Эр-три

Гельт Адель

– Берем эти рекомендации, и...
– товарищ Авдеев буквально воспрял духом.

– Именно!
– согласился я.
– Уж налить воды вы, дорогие коллеги, сможете точно. Согласно государственному стандарту!

Особую прелесть ситуации создавало то, что примерно девяносто процентов томов документов было создано и утверждено задолго до появления у Проекта собственной экспертной группы, но я, уже притерпевшийся к особенностям социалистического делопроизводства, отчетливо понимал: на это обстоятельство внимание обратят вряд ли.

Забегая немного вперед, похвалю сам себя: в итоге, так и вышло.

– Ой, профессор, мне же пора!
–

внезапно включилась девушка Анна Стогова.
– Я побежала, да?

Начальник в моем лице ничего не имел против, и девушка действительно побежала.

– Один вопрос, профессор, - закурил следующую, не менее вонючую, папиросу товарищ Авдеев. Дым, на этот раз, он выдыхал в сторону.
– Если мы выдаем экспертные заключения, в них содержатся уже не рекомендации, а прямо требования. Как насчет того, что им придется следовать?

Я взял паузу: со стороны могло показаться, что рекомый профессор всерьез о чем-то задумался. Мысль и правда была довольно важной: присоединиться ли к инженеру Авдееву в деле отравления легких и загрязнения атмосферы, или продолжить имитировать здоровый образ жизни? Победила лень: я вовремя вспомнил, что за трубкой еще надо идти, смолить же щедро предложенное собеседником откровенно ядовитое табачное изделие было неохота и даже немного боязно.

– Тут, товарищ Авдеев, все довольно просто, - наконец ответил я на вопрос руководителя экспертной группы.
– Если требования Ваши будут слишком жесткими и невыполнимыми, вы – все вместе – их просто перепишите. Если будет сильно надо, то и не один раз.

Глава 32. Почти финальная

Плазменная пушка, или, иначе, импульсный бур, оказалась совершенно удивительным творением человеческого гения. Удивительным и крайне толковым: я, до этих, примерно, пор, и не подозревал, что такой невероятный объем энергии можно применить в практически огненном смысле без затрат даже единой йоты эфирных сил.

Плазма – это очень сильно нагретая жидкость – или газ. Температуры же, в случае с плазмой, такие, что жидкостью может запросто служить и металлический сплав, причем из числа сверх тугоплавких.

Именно такая пушка, доставленная на Объект за несколько недель до начавшейся, наконец, финальной фазы Проекта, сейчас была изготовлена к стрельбе: нескольким плотно сжатым, очень быстрым и страшно горячим плазменным шарам предстояло проложить первый, весьма приблизительный, проход в толще реликтового льда.

– Внимание!
– голос информатора снова стал слышен во всей рукотворной пещере.
– Персоналу работ надеть средства защиты органов зрения!

Все, кого это касалось, надели специальные очки. Кому-то (мне) требовалось прямо смотреть на процесс работы импульсного бура, кто-то мог не успеть отвернуться – техника безопасности была одинакова для всех. Убедившись в том, что все сотрудники, разместившиеся в одном со мной помещении, приняли меры, я вдавил в панель специальную кнопку.

– Три, два, один, залп!
– сообщил информатор. Невыносимо яркий даже сквозь специальные стекла, шар, унесся к цели. Конечно, это я просто знал, что это шар, и что он унесся. На зрительном уровне всем показалось, что эмиттер бура и мегапаг на мгновение связал удивительно толстый световой луч. Раздался взрыв: ровно в нужной части ледяной стены образовалась ровная сферическая каверна – мне, с моего места, было это видно доподлинно.

Быстрый взгляд, брошенный на нарочитый

экран, сейчас работающий в специальном, очень ярком режиме, показал: накопители пушки уже зарядились. Кнопка была нажата снова. И, с небольшим интервалом, еще раз. И еще.

Наконец, постоянный икс-контроль показал: рукотворный тоннель уже достаточно пронзил толщу древнего льда. Дальше стрелять было опасно – никто не знал, как поведет себя древний артефакт, скрытый внутри подземного айсберга, под воздействием высокой температуры.

Я убедился в том, что хитрая автоматика заблокировала рабочий механизм импульсного бура, и что на непосредственно ствол надеты стопорные кольца – уже, конечно, вручную. Еще одна кнопка, расположенная, в целях обеспечения безопасности, как можно дальше от предыдущей – попросту, на другом пульте, была нажата по моей команде уже одним из помощников.

Из недр лифтовой башни, невероятно напоминающей механизм, доставлявший первых астронавтов на вершину тридцатиметровой бочки с керосином, выдвинулась переходная галерея. Внешней своей частью она скоро уперлась в только что проделанное отверстие. Лязгнули блоки фиксации перехода, и почти тут же внутри галереи затопали, застучали тяжелые башмаки: пошла вперед команда горных проходчиков.

Конечно, прямо сейчас никого из них я не видел – и никто не видел, кроме них самих, и, возможно, какого-нибудь любопытного существа, высшего или не очень, каковому существу интересно наблюдать за копошением смешных смертных на их грубом физическом плане.

Однако, репетиция выхода бравых парней, вооруженных лазерными бурами и упакованных в скафандры высшей защиты, проводилась на Объекте минимум пять раз, и за каждым из подходов я наблюдал с самого начала и до конца с вниманием неослабевающим. Слишком многое зависело от проходчиков прямо сейчас, и уверенным в их полном успехе я должен был быть заранее.

Если бы кто-нибудь рискнул не дать мне выспаться перед финальной фазой Проекта – например, разбудив среди ночи – я бы и тогда описал и внешний вид, и технические характеристики сложнейшего снаряжения практически боевой команды. Даже сегодня, перед началом текущего процесса, я лично наблюдал за тем, как облачаются в свои доспехи новые технорыцари, ставил галочки в контрольном листе и напустился один раз на техника, затянувшего контрольный болт с ненадлежащим усилием.

Еще я точно знал, что с собой ребята несут не только гигантские лучевые перфораторы и батареи к ним, но и некий небольшой бочонок, неинтересный внешне и страшно секретный внутри.

Я даже не знал, что в нем находится конкретно – специально обученные люди мне, несмотря на явственный интерес, отказались об этом рассказывать. Даже у профессора Амлетссона, одного из главных научных работников Проекта, не оказалось нужного допуска, тяга же к секретности среди коллег возрастала, по мере приближения дня Д и часа Ч (а также минуты М) в какой-то даже параноидальной прогрессии. Впрочем, одно я понял точно: изделие специальной лаборатории кей-джи-би предназначено для того, чтобы обеспечить аккуратную консервацию и штатное изъятие главного элемента нашего Объекта, того самого археотехнического термоядерного реактора. Далее сей элемент предполагалось упаковать в толстостенный контейнер, и, погрузив наполовину на эфирный план, отправить на опасный полигон, расположенный где-то в прериях степной части Союза. Впрочем, уже это меня касалось в наименьшей степени: мне и знать-то такого было не положено.