Эрбат. Пленники дорог
Шрифт:
— Ой, это вы! Ну, как все прошло?
Не отвечая им, Кисс со злостью прижал меня к стене.
— Какого лешего — в ярости зашипел он мне в лицо, — какого лешего ты приперлась туда и вздумала меня позорить перед всеми?! Я же велел тебе сидеть здесь! И не рыпаться! Голоса не подавать! Что теперь обо мне подумают? По-твоему, я не мог за себя постоять? И оттого бабой прикрылся?
— Отпусти, задушишь — прохрипела я. — Я о себе думала, не о тебе…
— Как же, я это заметил! Слова мне не давала сказать! Лезла вперед как солдат на штыки во время атаки!
— А тебе нечего было в свое время связываться с этой лошадью Гури! И кто мне плел без остановки, что ему светленькие девушки нравятся?!.. Эту голую бабу даже слепой блондинкой не назовет! И что ты нашел в этой крашеной страхолюдине? От нее без слоя краски на лице лошади шарахаются!..
— А что ты нашла в своем бывшем женихе? Таких болванов, как он, еще поискать!..
— Зато твоя лахудра Гури сдала тебя Угрю со всеми потрохами!
— Твой бывший тоже был не хуже пиявки! Пользовался тобой, недотепой, как хотел! И нечего лишний раз изображать ревнивую дуру, раз ты такая и есть на самом деле!
— Ах, дуру!.. — и, не сдержавшись, я легонько приложилась коленом меж ног Кисса, а он вдруг, закрыв глаза, стал медленно опускаться на пол. О, Высокое Небо! Я ему что, под горячую руку что — то повредила?
— Ой, Кисс, что с тобой? — я в растерянности склонилась над ним. — Ой, Кисс, милый, что я с тобой сделала? Да ответь же мне!
Вместо ответа я внезапно получила от него подсечку под ноги и уже сама весьма ощутимо грохнулась на пол, зашибив при том спину. Пока я, шипя от боли, подбирала нужные слова, Кисс, приподнявшись на локте, и довольно улыбаясь, заявил мне сочувственным тоном с аристократическим высокомерием:
— Дорогая, вас совсем не держат ноги! И должен заметить, что вы совершенно утратили осторожность! Дать себя поймать на такую смешную уловку! Вам должно быть стыдно, дорогая! Не понимаю, как можно быть такой разиней? Вот что значит надеяться на глупую силу и совсем не думать головой! Впрочем, этот сложный процесс вам, похоже, незнаком. Как видно, разговор с Угрем произвел на вас убийственное впечатление, радость моя! Или вы все еще не можете придти в себя после встречи с прелестной Гури? Хотя как я могу называть вас своей радостью, если вы готовы совершить надо мной, беднягой, самое жестокое насилие, вплоть до лишения меня мужской чести, лишь бы я не достался прекрасной, бесподобной, очаровательной Гури?
Ну не зараза ли он последняя после всего этого?!
Глава 24
— Кисс, а ты не знаешь, кто такой Хвощ?
