Эпоха мертвых. Прорыв
Шрифт:
Он снова повторил весь текст дословно. Отключился, сказал нам:
– Ну что… будем ждать. Думаю, что договоримся.
– Надо демонстрацию возможностей придумать, цель выбрать, – сказал Белявский.
– Цель… вон там, реклама «Панасоник» на крыше, влево пятнадцать. Нормально? – показал Павлов.
– Вполне, как я думаю, – ответил Белявский. – Отовсюду видно, оценят.
Нормальная цель. И разлетится красиво, и людей не видать поблизости, и разрушения некритичными будут.
Через час с небольшим после выхода в эфир на частоте радиоопознания появились «кремлевские». Их представитель назвался полковником милиции
39
Армейский автомобиль-амфибия ГАЗ-3937 для транспортировки людей и грузов в труднопроходимых районах. Обеспечивает защиту экипажа от огнестрельного оружия.
Переговоры решили проводить на крыше, куда пропустили прибывших – милицейского полковника в городском камуфляже и какого-то гражданского. Гражданского одетого дорого, эдак… вроде как охотник на отдыхе, с легкой небрежностью, у которого на поясе висела кобура с выпендрежным никелированным револьвером, кажется, «Ругером». С ними были еще двое в полной боевой и даже в шлемах «Рысь» с забралом, оба непонятно какого ведомства. У одного был ПКМ, второй вооружился «Абаканом». [40]
40
Автомат Никонова АН-94, построен по лафетной схеме, стреляет с накоплением импульса отдачи.
Держались гости подчеркнуто миролюбиво. Перездоровались со всеми за руку, гражданский, неуловимо знакомый, лет сорока, с приятным лицом, в очках с золотой тонкой оправой, всем улыбался.
Сели в несколько кресел, которые заранее притащили снизу, из гостиницы. Гражданский явно привычно взял инициативу разговора в свои руки:
– Давайте знакомиться, господа. Моя фамилия Рубцов, я полномочный представитель президента по Волжскому федеральному округу. Со мной – Чистяков Петр Сергеевич, заместитель начальника ГУВД города Нижний Новгород. Ну и двое господ в форме – наши помощники и защита.
– Командир разведбатареи капитан Павлов. Представляю объединенную оперативную группировку войск, – достаточно лаконично ответил Павлов.
– Старший лейтенант Белявский, разведотдел группировки, – отрекомендовался наш проводник.
– Сержант запаса Крамцов, командир отдельного партизанского отряда имени нерушимой дружбы товарищей Че Гевары и Сидора Ковпака, – внес свою лепту в процесс взаимных представлений я и решил при этом не мелочиться с титулами.
Рубцов явно озадачился на секунду, затем усмехнулся и принял мое представление как должное. Затем спросил:
– А они… товарищи Ковпак и Че Гевара, точно дружили?
– Обязательно дружили бы, если бы не разделившее их расстояние и время, – уверенно ответил я.
Рубцов кивнул:
– Несомненно. Если бы не расстояние… Хорошо, господа, мы выслушали ваше требование еще по радио. Догадываемся, что противостоять
– Так точно, – кивнул Павлов. – Продемонстрировать?
– Если без жертв, то было бы интересно, – кивнул Рубцов. – Люблю фейерверки.
– Без жертв.
– Тогда прошу вас.
Метка лазерного луча уже была размещена под рекламным щитом на крыше удаленной от нас высотки. Павлов дал команду, и через пару десятков секунд щит разметало по окрестностям, а на его месте вспухло большое дымно-пылевое облако, медленно расползавшееся в безветренном небе. Перекрытия верхнего этажа здания просели. Рубцов спокойно кивнул, затем спросил:
– Подразумевается, что именно таким способом вы сметете все наши огневые позиции в зданиях и пройдете силой. Так?
– Именно так, – кивнул Павлов. – У нас уже батарея «саушек» в пяти километрах отсюда и разведрота. А в течение нескольких часов сюда может подойти группировка размером в мотострелковый полк с приданными средствами усиления. И до двух эскадрилий вертолетов с подлетным временем в тридцать минут, со всем штатным вооружением.
– Так понимаю, что все, что осталось от частей западней города, слилось в одну группировку? – подал голос Чистяков.
– Так точно, – кивнул Павлов. – Поэтому недостатка именно в средствах усиления мы не испытываем. Можем позволить себе воевать исключительно высокоточным оружием и вообще не вступать в прямое противодействие.
– Какие у вас цели помимо получения прохода в промзону? – спросил Рубцов.
– Изначально – никаких, – развел руками Павлов. – Разобраться в происходящем, по возможности прекратить бои между людьми – и так мир погиб, зачем добивать друг друга?
– Благородно, – усмехнулся Рубцов. – Проблема в том, что господа, занявшие промзону, игнорируют законную власть, то есть руководство города и федерального центра. Фактически мы пытаемся навести в городе конституционный порядок.
– Разрешите, товарищ капитан? – поднял руку я, обращаясь к Павлову.
– Давай.
– Господин полномочный представитель президента, – заговорил я проникновенным голосом, – видите ли, я прибыл из Москвы… То есть из федерального центра. Последних представителей правительства страны я видел расстрелянными возле международного аэропорта Шереметьево, лежащими в рядок на дороге. Больше ни в какой форме федеральное правительство себя не проявляло, смею заметить. По крайней мере, признаки его активности остались обществом не замечены. Поэтому не думаю, что ваше заявление звучит хоть для кого-нибудь здесь хоть сколько-нибудь убедительно. Давайте спустимся с уровня дипломатической вежливости на уровень банальной реальности. Сферы влияния, ресурсы… ну и так далее. Проще понять друг друга будет.
Рубцов посмотрел на меня, спокойно кивнул:
– Хорошо. Тогда попробую быть конкретным. Мы считаем несколько зон в городе и вокруг него стратегически важными для выживания. Нефтеперерабатывающий завод, порт, речной транспорт, нефтехранилища, склады Росрезерва в Бору… ну и еще ряд объектов. Так называемые «заводские», как уже сложилось их называть, претендуют на те же объекты. Все. Почва для соглашения? Сколько угодно. Можно за день договориться.
– И почему вы тогда воюете? – несколько озадачился я.