Эпоха крестовых походов

Рамбо Альфред

Ободренный этим успехом, Альфонс VII решил возоб новить попытку арагонского короля и нанести удар могуществу мусульман в самой Андалусии. Он спустился по долине Гвадалквивира и перешел реку между Кордовой и Севильей. «Была пора жатвы, — говорит летописец, — и король велел пожечь нивы, срубить виноградники, оливковые и фиговые деревья; ужас овладел всеми моавитянами (аль моравидами) и сыновьями Агари (андалусскими мусульма нами). Язычники покинули свои поселения, которых не мог ли защищать, и удалились в укрепленные замки, в ущелья гор и на морские острова. Христианское войско разбило свой шатры перед Севильей, сжигая города и оставленные замки; невозможно сосчитать число пленных и количество скота, масла, вина и хлеба, которое они накопили в своем лагере. Мечети неверных вместе с их нечестивыми книгами стали жертвой пламени, а учителя их веры пали под ударами меча. Двинувшись оттуда к Хересу, король разрушил его до основания и дошел до самого Кадикса».

Непосредственной целью этих смелых набегов, этого грандиозного разбоя (algarade) были опустошение и грабеж, но путем разорения и обезлюдения страны они ускоряли и ее покорение. Этим, может быть, бессознательным, но верным способом христиане подготовили завоевание Новой Кастилии. До XIII в. они следовали в Андалусии этой системе. Правда, климат Испании и свойства почвы в значительной степени способствовали увеличению пустынных пространств, paramos полуострова; еще более содейство вали этому систематические опустошения, следы которых до сих пор не исчезли совершенно.

Торжество Альмохадов.Властители Андалусии более не были в силах защищать ее. Африка была театром кровавых войн, в которых Альморавиды терпели пораже ния. Их столица Марокко в 1146 г. перешла в руки Абд ал Мумина, и 40 тысяч альмохадов переправились через пролив, чтобы отнять у них испанские владения. Их призвал сюда мятеж. Те реформационные идеи, которые они проводили с оружием в руках, вызвали сильное движение даже в отдаленной Альгарвии. Ахмед-ибн-Каси возмутил эту провинцию. В то время как Иагия-бен Рания, альморавидский генерал, усмирял здесь восстание, оно вспыхнуло за его спиной в Валенсии, Мурсии, Кордове, Альмерии. Так как он уже более не мог рассчитывать на подкрепления из Африки, то он обратился к кастильскому королю. Альфонс VII послал ему подкрепления; но в то же время послал отряд и на помощь мятежникам. Он старался поддержать смуту в надежде, что Андалусия, устав и истощив себя, сама отдастся в его руки. Но в это время явились Альмохады; она могла выбирать и отдалась мусульманам. В 1148 г. Иагия-бен Рания был убит. Последние приверженцы Альморавидов, несмотря на поддержку Альфонса VII, с каждым днем теряли почву под ногами. Даже он сам вынужден был отступить перед этими пылкими сектантами. Они отняли у него город Альмерию, взятый им в 1147 г., и он ничего не мог сделать для его освобождения.

Когда он умер (1157), его влияние в Андалусии было окончательно подорвано. Но усилия Кастилии и раздоры между мусульманами не остались бесплодными для тех христианских держав, которые составляли как бы фланги великой наступательной армии. Раймонд Беренгарий, граф Барселоны и регент Арагона, взял Лериду, Фрагу, Мекиненцу, Тортозу и отодвинул границу своих владений за Эбро; на другом конце полуострова португальский король Альфонс Генрикес окончательно овладел Синтрой, Сантаремом и Лиссабоном (1147).

Теперь очередь перейти в наступление была за Альмохадами. Новый повелитель верующих, Абу-Юсуф-Якуб, сын Абд ал-Мумина, снова напал на города, служившие оплотом Толедо. Он взял приступом Куэнку, но Гюэта победоносно отразила все его нападения. Тогда он обратился против Португалии и осадил Сантарем, но подвергся нападению в своем лагере и был насмерть ранен копьем (1184). Его сын, Абу-Юсуф-Якуб, по прозванию Ал-Мансур, не мог отомстить за это постыдное поражение, которое покрыло славой португальцев. Больше успеха имел он в борьбе с кастильцами. Битва произошла при Аларкосе (близ нынешнего Альмагро). Новый король Кастилии, Альфонс VIII, покинутый остальными христианскими королями и предоставленный собственным силам, был разбит наголову (19 июля 1185 г.). Победителям достались Аларкос и Калатрава. К счастью для побежденных, Абу-Юсуф вернулся в Севилью и не продолжал своего победоносного похода.

