Эпоха Мары
Шрифт:
Помощник волевым усилием сдержал усмешку. Что же тогда на заводе олигарха горело и взрывалось целых три дня? Хотя все равно странно — кто это такой смелый у вояк появился, что ослушался прямое указание Генштаба? Да и по налогам лучше бы помалкивал. Гольдман один из рекордсменов по вывозу капиталов из Конфедерации. Да и подвластные ему СМИ не сильно-то родную страну любят. Рекордсмены по количеству помоев, вылитых на Отчизну.
Олигарх покосился на свои швейцарские часы:
— Долго они еще там? Меня самолет на взлетке ждет, керосин
— Не знаю, Михаил Семенович. Встреча была запланирована еще позавчера.
Гольдман недовольно хмыкнул. Эх, прошли времена, когда он ногой открывал высокие кабинеты. Забыли, сучары, кто кормил вас из рук! Но делать нечего, в фаворе нынче у Самого вояки и гэбисты. Он задумался. А не пустить ли воякам «петуха» через подконтрольные СМИ? Заодно узнаем, кто в Генштабе точит на него зубы. Ведь этот обстрел наверняка неспроста. Какая-то сволочь возжелала откусить от его пирога! Решившись на очередную гадость, Гольдман успокоился. Если ты не совершил с утра какую-нибудь подлость, то день прошел впустую.
Председатель аппарата президента Соловьянц старался выглядеть, как можно спокойней, хотя был в ярости от предложения гостей. Еще совсем недавно он бы их на порог не пустил. Но что поделать. Глобальная игра коснулась всех, втравив Конфедерацию в никому не нужную войну. Политические методы решения конфликта провалились с отчаянным до посинения треском, похоронив под собой многих «миротворцев». Некоторых в буквальном смысле. Кто же ожидал, что противоположная сторона к войне относилась с надлежащим пиететом?
Так что теперь волей-неволей приходится прислушиваться к мнению военных. Особенно этого малоречивого и хмурого офицера. Генерал-лейтенант Хмуренников своей бульдожьей головой довольно точно соответствовал фамилии. Его угрожающий вид широко тиражировали в прессе и соцсетях, считая настоящим боевым офицером и грозой ворогов. Боевым генералом он по существу являлся, но насчет всего остального приписываемому Хмуренникову можно было поспорить. Особым умом и отвагой генерал никогда не блистал. Но за ним стояли весьма серьезные люди. Что надо учитывать в текущем разговоре.
Вторым гостем являлся тоже генерал, но уже из МГБ. Чекисты снова на коне, почти каждый день требуя от президента разрешения на аресты очередных «предателей», или прекращения мутных схем, так привычных росскому бизнесу. Эх, где ж вы, господа гэбисты, остановитесь? Забыли, чем в прошлый раз безумные чистки кончились?
Соловьянц уставился в папку, принесенную гостями. Что-то они точно не договаривают.
— То есть вот эти представленные в документах предприятия освободить от контроля всех из возможных проверяющих? Я так понимаю на целый год?
— Да, — МГБшник скупо кивнул. Он не был особо разговорчив, пришлось косноязычному Хмуренникову минут двадцать втолковывать председателю аппарата, что за странная просьба содержится в кожаной папке. А лежал там список предприятий, о которых просители хлопотали ни в коем случае «не трогать». И все они оказались расположены в приграничной части Чернорусья. Проклятого богом места, от одного имени которого приличные дамы в обществе падали в обморок. Что на самом деле стояло за такой странной просьбой? Некий контрабандный схематоз? Нечто криминальное, связанное с наркотрафиком? И ведь правду эти солдафоны никогда не скажут.
— Швейный цех, столярная мастерская, железнодорожное депо. Господа, право, стоило ли из-за такой ерунды идти прямо ко мне?
— Георгий Михайлович, а к кому же еще? Нам нужна такая бумажка, чтобы всем бумажкам была бумажка.
— А что в правительстве? — Соловьянцу стало на миг интересно. На самом деле было плевать, не его уровня дело. Но все же…
— Будут слишком долго мурыжить.
— А вам надо?
— Уже завтра.
— Но помилуйте! — председатель аппарата был искренне возмущен. Эти два ухаря делают вид, что не знают, как такие вещи творятся.
— Георгий Михайлович, давайте без истерик. Вы все можете. Мы знаем. И потому крайне просим вас ускорить принятие решения для общего консенсуса.
Соловьянц обидчиво поджал губы. Прижали все-таки к стенке. Но ничего, с них станется! Придет черед, и он попросит. Обязательно попросит. Председатель аппарата президента захлопнул папку, так и не найдя в ней ответа на возникшие вопросы. В самом деле, здесь точно важны не эти жалкие предприятия. Скорее всего, что-то связанное с логистикой. Или все-таки контрабанда? Интересный ганг из «конторы» и боевого генералитета получается. Но зачем так темнить? Хотя после серии взрывов на складах вдоль границ, вояки могут и на воду дуть. Ладно, так и быть — уважим.
— Я сегодня же добьюсь принятия документа.
— Спасибо. Мы знали, что с вами можно иметь дело.
В старые добрые времена такие слова заканчивались бы пачками, а то и дипломатами в чистой валюте. Но обещания таких людей тоже впоследствии можно будет конвертировать.
— Я рад. Всего вам хорошего!
Соловьянц тяжко вздохнул. С одними гостями разделался, так Гольдман сидит неприкаянным жидом в приемной. Внеплановых посетителей председатель вообще не жаловал, но этому ведь не откажешь. Слишком много мутных схем отмывания денег завязано на этом скандальном «бизнесмене». И чересчур до хрена эта пархатая сволочь обо всех знает. А это ведь… одна из будущих «просьб».
Председатель аппарата президента осклабился, предвкушая развязку очередного витка истории. Это пять лет назад о «таком» нельзя было подумать, сейчас же кровь проливается потоками. Но рано, пока рано! Надо засунуть подлую мыслишку куда подальше. Политическую арену и так трясет до безобразия.
«Итак, сначала позвонить премьеру. Пусть сам сюда едет, если не может приструнить собственных исполнителей!»
Соловьянц гадостно улыбнулся и нажал кнопку селектора.
— Какими судьбами, Мойша?