Эра зла
Шрифт:
— Я девушку одну ищу, которая из-за меня кучу проблем огребла, — честно признался рыцарь и виновато вздохнул. — Экзорцистку. А звать меня Конрадом, и я вервольф.
— Ага-а-а! — с непонятной Конраду угрозой медленно протянула воинственная девица. — Так это ты, значит. Ну вот мы и встретились. Сел ему, значит, подавай. А больше тебе ничего не нужно, урод?
— Да вот кое-кто недавно гроб предлагал, — невпопад ответил изрядно оторопевший от подобного хамства оборотень. — А теперь в уроды без очереди записали. У вас тут все такие воспитанные?
— Ой-ой-ой, какие мы щепетильные! — вспылила девушка. — Да я, к твоему сведению, настолько вежливая, что когда посылаю человека на… — тут она беззастенчиво ввернула настолько ядреное словечко, что у Конрада аж уши от смущения
— А что вы против меня имеете?
— Имею? — Девица вытащила из-за пояса увесистый тесак и сейчас выразительно им поигрывала, умело перекидывая оружие из ладони в ладонь. — Да мы тебя самого запросто поимеем, — она мстительно гыкнула в лицо ошеломленного рыцаря и доходчиво пояснила: — За Сел!
— Так вы тоже ее ищите? — наконец-то дошло до попавшего в изрядный переплет оборотня. — Зачем?
— Затем! — гневно выдохнул юноша-ангел. — И учти, мы знаем, насколько сильно ты повинен в ее бедах, и поэтому если выяснится, что с ее головы упал хоть один волосок…
— Упал! — вдруг похоронным тоном сообщила девица с тесаком.
— Кто? — переспросил не понявший ее Конрад.
— Волос! — Она вытянула палец с жутким, черным, криво обломанным ногтем. — Причем все!..
Вся компания синхронно обернулась, вглядываясь в обозначенном девушкой направлении, и обнаружила коротко остриженную, сильно похудевшую Селестину, на всех парах несущуюся прямо на них…
Моим расширившимся от изумления глазам предстало невероятное зрелище. В центре взлетно-посадочной площадки находились пять абсолютно незнакомых мне человек, дружно замерших в самых нелепых позах. Главной и самой эффектной фигурой оной экспозиции, бесспорно, являлся высоченный блондин под два метра ростом, бестолково растопыривший широченные крылья, оперенные отнюдь не перьями, а острыми кинжалами, тускло поблескивающими в свете догорающих ящиков. Рядом с ним стояла не менее рослая девица стервозного вида, здорово смахивающая на смерть — тощая, мосластая, белобрысая, с двумя косами. В ее правой руке красовался обнаженный нож, а отвисшая нижняя челюсть и предельно выпученные глаза придавали воительнице на редкость комичный вид. Причем таращилась она не на кого-либо еще, а конкретно на меня, да еще так старательно, что я почувствовала себя польщенной. К груде разбросанного багажа робко жалась вторая девушка — миленькая и зашуганная. Под сенью распахнутых крыльев колюще-режущего летуна я разглядела симпатичного темноглазого мужчину с радостно-просветленным лицом и грузного священника в зеленой сутане. Ничего себе компания! Вроде бы моя сестра их к себе в дом не приглашала, а значит, они и есть те самые чужаки, дерзко проникнувшие на территорию палаццо и устроившие нам шумный переполох. Спрашивается, какого рожна им тут нужно? Они что, пришли нас убить? Ха-а-а, фигушки, так мы им это и позволили!
— Какого черта здесь происходит? — громко осведомилась я, ни к кому конкретно не обращаясь и угрожающе поводя кончиком выставленной вперед катаны. — Насколько мне известно, без приглашения только монголо-татарское иго приходит!
— Сел, это точно ты! — обрадованно завопила отмершая белобрысая дылда. — Узнаю твой острый язычок. Худобина ты моя ненаглядная!
Уж не знаю, кого она назвала этим странным именем «Сел», но мне немедленно захотелось высунуть свой язык и проверить, все ли с ним в порядке.
— Селестина, любовь моя, — задушевным баритоном поддержал темноглазый красавец, — наконец-то я тебя нашел!
Я растерянно пожала плечами, сильно сомневаясь в адекватности участников этой незваной, разносортной компании. По моему мнению, так их всех можно хоть сейчас оптом в дурдом сдавать.