Окончательное торжество христиан; Лас-Навас-де-Толоса (1212).Это был последний крупный успех мусульман. Альфонс VIII воспользовался их бездействием, чтобы приготовиться к мести. Он долго выжидал благоприятной минуты. В течение многих лет он был занят борьбой с королями Леона и Наварры, которые ставили свое личное честолюбие выше общих интересов христианства. Только вмешательство папы положило конец этой бесславной войне. Как только король Кастилии развязал себе руки, он вторгся в Андалусию и опустошил область Хаэна и Базцы. Стон населения привлек нового эмира, Эн-Насера, который высадился в Тарифе с несметной армией и быстрыми переходами двинулся к Севилье. Христиане даже не пытались защищать проходы Сьерры-Морены и удовольствова лись тем, что поставили гарнизон на утесы Сальватьерры. Вместо того, чтобы двинуться против них, глава Альмохадов во что бы то ни стало решил овладеть этой крепостью, заброшенной в горах. Он провел здесь три месяца, и результаты похода были потеряны.

Силы Альфонса VIII возрастали с каждым даем. Он не мог ждать помощи ни от короля Леона, ни от короля На варры, которые вошли в тайное соглашение с неприятелем; но он понимал, как твердо он мог рассчитывать на страстную преданность своего народа и на поддержку святого престола. Эн-Насер гордо заявлял о своем намерении дойти до Рима, чтобы очистить храм Петра и выдать папу на поругание солдат. Иннокентий III не нуждался в угрозах. Он приказал всем французским епископам про возгласить крестовый поход. Однако силы неверных казались настолько грозными, что этот непреклонный и надменный папа советовал королю Кастилии быть благоразумным и осторожным.

Эти советы не могли прийтись по душе пылким энтузиастам; притом они явились слишком поздно. На призыв папы откликнулось множество крестоносцев. Французы много численными отрядами переходили через горы под предводительством своих епископов. Явились даже итальянцы. Все отряды направлялись к Толедо, который был назначен сборным местом. Большинство крестоносцев не имело ни оружия, ни одежды; их надо было вооружить. Их поместили в палатках за городом. Поддерживать порядок между этими иностранцами было нелегко. Однажды они бросились на евреев, живших в городе, и начали избивать их.

Армия была многочисленна и полна энтузиазма. Военные ордена явились в полном составе под предводительством своих магистров. Города прислали свои ополчения. Король Арагона Петр II привел цвет своего рыцарства. Даже король Наварры после долгого колебания не решился уклониться от этой священной обязанности и близ Калатравы присоединился к армии с двумястами воинов. Только король Леона остался глух к просьбам папы и всего христианского мира. В то время, как архиепископ Толедо и его викарии шли во главе своей паствы, прелаты, подвластные королю Леона, оставались безучастными зрителями борьбы.

Войска выступили в поход 28 июня 1212 г. Они медленно подвигались на юг по опустошенным возвышенностям и необработанным равнинам. Эти продолжительные и трудные переходы под палящими лучами солнца охладили пыл крестоносцев. После взятия Калатравы они потребовали отпуска и вернулись назад. Толедо закрыл перед ними свои ворота и приветствовал их криками: «Предатели, изменники, отлученные!» Получив известие об их удалении, Эн-На сер перешел в наступление и загородил проходы Сьерры— Морены. Один пастух указал испанцам тропинку, по которой им удалось обойти опасный проход Лозы и выйти на обширное плоскогорье, где они могли развернуться на свободе. Это был Лас-Навас-де-Толоса; здесь воины Христа и воины пророка окончили свой старый спор и решили судьбу обеих рас и обеих религий. 16 июля, на заре, христианская армия выстроилась в боевом порядке. Диего Лопес де Гаро с бискайцами составлял авангард; в центре, под знаменем, на котором был изображен лий Пресвятой Девы, стоял король Кастилии, окруженный ricos hombres и епископами; короли Арагона и Наварры приняли командование обоими флангами. Впереди огромными массами стояли различные отряды мусульманской армии: волонтеры-арабы в числе 160 тысяч человек; альмохадские, андалусские и берберские всадники в числе 80 тысяч, прикрытые с трех сторон несметным множеством пехотинцев; затем целая армия регулярной пехоты, за которой опять следовала кавалерия. Позади армии двигалось укрепленное возвышение, охраняемое 50 тысячами негров под командой великого визиря. На этом воз вышении помещалась палатка эмира из красного шелка; здесь на щите сидел повелитель правоверных, обозревая все поле битвы. За ним вели его боевого коня взнуздан ным и оседланным. Эмир был одет в черное платье ученика, которое носил некогда его славный дед Абд ал-Мумин, и читал те места Корана, которые сулят рай храбрецам, павшим от мечей.