Эр-три
Шрифт:
В-третьих, вся эта история означала, что мой огромный опыт и профессиональные знания будут, наконец-то, востребованы не для обучения студентов, у которых не хватило интеллекта и средств для поступления на более перспективную специальность, но в деле настоящем и полезном, чем черт не шутит, всему человечеству.
Подвох заключался в том, что хороших специалистов в мире было больше одного: любой из коллег-конкурентов мог принять открытый контракт советской организации в любой момент, оставив меня с голым хвостом и прогрессирующим сумасшествием худшего возможного толка.
– Эдвин,
– Возвращаемся к неоспоримому тезису о том, что у тебя отличный друг, с которым тебе очень сильно повезло.
– Эдвин посмотрел на меня одновременно ехидно и устало.
– Ты ведь помнишь, как несколько дней назад подписывал доверенность на право представления тебя на международных переговорах? Не помнишь, провалы в памяти?
Друг внезапно извлек из-под стола объемистый портфель: в таких, как правило, носят бумажные документы младшие банковские клерки.
– Вот тебе авторучка, вот пергамент. Твои реквизиты, кажется, напечатаны верно? Подписывайте, dorogoj tovaristch professor!
Глава 5. Перед пятым океаном.
Сразу из кафе мы перебрались в небольшую, но очень известную (и надежную этой своей известностью) контору поверенных. «Подписывать, конечно, лучше при лойере,» - я выдвинул мнение, друг мой удивительно быстро с ним согласился.
– «Только лойер нужен проверенный, с иностранной лицензией, магическим доступом к Контрольной Палате, и ни в коем случае не гоблин».
Как раз такой надежный господин у нас на примете был: контора господина Теда и его сыновей находилась совсем неподалеку, близ Горбатого Рынка, палатками, киосками и капитальными строениями которого была сто лет назад застроена знаменитая Горбатая Гора.
Господина Теда, владельца странной для ирландца фамилии и еще более странных привычек (по словам знающих людей, в его конторе никогда не открывали днем окон, а вся мебель делалась строго из стали и камня), настоятельно рекомендовали юристы нашего богоспасаемого учебного заведения, правда, по несколько иному поводу: считалось, что поверенные этой конторы были отличным подспорьем при подписании сомнительных контрактов, и неоднократно разрушали кабальные сделки.
Здание бизнес-центра, на четвертом этаже которого скрывался искомый поверенный, особого доверия не вызывало. Оно, как и положено таким зданиям все последние полсотни лет, было по самую крышу завешено рекламами, рекламками и рекламищами: некоторые из них светились ярким неоном, другие, наоборот, выделялись бельмами давно выцветшей дешевой краски. Самые дорогие и надежные демонстрировали плоскую маголограмму, но таковых было всего несколько: конкретно три из, примерно, пяти десятков.
Вывески конторы поверенных «Тед и сыновья» среди дорогих и надежных не оказалось.
– Ты наверняка знаешь, что этот господин — не гоблин?
–
– А то, если гоблин, так нам лучше пойти к кому-то из совсем своих, чтобы они были нам здоровы!
– Почему, - решил уточнить я, - ты думаешь, что он из ваших?
– Не из совсем наших, а из немножечко нет!
– мой друг обвел ладонью панораму бизнес-центра, как бы замыкая увиденное в кадр воображаемого эловизора.
– Посмотри, как оно ярко и плохо! Плюс фамилие твоего поверенного прямо намекает на то, что он какой-нибудь Тедник или даже Тедштейн!
– Дружище!
– я посмотрел на Эда слегка укоризненно, - мы же с тобой договаривались, что между собой говорим на стандартном британском! Если ты не оставишь опять свои штучки, я перейду на местный гэллах или исландский портовый диалект, и тебе будет намного менее смешно, чем сейчас.
Эдвин действительно хихикал, будто услышав только что скабрезный анекдот.
– Знаешь, почему, - прерывистый смех - он не гоблин? Потому, что он тролль!
И действительно, самая крупная вывеска из имевшихся сообщала, что контора лойера Тедорадзе и его сыновей работает каждый день, кроме воскресенья, с 9 до 18 часов.
– Тедорадзе — кавказская фамилия. Не то, что белочеловеческая, в смысле, круглоголово-арменоидная, а примерно современных выходцев из Закавказья.
– Эдвин, как и договаривались, перешел на британский, но ситуацию это сильно не исправило: из всего предложения я уверенно понял только предлоги и союзы.
– Кавказская фамилия, да еще настолько характерная, это или дворф, или тролль. Много ты знаешь дворфов-лойеров?
– я отрицательно помотал мордой, и Эд продолжил: - вот и я — ни одного.
Внутри конторы оказалось светло (плотно закрытые ставни компенсировались яркими лампами дневного света), зелено (по всем углам стояли кадки с разного рода кустами и фикусами) и довольно уютно в целом. Представитель конторы встретил нас у входа.
– Тед-Мосли младший, партнер - отрекомендовался встречающий, огромного роста и массы клерк, затянутый в стильный серый костюм. То, что догадка моего друга оказалась верной, младший партнер подтверждал невероятными для человека габаритами, четкими и основательными движениями, и, наконец, похожим на каменный топор горбоносым лицом.
– Вы — один из сыновей?
– восхищенно заинтересовался Эдвин.
– Скорее, внук, - уточнил клерк. Сыновья давно сидят по отдельным конторам, только дед…
– А сам господин Тедо… Теро… - мне и самому стало интересно. Клерк улыбнулся, добро и внимательно: сразу захотелось убежать, и, скуля, забиться под монументальный каменный стол.
– Не ломайте язык, сэр. Мы давно привыкли, что наша фамилия - Тед. К тому же, традиция. Почти все дедушкины потомки носят двойные фамилии по названиям местных семей, с которыми успели породниться. Дедушка же, - внук бросил короткий взгляд на эловотч - никогда не выходит к клиентам до позднего вечера.