Мы собирались покинуть постоялый двор с раннего утра. Ночь прошла спокойно, нас никто не побеспокоил. Кисс сказал: если Угорь пообещал, что мы свободны, значит, так оно и есть. В том мире, где вращается Угорь и подобные ему, многое держится именно на том, насколько человек честен с другими насчет выполнения данного им слова. Конечно, бывает всякое, и люди не похожи один на другого, но слово Угря ценится высоко. Но я все равно не спала, несмотря на то, что Койен подтвердил: Угорь сдержит данное обещание и нас никто не тронет. Сейчас, с утра пораньше, мы торопились покинуть это место, оказавшееся не столь спокойным, как нам бы того хотелось…
— Кто такой Хвощ, спрашиваешь? — неприятно улыбнулся Кисс, застегивая куртку. — Вот то-то и оно, что это один из родственников Угря. То ли двоюродный племянник, то ли нечто похожее на то. Дядюшка его к своему делу приучал, с нужными людьми сводил, учил уму — разуму… В общем, готовил преемника из своей семьи. Но, судя по всему, молодому человеку учение пошло не впрок. Или же наоборот… Однако многими нужными связями Хвощ, тем не менее, успел обзавестись. Некоторые его уже рассматривали как преемника Угря. Как видно, племянник решил, что уже умный и знает достаточно для того, чтоб взять дело в свои руки, убрав старого дядюшку с дороги. Ну, естественно, и дело дорогого дяди захапать в свои руки. По-родственному. Кстати, Щука — закадычный друг Хвоща, а вот кто такой Комок — я не знаю. Ну с этим пусть Угорь разбирается. Что касается самого племянника… Пусть он и не является правой рукой своего дядюшки, но в определенных кругах успел набрать немалый веса, да и знает уже немало. Так что Угрю сейчас не позавидуешь…
Когда мы собрались выходить, в дверь постучали. На пороге стояла Гури. Вот только ее сейчас не хватало! Пахнущая дорогими духами, едва прикрытая прозрачной тканью, с тщательно уложенной прической и накрашенная, словно кукла…
— Как, вы уже собрались уезжать? — защебетала она, заходя к нам. — А я, милый, собралась пригласить тебя к себе на завтрак! Ты помнишь наши чудные завтраки?
— За последнее время они как-то подзабылись.
В голосе Кисса не было и следа вчерашнего мурлыканья. Он отвечал вежливо, но в то же время говорил как человек, которому неприятен этот разговор, и который хотел бы закончить его как можно скорее.
— Ах, милый, как плохо на тебя влияет эта женщина!
— Гури, эта женщина, как ты ее назвала, имеет имя, причем красивое имя.
Но нахальную девку так легко было не сломать. Не поведя и бровью, она продолжала:
— Милый, кажется, ты на меня за что-то сердит…
— Это все в прошлом, Гури. Не стоит ворошить ушедшее.
— Может, мы с тобой поговорим? Наедине… Мне хочется многое объяснить тебе — и Гури, подойдя к Киссу, попыталась его обнять. Но тот мягко остановил ее.
— Не стоит, Гури. И потом, мы торопимся. Дела, знаешь ли… Счастья тебе, Гури, и удачи. Рад был увидеться — и Кисс, подхватив сумку, вышел из комнаты. За ним выскочили мальчишки. Я тоже сделала вслед за ними по коридору пару шагов, затем остановилась.
— Вы идите, запрягайте лошадь. Я подойду через несколько минут.
Снова открыло дверь нашей комнаты. Гури сидела за столом, опустив голову и подперев ее руками. Она с надеждой повернулась в сторону открываемой двери, но, видев меня, отвернулась. Кажется, на ее глазах блестели слезы. Сейчас она не выглядела уверенной в себе победительницей. Передо мной сидела обычная уставшая и очень расстроенная женщина, некрасивая и одинокая…
— Что, позлорадствовать заявилась?
— Гури, — сказала я, закрывая дверь, — Гури, ты с Киссом… В общем, слепому понятно, что в недалеком прошлом вы были не чужие друг другу. Как ты могла так с ним поступить?
— Ты это о чем?
— Я имею в виду его проигрыш. Только не говори мне, что к той истории не имеешь никакого отношения. Правду знают все.
— Тебе-то какая печаль?
— Да никакой… Просто Кисс как-то проговорился, что от тебя ничего подобного он не ожидал.
— Правда? — Гури попыталась улыбнуться. — Ну, тогда для меня не все потеряно. Рано или поздно, но он поймет, что по-иному в тех обстоятельствах я поступить не могла. Угорь мне приказал…
— В тех обстоятельствах… А предупредить Кисса ты не могла? Ведь прекрасно знала, что ждет парня в результате проигрыша. Не спроста же Угорь велел тебе довести Кисса до того, чтоб он проигрался в пух и прах! И ты пошла на это, несмотря на то, что хорошо знаешь определенные правила игры, установленные в вашем мире… Ты хоть имеешь представление, что ему потом пришлось пережить?! Да и вчера… Ты приглашала парня вовсе не на любовное свидание, а туда, где его уже ждал Угорь. И вовсе не с чашкой чая…