— Это они к кому обращаются? — тихонько спросила я у Тристана. — Ко мне или просто бредят и галлюцинируют?
Стригой буркнул что-то нечленораздельное.
— Ясно, — иронично отозвалась я. — Пусть я не доктор, но всегда подозревала, что сумасшествие передается воздушно-капельным путем. Не так ли?
— Нет, да, возможно… — хрипло выдал шевалье.
— Исчерпывающий
— Сел, да ты никак рехнулась! — печально констатировала белобрысая. — Опомнись, дорогая, это же я, Оливия! Неужели ты меня не узнаешь?
— А мне без разницы, Оливия ты там, Офелия или сам Гамлет! — вызывающе парировала я. — Второй раз предупреждать не стану, поэтому предлагаю, пока добрая: убирайся-ка ты отсюда.
— Сел, милая, не волнуйся, мы тебя спасем! — патетично предложил крылатый.
— Я бы послала вас куда подальше, — невежливо огрызнулась я, — но, судя по вашему потрепанному внешнему виду, вы как раз только что оттуда.
— Окстись девонька, ить мы же свои! — торжественным басом добавил священник.
— Свои все внутри, — смеялась я. — А других я не помню, не знаю и знать не хочу.
— Селестина, счастье мое, ну меня-то ты точно должна вспомнить, — принялся нежно у говаривать темноглазый. — Это же я, твой Конрад! Если бы ты только ведала, как долго я тебя искал, чтобы бережно, нежно…
— …убить! — с выражением закончила за него я, прожигая своего врага ненавидящим взглядом. — Не утруждай себя ненужными излияниями, мерзавец, я и сама все о тебе знаю.
— Но откуда? — не поверил он. — Откуда?
Личные достоинства или недостатки наших врагов сильно ужесточают методы войны с ними. Не так ли? Честно говоря, я даже не ожидала, что мой погубитель окажется настолько обаятельным, причем, как назло, в его внешности не обнаружилось ни капли слащавости или высокомерия, по моему мнению непременно присущих каждому ловеласу и совратителю. Наоборот, Конрад отличался именно той суровой и совершенной красотой, которой обладали лишь античные боги древности, во все века считающиеся эталоном мужской привлекательности. Да, я с первого взгляда убедилась: Андреа мне не соврала, ибо я могла полюбить лишь вот такого: сильного, отважного, уверенного в себе мерзавца, безусловно только обманом или хитростью сумевшего завлечь меня в свою постель. При этом следовало признать: я инстинктивно чувствовала с ним какое-то странное, почти невозможное, ничем пока в принципе не подтвержденное родство. Он — человек моей породы. Как же все это сложно… Я запуталась в идентификации своих ощущений, отчего разозлилась еще больше. О нет, я отнюдь не наивная дурочка и поэтому прекрасно понимаю, что с годами планка женских мечтаний неуклонно понижается. Сначала все мы ждем принца на белом коне. Потом — на коне любой масти. Затем — пешего принца. После — любого пешехода, а некоторые дамы со временем согласны даже просто на коня… Но не на волка же! И вот от этих-то очевидных фактов в моей груди и запылало еще более жаркое пламя обиды, потушить которое могла только месть — самая справедливая плата за нанесенные мне оскорбления. А посему, намереваясь сполна рассчитаться за причиненные мне несчастья, я крепче сжала в ладони рукоять своей катаны и шагнула вперед — прямо к нему…
А в этот же самый миг Конрад с восторгом следил за приближающейся к нему Селестиной, исподволь подмечая все метаморфозы, произошедшие с ее внешностью. Хорошенькая и прежде, нынче она сильно изменилась и повзрослела, превратившись в невероятно привлекательную молодую женщину. Худоба и короткая прическа сделали ее еще краше, невольно напомнив вервольфу те небесные образы выдуманных им практически бесполых красавиц, которые он рисовал раньше, стремясь занять свои бесконечно однообразные дни. Теперь он знал точно — оные картины стали не просто плодом томящейся от безделья мужской натуры, грезящей об ангеле-хранителе, а разминкой, подготовкой к встрече с ней, интуитивным зовом его тоскующей души, стремящейся отыскать ее, предназначенную ему любовь, его Селестину!