Льюисе. Он не предоставил депутатам никаких политических прав; он обязал их только явиться к королю, как обычно они были обязаны являться перед судом графства, перед шерифами или разъездными судьями. После того, как собрание утвердило конституцию и король снова присягнул ей (14 февраля), депутаты разъехались по домам, и в следующих парламентах мы уже не видим их. Но с общеисторической точки зрения созыв полного парламента в 1265 г. обозначает начало новой эпохи, которая спустя полвека завершится установлением представительного правления.
Смерть Симона де Монфора: битва при Ивзэме.Казалось бы, что теперь должен водвориться порядок, но положение дел было очень неопределенно. Симон знал, что роялисты делают на материке большие приготовления при помощи денег, доставленных Гиенью. В Англии духовенство в общем было на его стороне, но знать далеко не единодушно стояла за конституцию. Многие жаловались на его высокомерие и тиранический образ действий; ему ставили в упрек почти царственную роскошь, с которой он отпраздновал Рождество 1264 г.; то обстоятельство, что он, вопреки многократным обещаниям, продолжал держать в плену старшего сына короля, возбуждало подозрения. Вскоре Гильберт де Клэр порвал с ним; затем принцу Эдуарду удалось бежать (28 мая 1265 г.). Оба они соединились с Клиффордом и Мортимером, которые руководили военными действиями в Уэльской марке. Затем они двинулись навстречу врагу, рассеяли близ Кенильворта вспомогательное войско, которое молодой Симон вел на помощь своему отцу, и наконец настигли последнего близ Ивзэма. Численный перевес был на стороне роялистов; граф Лейстер дрался как лев, но был убит вместе со старшим сыном и своими последними приверженцами (4 августа). Инсургенты еще долго сопротивлялись, одни — за крепкими стенами кенильвортского замка, любимого местопребывания Симона де Монфора, другие — в долинах, изрезанных каналами, называвшихся в то время островами Аксгольм и Эли; порядок был восстановлен лишь в конце 1267 г.