Эра жаворонка

Ефимова Марфа

– Я уезжаю, - сообщил он Ко Сенгу месяц спустя.
– Я не до конца успокоил своих макак, но я научился способам их успокоения. Дальше попробую сам.

– У тебя появилось дело?
– Сенг поднял скуластое худое лицо, отрываясь от своих записок. Теперь невозмутимого камбоджийца одолела новая страсть - Ко собирал тексты старинных песен, рыская по отдалённым горным деревням, а затем проводил их лингвистическо-исторический анализ. Собранный материал он готовил представить на каком-то симпозиуме

в Дели. Кажется, санскритоведов. Или санскритофилов? Вук помогал ему в перерывах между огородничеством и медитациями.

– Да.

– Я рад, - просто ответил Сенг.

– Сначала слетаю на Тенеру, - пояснил Вук.
– Ещё раз проведу расчёты, потом проверю на практике мою теорию. Заодно вытащу оттуда ребят и Волощука, пока они там друг друга не поубивали. А потом вместе со Школьником займусь спасением Земли. Откроем школу противодействия тенерийским хронотонам.

– Разве это мечта?

– Это стоящее дело, Ко, но ты, как всегда прав. Это не мечта, это просто полезное дело.

– Звёзды?
– с усмешкой спросил Сенг.

– Ну, да, мистер провидец. "Белл" предлагал сотрудничество. Как мне сказали - в свободной форме. Думаю выпросить у них лабораторию и учебный класс. Позову парочку незашоренных однокашников, наберу талантливых студентов. Попробуем, друг мой, по-иному взглянуть на идею транспорта. Я, ведь, ещё и решётку Теслы толком не исследовал. И кристаллы с Тенеры не изучал. Ввяжемся, а там посмотрим.

Сенг почесал плоский затылок и озабоченно произнёс:

– Отлично придумано. Только не забудь на завтра перебрать пшёнку.

Эпилог

Спрыгнув с подножки воздушного такси, Вук поправил лямку торбы и неспешно пшёл по улице, вглядываясь в озабоченные лица сограждан. Смутная тревога окутывала гудящий город, пилот особо тонко чувствовал её после безмятежной глуши Бутана. У первой попавшейся информационной стойки он притормозил, поколебавшись, читать ли ему нынешние новости или нет, затем двинулся дальше. Погружаться в суету и нагнетание паники ему не хотелось. Он так и видел, как по широкому полю медиа набросаны жирные сладкие куски-приманки для макак в его голове. Пользуясь одной из техник Сенга, Вук принялся делать снимки всего окружающего, полностью исключив эмоции. Щёлк! Перспектива проспекта с сотней застывших прохожих. У второго мужчины возле башни развязан шнурок. Щёлк! На клумбе полыхают алые тюльпаны модного всесезонного сорта. Лепестки цветов причудливой формы - острые, зигзагообразные. Щёлк! Вереница хелисайклов течёт по выделенному эшелону. Из иллюминатора жёлтого хелисайкла выпала шляпа.

Наснимав миллион картинок, пилот разом выгрузил их из памяти и уставился на окно третьего этажа старой

пятиэтажки на Чёрной Речке. Окно было тёмным и безжизненным, но мгновенно сразу вызвало волну переживаний. Вук вспомнил, как прыгал с ветви дерева в это окно, крепко прижав к себе насмерть перепуганную девочку. Вспомнил, как наливались тяжесть мышцы и огнём жгла карман последняя сувенирная бутылочка с вином. Как Мила ругалась, подозрительно косясь на фингал, поставленный задирой Волковым.

Повинуясь иррациональному импульсу, Янко, поплевав на руки, вскарабкался по дереву и уселся на толстой ветви напротив знакомого окна. Он почти сразу заметил, что правая створка чуть отходит от рамы, образуя узкую щель. Обломив тонкий прут и мысленно извинившись перед многострадальным растением, Вук просунул хворостину в зазор и поддел запорный шпингалет. Окно распахнулось от лёгкого толчка палки, пилот без труда проскользнул в квартиру. "Я всё плотно закрыл", - озадаченно сказал он сам себе.

– Ну, и чего мы по окнам ползаем?
– услышал он недовольный голос Милы, превративший его в соляной столб.
– У тебя же есть ключи.

Мила Ангеловна Янко, законная супруга пилота, недовольно щурилась, взирая на ошарашенного Вука.

– О... Дядь Вук вернулся...
– пробормотала сонная Алина-Пулька, явившись следом за Милой с плюшевой лягушкой в руках.
– Я спать пойду, ладно?

Она ушла, волоча лягуху за заднюю лапу.

– Ты... Вы почему здесь?!
– задыхаясь, проговорил Янко.
– Вы не улетели?!

– Мы хотели, - пожала плечами Мила.
– Только на космодроме такая давка началась. Все полезли как попало, стали за места биться, даже кого-то затоптали насмерть. И я подумала - да ну его нафиг. Ну, помрём. Зато на Земле, среди своих. Мы с Ваней взяли детей и айда обратно. А ты где шлялся?
– добавила она сварливо.
– Мы тебя уже в розыск объявили. На связь не выходишь, в Сети тебя нет.

– Не поверишь, - честно признался Вук, - сначала в Бутане, потом на Тенере. Волощук там так похудел!

– Мастер ты заливать, - снисходительно усмехнулась Мила. Покрутившись перед ним, она поинтересовалась.
– А я толстая? Я тоже старалась худеть.

– Господи, да куда тебе-то? И так, как тростинка.
– Вук схватил Милу в охапку и на ощупь проверил налитый свежестью и здоровьем рельеф драгоценной супруги. Потом озабоченно спросил - Ты как, не болеешь?

– Да некогда мне болеть. То у Даньки зубы, то у Альки энурез, то у Ваньки неземная любовь, отягощённая ревностью к Пашке. Тут и подумать-то некогда, всех утешь, успокой, вертишься, как белка в колесе.

– Как жаворонок, - счастливо возразил Вук Янко.
– Как жаворонок в высоком небе.