Ересь Хоруса. Омнибус. Том 3
Шрифт:
Первым высадился Хорак, тяжело спустившийся из люка в топь. Его сабатоны с каждым шагом глубоко погружались в хлюпающее болото, а затем вырывались обратно. За ним шёл Хесч, уже запустивший мотор меча. Впереди земля постепенно поднималась, покрывалась зарослями блестящих растений, а вдали была видна густая дымка на горизонте.
— И что теперь? — спросил воин.
— Пойдём, — что ещё ему мог ответить Хорак.
Замком не двинулся с места. Позади него наружу неуклюже выбрался Тургалла, глубоко втягивая грязный воздух через ржавую решётку вокса.
— Что мы будем делать с кораблём? — потребовал ответа Хесч.
— Спрятать его мы не сможем, — проворчал Хорак, — глядя на восточный горизонт, где навстречу опускающемуся небу тянулись смутные силуэты гор.
— Бросить тоже.
Хорак уже собирался ответить, когда ощутил дрожь земли. Неестественную дрожь.
— Ургаин, — отдал он приказ по воксу. — Покинь кабину. Немедленно.
Затем это ощутили и другие воины отделения, почувствовали, как нечто приближается, как вздуваются и дрожат облака. Спустя считанные мгновения клубы белого пара разорвались от рёва турбодвигателей на максимальном ускорении. В зону видимости вошли три летящих быстро и низко «Громовых ястреба», что были черны как уголь.
Ургаин не ответил и не стал слушать приказа. «Скарвор» снова взлетел и развернулся навстречу угрозе, воздушным потоком закрутив болотную воду. Затем зарокотали его сцепленные тяжёлые болтеры, посылая снаряды навстречу атакующему звену. Первый «Громовой ястреб» получил прямое попадание, от которого полетели искры, и ушёл в крутое пике от обстрела. Однако два других продолжали приближаться. «Скарвор» ещё только набирал высоту, когда открыли огонь установленные на них турболазеры. Благодаря превосходству в позиции все выстрелы нашли цель и пробили рваную дыру в правом крыле «Скарвора».
Штурмовой корабль закружило. Тургалла упал на колено, навёл ракетную установку на цель и выстрелил. Радиоактивный снаряд взвыл и ударил прямо по шасси приближающегося «Громового ястреба», а затем там расцвёл зеленоватый взрыв, обдирающий аблативное покрытие. Последовали вторичные взрывы, всё более яркие от растущего уровня радиации, и штурмовой корабль ушёл в сторону от «Скарвора». Его двигатели дымились. Но этого было недостаточно.
Два оставшихся «Громовых ястреба» начали очередной заход, разрывая хребет более крупного штурмового корабля, пробивая бронестёкла иллюминаторов. Ургаин, явно желавший заставить врага дорого заплатить за свою жизнь, пытался протаранить тушей «Птицы» ближайших «Ястребов», но те были слишком быстры, слишком маневренны. Воздух рассекали мелькающие решётки концентрированного лазерного огня. Хесч и Лифас начали стрелять из болтеров, но что мог сделать их шквальный огонь со штурмовым кораблём? Лишь краску ободрать.
После очередного попадания прямо в середину правого борта «Грозовая птица» содрогнулась от взрыва.
— Бежим! — приказал Хорак, осознав, что сейчас произойдёт. Он схватил Тургаллу за плечо и поволок за собой, а затем потянулся к Лифасу. Невероятно, но Ургаин продолжал сражаться. Вторичные взрывы разрывали борт корабля, рвали его корпус, но Ургаин каким — то образом смог развернуться и навести орудия на ведущего «Громового ястреба». Он открыл огонь из всех орудий, выпустил яростный залп, который разорвал на части кабину врага и послал перевернувшийся «Ястреб» в безумный штопор.
— Бежим, чтоб вас! — снова взревел Хорак, толкая перед собой Лифаса. Хесч продолжал стрелять, вопя от бессильного гнева в небеса, опустошая обоймы, которые следовало сохранить. Наконец, Хорак схватил за плечо и его, а затем развернул и швырнул вперёд, навстречу укрытию, которое ещё могло бы их спасти…
Лишь на мгновение он помедлил сам, в ярости готовый вступить в бессмысленный бой на открытой местности. Он никогда бы не сделал этого в былые времена, когда его легион был ещё цел, а вертикаль власти — нерушима и тверда как железо, но теперь всё заржавело, а некогда ясные умы затуманил гнев.
Наконец, «Скарвор» получил последнее попадание, пробившее заднюю обшивку. Вспыхнули основные запасы топлива. Наружу хлынули клубы синего пламени, опалившие внешний корпус. Грянул новый взрыв, оторвавший турбодвигатели. С воем разрываемого металла они полетели прочь, пылая в небе, как клеймо.
К тому времени Хорак уже шёл, подгоняя других, направляясь к густым зарослям. Он так сконцентрировался на том, чему его всегда учили, на выживании, что едва услышал громоподобное падение «Скарвора». Хорак взмахнул косой, прокладывая путь через тёмные, словно металлические ползучие растения, а затем тяжело шагнул в гущу, отталкивая и сметая всё на пути.
Позади один за другим продолжали греметь взрывы, словно ведущие отсчёт их утрат. «Скарвор» был последним пригодным к полёту кораблём, служившим отделению ещё до Исстваана. С тех пор они одержали много побед, но уготованный им судьбой путь подходил к концу и смыкался, словно удавка, затянутая после решений в тот далёкий день. Теперь они были отрезанными от всех и прикованными к планете, как было ещё на Барбарусе до пришествия Императора.
Проклинаемого им от всей души бога.
Причины всего этого. Творца их погибели.
— Остался один штурмовой корабль, — прошипел Хесч, идущий прямо за ним. Холодный свет из глазниц его шлема пронзал сгущающийся мрак, а смысл слов был понятен: останемся и будем сражаться, убьём всех, заберём всё, что останется.
Хорак не остановился. Он помнил слова Нарага, ставшие для него мантрой во время высадки.
На твёрдой земле.
Слишком давно он не сражался, крепко стоя на поверхности планеты. Лучше умереть так, чем внутри машины, даже не видя врага, не пролив его крови.
— Придут другие, — проворчал он, размахивая косой, чтобы расчистить путь. Они шли, заходя всё глубже в лес, а над шлемами смыкались узловатые сучья. — Мы выживем, несмотря на охоту. А потом дадим бой, — ему нужно было что — то сказать Хесчу. — Мы выберем поле боя, и тогда их кровь прольётся.
Хесч фыркнул. Лифас и Тургалла шли рядом, и их блеклая броня почти светилась от скопившейся на ней влаги. Над ними всё ещё слышался неровный рык двигателей «Громового ястреба», но теперь авгуры притуплял полог глубокого леса и дымка. Но Хорак чувствовал приближающийся рок. Конец близок. Он словно вновь чувствовал закостеневший и больной взгляд своего генетического отца — взгляд покрасневших пытливых и разочарованных глаз.