Эра зла

Устименко Татьяна Ивановна

Отец Григорий только недоуменно бекнул и тяжело осел на свою упитанную пятую точку, предобморочно держась за грудь растопыренной, мелко дрожащей ладонью…

…Нат растерянно поднял взгляд, на секунду поперхнулся паническим криком, а затем заблажил пуще прежнего. Выбираясь из стригойской темницы, он ожидал встретить кого угодно и не боялся практически ничего, но увидеть подобное!.. Нет, увольте, на такие ужасы он уж точно не подписывался, ибо над ним, издевательски расставив прикрытые непонятным одеянием ноги, стоял пожилой грузный черт и вдобавок заливался жизнерадостным утробным хохотом. Черт! Нет, Нату точно не померещилось,

это и правда был черт: смешной и страшный в нелепой зеленой бархатной бабьей юбке, выглядывающей из-под замурзанной телогрейки, с нечесаной рыжей бородой, красномордый, пучеглазый, злорадно-веселый и рогатый.

— Анафема, тьфу, ангел! — экзальтированно возопил черт, падая на колени и гротескно крестясь. — Распахнулись врата царства Божьего, выпустив из рая своих небесных воинов, — напевным речитативом выкрикнул он, алчно протягивая руку по направлению к Нату и, похоже, намереваясь утащить того прямиком в ад.

— Черт, — сбивчиво лепетал ангел, резво отползая прочь, — да это же самый настоящий черт! Чур меня, чур!

— Да какой же я тебе черт, чадо? — обиженно огрызнулся красномордый, шлепаясь на ягодицы, подхватывая пригоршню снега и обтирая свое разгоряченное лицо. Талая влага смочила его густые волосы, прижимая их к черепу, и Нату сразу же стало понятно: никакой это вовсе не черт, а просто пожилой священник, к тому же еще и православный. А если уж разбираться во всем досконально, то следует упомянуть, что дети Люцифера не осеняют себя знаком крестного знамения, да и распятие на груди уж точно не носят.

— Простите меня, отче, — вежливо извинился Натаниэль, поднимаясь с земли и помогая встать толстому священнику, — ошибочка вышла, обознался я с перепугу…

— С кем не бывает! — язвительно хмыкнул незаметно подошедший к ним Конрад, хватая обоих за рукава и утягивая обратно в снег. — Лежите и не дрыгайтесь, дураки, а то здесь постреливают.

— Я заметил! — недружелюбно отозвался ангел, одаривая вервольфа хмурым взглядом. Фон Майер на мгновение встретился с его глазами — холодными, голубыми, отмечая их безжалостное выражение. Так смотрят на бесполезную, никчемную муху, но отнюдь не на человека.

— На тебе нет благословения Господа! — категорично заявил ангел, весьма восприимчивый к исходящей от оборотня энергетической ауре. — Ты нечист!

— Да, помыться мне не помешает, — небрежно отозвался Конрад, демонстративно почесываясь. А затем он приподнялся на локтях и осторожно выглянул из-за ящиков, периферийным зрением тестируя состояние наружного пространства. Возле его виска немедленно свистнула пуля, заставив оборотня шустро убраться за свое импровизированное укрытие. Окружившие площадку стригои залегли по ее периметру, перекрывая все пути к отступлению.

«Вот теперь нам с отцом Григорием уж точно не удастся покинуть палаццо как-то иначе, кроме как по воздуху», — с оттенком обреченности понял Конрад. И хотя он планировал именно такой способ отступления, это открытие его совсем не обрадовало, ибо посадка в вертолет под свинцовым градом обещала стать далеко не самым приятным развлечением.

