Эпоха мертвых. Прорыв
Шрифт:
Нет, какая, в задницу, перегородка? Тут как раз стандартная трешка под контору отведена, значит, стена капитальная, в три кирпича. Сантиметр плотно прижатого пластита выбивает сантиметров двенадцать бетона, а что по кирпичу? Не помню, но примерно где-то так, даже больше. У меня килограмм пять пластита с собой, надо только придумать, как из него сосредоточенный заряд сделать. И мало того что заряд стену должен пробить, в дыру еще и пролезть надо. Нет, не пойдет, время теряю. И толку-то? Противник знает, где мы, ну заберемся мы на крышу,
Дурак, время теряю! Бегом назад. Как же плохо, что такой вариант не предусмотрели, что придется по городу метаться! Мать, мать, мать!
Васька опорожнил подсумки Сергеича, разложив магазины и гранаты по полу. И теперь вопросительно смотрел на меня.
– Разбираем все, – скомандовал я.
– А с Сергеичем что делать будем? – спросил он мрачно.
– Похороним, – буркнул я сквозь зубы. – Как сумеем. Давай подхватывай его за ноги.
Затащили его кое-как в архив, засыпанный бумагой, положили на пол.
– Ты что задумал?
– Кремируем, – решительно ответил я. – Людей здесь все равно нет, одни бандиты, а в городе до сих пор пожаров хватает. Еще один погоды не сделает.
– А мы как?
– А мы на прорыв бегом, – ответил я. – Нет других вариантов. Нам надо от наблюдения уйти, иначе хана. Выход проверь.
– Есть.
Васька убежал обратно, а я начал нагребать под тело груду бумаг. Пусть хоть так, их здесь много, гореть будут долго и жарко, должно хватить. Ну нет возможности у нас нормальную могилу вырыть и над ней салютом три раза выстрелить. Нет. Если со мной что случится, так пусть хоть так, как мы его сейчас, чем просто лежать здесь кормом для всякой сволочи.
Топот ботинок по старому линолеуму, вбежал Васька:
– Морф вернулся, падла! У крыльца сидит.
– Маруда! – заорал я, пнув стол так, что он завалился набок, а потом, не удержавшись, влупил кулаком в стенку стеллажа. – Так и привяжется теперь! А-а, скотина!
– Завалим?
– Хрен там! – в бешенстве заорал я. – Пытался уже, сразу сваливает, а попадать ему только в мозг.
Что делать, что делать? Все. Допрыгались? Как-то неохота. Мы пока при оружии и патронах, и ноги бегают, надо прорываться. Только как?
– Есть идея! – вдруг аж подпрыгнул Васька, после чего начал судорожно стаскивать с себя рюкзак.
– Что?
– Монка!
– Что?!
Но понял я его почти сразу и уже через секунду сбивал карниз с окна, чтобы добыть длинную палку. Васька между тем ставил мину на электродетонатор, заводя провода на подрывную машинку. Нет, морф хоть и был человеком, но сейчас не гений, не сможет он сообразить, не может быть такого! Нет, точно не может.
Слава богу, что на улице пока тихо, лишь где-то вдалеке стрельба слышна. Эта стрельба, скорее всего, нас и спасает. Из-за нее сюда никакое подкрепление не едет, наверняка ведь вызвали. Ну
– Приманку бы… – озабоченно огляделся Васька.
– Момент!
От Сергеича на полу лужа крови, осталось только от сорванной желтой занавески кусок тряпки отхватить и в этой крови вымазать. Черт знает, подействует или нет, но нюх у тварей точно есть.
– Давай прямо на мину мотай, – сказал Васька, подсовывая наше устройство.
– Понял, не тупой.
– Крути лучше, а то в решетку не пролезет.
– Да понял!
Получилось что-то вроде кирпича, примотанного к концу длинной металлической трубы, скользкой и гнущейся, вдоль которой вились провода к подрывной машинке. Затем сообразили бумаги в уши натолкать: близкий взрыв невелика радость.
– Самим бы не высовываться, – сказал я. – А то опять спрячется, скотина, только сзади нападать норовит.
– А мы вот так…
Прямо у входа зеркало было раньше, у которого, наверное, невесты прихорашивались, или просто кто прическу поправлял. Теперь его осколки лежали на полу. Васька выбрал самый длинный, похожий на саблю, и широким концом высунул его в окно, ловя изображение.
– Вот он! Прямо на дверь смотрит!
– Ага, понял…
Я понемногу начал просовывать шест с миной в решетку, повинуясь командам Васьки: «Левее… левее… ниже… еще… так…»
– Что он там?
– Нюхает! Гадом буду, нюхает, прямо к тряпке тянется…
– Ну?
– Да щас…
Пээмка была зажата в кулаке у Васьки, который щурился, глядя в зеркальце… затем он хищно усмехнулся и сказал:
– Взрываю!
К удивлению моему, я почти ничего не ощутил руками. Так, легкую вибрацию, зато за окном грохнуло тяжко, ударило по ушам, заволокло все дымом и пылью. И через секунду мы оба повисли на решетке, прижавшись к ней лицами, забыв даже о том, что можем попасть под обстрел.
– Мля… мясорубка, – заявил я, разглядывая лужу самого настоящего гнилого фарша, в которую превратилась вся верхняя часть туловища твари.
– Точно, – подтвердил Васька. – Уходим?
– Сейчас, бумагу зажгу.
Потом мы бежали изо всех сил, пересекая двор. На выходе нас никто не обстреливал, но, пока неслись к соседнему зданию, у нас над головами прошла пулеметная очередь. К счастью, этот сектор просматривался плохо с той крыши, так что на вторую очередь у противника времени не хватило.
– Куда?
– Вокруг дома!
Васька рванул за мной. Два мертвяка навстречу, но не догонят, нечего на них и время тратить, лучше свернуть. Топот по асфальту такой, что кажется, будто весь город слышит, даже отдаленная стрельба его не забивает. Узкий проход между домами, невысокий забор, через который мы перемахнули в одно касание. Еще двор, в просвете между домами виден грузовик, но он в самом конце улицы стоит. Возле него двое, но смотрят не на нас, не видят.
– Дальше, вперед!