Эпсилон в созвездии Лебедя
Шрифт:
Юрген сглотнул.
– Простите, это комната Кассандры Кинстон?
Существо расплылось в улыбке и продемонстрировало тридцать два острых крокодильих зуба.
– Да!
Никогда ещё Юргену не было так страшно, как в этот миг.
– Да, это я!
Юрген сделал ещё один шаг назад.
В эту минуту спасительным ветром в комнату ворвалась златокудрая подружка – облачённая к тому же в одно только белоснежное полотенце, делавшее её фигурку такой мягкой и уютной на вид, что Юргену нестерпимо захотелось надкусить белое плечико.
– Донна Зальм! – выдохнул он. – Вы потеряли свою кредитку!
– Да? – Донна машинально принялась хлопать себя по бокам и тут только поняла, в каком виде предстала перед гостем, и, тихо ойкнув, очень мило покраснела. – Я…
– Где же она… Я её забыл. Сейчас принесу! Нет, лучше вы зайдите ко мне, и я её вам отдам, – он подскочил к Донне и, поймав ее за руки, просительно заглянул в глаза. – Пожалуйста. Я буду очень рад.
– Ну, хорошо, – растерянно произнесла Донна. – Но вы же за Кесси…
– Нет, нет! Я срочно должен её найти, – произнеся последние слова, Юрген ретировался в коридор.
Дверь за ним захлопнулась.
Донна посмотрела на Кассандру.
Та пару секунд сидела неподвижно, бледная как мел.
– Ну… – не зная, что сказать, все-таки выдавила из себя Донна.
Кассандра, не издавая ни звука, подняла руку и стала один за другим срывать украшавшие её шевелюру бантики.
– Что ты делаешь, Кесси?! Я так старалась!
– Уйди! – почти что прокричала Кассандра и, поднявшись, направилась к ванной. Оттолкнула в сторону стоявшую на дороге Донну и только дверь закрыть не успела, потому что Донна просунула свою ногу в щель.
– А как же вручение? Кесси! У тебя же лучший диплом!
Кассандра молча оттолкнула её ногу, захлопнула дверь и, защёлкнув замок, сползла по стенке на кафельный пол.
Глава 4
Вечер перед вручением дипломов прошёл для Кассандры в четырёх стенах – и в тягостных размышлениях.
Тишину кельи то и дело нарушали звуки громкоговорителя, доносившиеся со двора. Вода тихо капала из плохо закрученного душа за дверью ванной, а Кесси сидела и разглядывала альбом с вырезками, которые начала собирать, когда ей исполнилось одиннадцать лет.
До этого она как-то не очень хорошо осознавала, что такое брак и кто такой этот Юрген Розенкрейцер, с которым ей предстоит быть в горе и в радости, как повелели то вышние звёзды, и двое судостроительных магнатов.
Когда же она, наконец, поставила перед собой задачу изучить своё будущее более детально, Юргену было уже шестнадцать, и он вовсю выписывал кренделя на своём тренировочном истребителе, сбегал в самоволки, шокируя тем самым почтенных родителей, и танцевал джигу под прицелами видеокамер.
Надо сказать, в шестнадцать лет Юрген Розенкрейцер не отличался ни тактом, ни воспитанием, и если бы Кассандра поставила перед собой задачу оценить его поведение со стороны, единственным оправданием богатому наследнику и будущему супругу она могла бы назвать его непреодолимую харизму – которая уже тогда действовала не только на девчонок, но и на хранителей правопорядка, репортеров и даже некоторых телезвёзд.
Кассандра трезво судить не хотела и не могла.
Юрген был её окошком в мир, которого сама она не видела никогда. В мир дорогих аэрокаров, брендовых костюмов и красивых людей. И она наблюдала за этим миром исподтишка, глазами Юргена Розенкрейцера, как делали это миллионы и миллионы читателей глянцевых журналов. От них всех она отличалась только одним – у Кассандры Кинстон была надежда в этот мир попасть. Надежда стать частью жизни таинственного и обаятельного Юргена Розенкрейцера. Надежда, которая с треском рассыпалась в прах при первой же их встрече лицом к лицу.
Осознание приходило медленно, но всё же не так медленно, как приходило оно ко многим другим девушкам её возраста. Как-никак, Кассандра в самом деле была – или должна была стать в этот вечер – обладательницей лучшего диплома школы Сайликского монастыря за последние двадцать лет. Тогда, двадцать лет назад, предыдущий безупречный диплом получила Орэль Кинстон, урожденная Фицджерард – ее собственная мать.
Этот факт все прошедшие годы обучения висел над головй у Кассандры дамокловым мечом, попросту не оставляя ей шанса для того, чтобы допустить ошибку. Любой промах заканчивался осуждающим взглядом и разочарованным поцокиванием языка: «Да… Не то что Орэль Фицджерард…» Разочаровывать Кассандра не любила и потому ошибок старалась не допускать. И до последних дней даже гордилась немного – будто бы наблюдая за происходящим через стекло – тем, что её аттестат будет безупречен.
Теперь, когда оказалось, что для новой, надвигающейся жизни она не более чем «уродка», диплом не только не вызывал никакой радости, Кассандра попросту не понимала, зачем должна его получать.
Впрочем, постепенно, шаг за шагом, на неё накатывало смирение.
Мирская жизнь была не для неё – так что в этом нового? Кассандра всегда это знала. Нужно было лишь исполнить свой долг, не разочаровать родителей, которые до самой смерти так надеялись увидеть её вступление в брак – и затем можно будет вернуться в монастырь и посвятить себя служению Звёздам навсегда.
Когда эта мысль достаточно прочно улеглась у Кассандры в голове – настолько прочно, чтобы, прокручивая её, она могла не всхлипывать, и горло отпустил неприятный спазм, который психология наверняка объяснила бы обычной предсвадебной нервозностью девушек, – Кассандра поднялась с кровати, прошла в ванную и закрыла, наконец, набивший оскомину кран. Затем посмотрела в зеркало на своё раскрасневшееся лицо. Снова открыла кран и брызнула в него пару раз холодной водой. Промокнула полотенцем. Нащупала любимую резинку-талисман и ловкими, отточенными годами движениями заплела влажные волосы в привычную тугую косу.
Кассандре тут же стало спокойнее. Разодетая и причёсанная Донной она чувствовала себя клоунессой – и оказалась права. Точно так же видели её и другие. Значит, нужно было просто оставаться самой собой и не позволять себе лишних ложных надежд.
Она стянула с себя испорченную Донной парадную рясу и, скомкав, бросила в корзину для грязного белья. Затем вышла в спальню и достала из шкафа вторую, с накрахмаленным чёрным воротничком-стойкой, который она особенно любила. Этот плотный кусочек ткани, удерживавший её горло будто в тисках, давал ей особую уверенность, и, надев робу, Кассандра, наконец, почувствовала себя абсолютно спокойной. Она вытянула из-под воротника косичку и мотнула головой, заставляя её улечься вдоль спины. Ещё раз пригладила рукой виски, пытаясь утихомирить выбившийся из причёски наэлектризованный пушок, поправила воротник и вышла в коридор.