— Ты оборотень, ты должен умереть! — возвышенно прогудел упрямый ангел, словно вынося смертный приговор. Кажется, появление оборотня временно отвлекло крылатого от мыслей о стригоях, напомнив божьему воину о его первейшем долге — уничтожать любую встречную нечисть. А особенно ту, которая находится в пределах досягаемости. — И потому, согласно воле Отца моего Иисуса Христа, я приговариваю тебя к казни, темная тварь! — Не обращая внимания на грозящую ему опасность, ангел поднялся во весь рост,

а его крылья торжественно распахнулись и…

Увлеченный оной патетической сценой, иерей Агеев напрочь позабыл о приблизившихся к ним стригоях, с любопытством вытягивая шею и не сводя с архангела по-собачьи преданного взгляда. Грянул автоматный залп, но, угодив в распахнувшиеся крылья ангела, пули бессильно осыпались в снег, не причинив ни малейшего вреда никому.

— Ого! — многозначительно ухмыльнулся вервольф. — Круто!

— Анафема! — богохульно брякнул ошеломленный иерей.

— Мамочки! — Испуганный куда больше стрелков, ангел нервозно дернулся, и с его крыльев тотчас же сорвалось несколько десятков острых лезвий, которые буквально изрешетили тела незадачливых стригоев. — Ой, извините, я не специально…

— Перед трупами извиняешься? — Конрад бестрепетно покинул укрытие, вальяжно прошелся между телами погибших врагов и небрежно попинал ближайшего к нему покойника. — Красивый жест, только учти, снайпер, им твои расшаркивания уже без надобности.

— Почему? — растерянно мигнул крылатый.

— Поздняк метаться, ты же их прибил всех на фиг.

— И что теперь мне делать? — робко вопросил моментально присмиревший ангел.

— Что? — Вервольф саркастично осклабился. — Вливаться в ряды воинства божьего и резво чесать на передовую, мир от стригоев защищать!

— Не-э-эт, — оторопело отшатнулся несчастный Натаниэль, категорически не согласный с навязываемым ему образом народного героя. — Не хочу. Не пойду на передовую. Да я себе лучше ступни асфальтоукладчиком раздавлю!

— Дави, — снисходительно разрешил хитроумный Конрад. — Во флот призовут, еще и на ластах сэкономят.

— А я тогда до колен раздавлю! — не сдавался ангел.

— Валяй! Сделают горным егерем, они круглый год на лыжах ходят, — ржал оборотень.

— А я гвоздей наглотаюсь! — обреченно взвыл загнанный в угол Нат.

— Еще пластида добавь и детонатор к пупу присобачь, чтобы в шахиды записали! — закручивал гайки находчивый и безмерно «добрый» оборотень.

— Фиг, — вдруг спокойно заявил Нат, поняв, что его примитивно разводят, будто последнего лоха. — Никуда я не пойду: у меня белый билет имеется. Вернее, у меня две иждивенки на руках…

Услышав про «иждивенок», вервольф пытливо оглядел вертолетную площадку, только сейчас заметив двух девушек, следом за ангелом выбравшихся из люка в стене. Сердце его обрадован но екнуло и тут же разочарованно рухнуло вниз, провалившись почти до уровня пяток, ибо, увы, ни одна из них даже отдаленно не походила на Селестину. Первая, рослая блондинка с длинными косами, тощая и злая как смерть, торопливо шагала прямо к ним, а ее грязное, мрачно насупленное лицо не предвещало Конраду ничего хорошего. Вторая, очаровательная стройняшка с гривой серебристых кудрей, скромно переминалась чуть поодаль, видимо не решаясь вмешаться в напряженный мужской разговор.

— Твои фифы? — спросил Конрад у ангела, намекая на девушек.

Крылатый важно кивнул, но вервольф лишь многозначительно пошевелил бровями, будто соглашаясь: «И точно — иждивенки!»

— Не понравились? — удивился архангел.

— Валите-ка вы отсюда, мальчишки и девчонки, — с жалостью посоветовал оборотень, — причем побыстрее и подальше, пока вам тут попы не надрали…

— А ты вообще откуда свалился на наши головы, умный такой? — насмешливо протянула худая с косами девица, неприязненно разглядывая вервольфа. — Советы раздаешь, командуешь… А ты в курсе, что от тебя псиной несет? — Она демонстративно сморщила носик. — Ты-то зачем сюда забрался?