Еретик Силы-2: Обездоленные

Уильямс Шон

Гур кивнул, словно подтверждая это.

– Очень хорошо, Тахири Вейла. Прежде всего я хочу тебя попросить ждать меня здесь. Ты не можешь разгуливать по улицам в таком виде.

Она оглядела свою одежду и нахмурилась.

– В каком виде?

– В котором ты сейчас. Полицейские едва ли позволят тебе пройти туда, куда тебе надо. В нашей ситуации важнее всего быть незаметными.

– В таком случае мне нужна маскировка?

Он кивнул, улыбнувшись.

– Я уйду ненадолго, обещаю.

– На сколько? – встревоженно спросила она, вставая. Пустота этой комнаты уже начала угнетающе действовать на нее. Когда он уйдет, ей будет нечего

делать, ничто не будет отвлекать ее от страшных мыслей. Возможность оказаться одной в незнакомом городе также пугала ее. Что если сюда придут полицейские? Что если Гур не вернется?

«Попытайся не бояться, Тахири. С тобой все будет хорошо». Именно это она могла прочитать в медленных жестах его рук. Он словно хотел утешить ее, но чего-то боялся. Возможно, того, что у нее начнется новый приступ.

– Я.. просто боюсь снова остаться одной… – она опустила глаза, смущенная этим признанием. Это была слабость, недостойная рыцаря-джедая, которым она являлась, – Я чувствую себя очень… растерянной…

– У нас есть поговорка, – сказал Гур, – Даже в самой темной яме можно найти немного света, надо только открыть глаза.

– У нас тоже есть поговорка, – ответила Тахири, – Чем темнее тень, тем ярче свет, в котором она видна.

– Очень мудро, – сказал Гур, кивнув, – Но скажи мне, Тахири Вейла: когда ты сказала «у нас», ты имела в виду джедаев или… песчаных людей?

Она улыбнулась, вспомнив, как слышала эти слова в первый раз.

– Песчаных людей, – сказала она, – А ты кого имел в виду: ринов или бакурианцев?

– Ринов, – на его клювастом лице появилась улыбка, словно его развеселила шутка. Он коснулся рукой ее плеча.

– Я вернусь быстро, Тахири.

Она кивнула, и рин, пройдя по коридору, проскользнул в отверстие в стене, замаскированное голограммой. Снаружи слышался шум города – отдаленный, обезличенный. Городу было все равно, кто она, чего она хочет, живы или мертвы ее друзья. Странно, но эта холодность подействовала на нее как лекарство, напомнив ей, что в масштабах Галактики, возможно, действительно не имеет значения, кто она.

Но это имело значение. Если она уступит свой разум Риине, и опасения Энакина станут фактом, кто тогда сможет противостоять йуужань-вонгам? Жизнь в Галактике будет поглощена тьмой, в которой никогда не наступит рассвета.

Она встряхнула головой, чтобы изгнать из разума эту мысль, и, скрестив ноги, села на каменный пол, ожидая возвращения Гура. С мрачной решительностью она начала процедуру джедайского восстановительного транса. Прошло много времени с тех пор, как она последний раз спала, и она чувствовала, что ей необходимо восстановиться. Ее тело должно быть сильным, ее чувства – острыми. Ее концентрация, словно алмазное копье, пробивала покров лжи, добираясь до истины…

Однако, в ее трансе присутствовал и червь сомнения. Она уже никогда не сможет стать прежней. Она не сможет полностью вычеркнуть Риину из своего разума. Ее всегда будет мучить вопрос: «Кто же я на самом деле?» Если ей так трудно прожить с этим хотя бы один день, как она сможет жить дальше?

«Я Тахири Вейла, рыцарь-джедай и дитя Песчаного Народа. Я одержу победу! Или умру, сражаясь…»

Аудиенция была неудачной.

– Йу’Шаа, ваше учение распространяется все больше, но мы по-прежнему пребываем в страхе и унижении. Нас мучают и убивают, как всегда. Когда мы будем свободны?

Ном Анор ответил:

– Мы будем свободны

только тогда, когда мы перестанем быть Отверженными в глазах наших соплеменников и богов. Если их не убедит наше учение, мы заставим их принять его – и принять нас, как равных. Только тогда мы достигнем нашей цели, – он сделал значительную паузу, – Я знаю, это трудный путь. Но его необходимо пройти.

– Но если мы исполняем повеление Йун-Йуужаня, – его воля должна стать известна и нашим врагам? Они должны увидеть, что наше учение – не ересь?

– Слепому можно показывать что-то тысячу раз, и он все равно этого не увидит. Глухому можно говорить о чем-то, пока не погаснут звезды, и он все равно не услышит. Так и с нашими врагами. Только те, кто открыт истине, примут джедайское учение. Но те, кто его не слышит, те, кто поддерживают извращенную религию боли и бессмысленных жертвоприношений – они сами должны быть принесены в жертву! Только так может быть достигнуто искупление.

Новообращенная неуверенно кивнула, словно ответ Ном Анора только частично удовлетворил ее. Ном Анор внимательно посмотрел на нее, пытаясь узнать, почему она стоит отдельно от всей паствы. В толпе Отверженных, приходивших на проповедь, все чаще встречались здоровые представители более высоких каст, неудовлетворенные своим статусом на поверхности. Но несмотря на шрамы и отвергнутые имплантанты, по которым было ясно, что эта женщина – одна из Отверженных, Ном Анор чувствовал, что что-то отделяет ее от остальных. Одетая в простую, ничем не украшенную одежду, она была стройной, но не истощенной. В ее глазах светился разум и… сомнение. В осанке ее не было согнутой униженности, характерной для Отверженных.

– Но, Пророк, – продолжала она, – Что если один из наших врагов усомнится в том, чему его учили? Трудно бороться с ложью, когда ее внушают тебе всю жизнь. Особенно, если истина скрыта. Он слышит только то, что ему говорят. Ваше учение искажается, очерняется теми, кто на самом деле ваш враг, кто приписывает вам все ереси. Что если кто-то хочет слышать истину, но не может ее получить? Оправдает ли это незнание его в глазах Йун-Йуужаня?

Ном Анор прищурил глаза под своей маской.

– Наше учение должны услышать все йуужань-вонги, независимо от касты и звания, они все должны знать истину. Мы начали с низших каст не только потому, что среди них легче вести проповедь, но и потому, что они самые многочисленные. И… они больше всего нуждались в нас.

– Но нуждаться в свободе не то же самое, что нуждаться в искуплении, Йу’Шаа.

– Одно не наступит без другого.

– Да, но если даже вы соберете под знаменем вашего учения всех Отверженных и рабочих, вам придется сразиться с высшими кастами – а они обладают огромным могуществом. На борьбу могут уйти годы – годы, которых, как я думаю, у нас нет. Сейчас, когда мы разговариваем, Шимрра разрабатывает планы, чтобы уничтожить ваше движение и обратить в прах ваши мечты.

Все собравшиеся напряженно слушали. Ном Анор тоже слушал с каким-то нездоровым восхищением. Это была не обычная кающаяся грешница. Она говорила слишком хорошо, высказывала слишком умные мысли, не задавала пустых вопросов, как часто это делали Отверженные, приходившие к Пророку, искавшие ответов, которых просто не могло быть в реальном мире. Нет, эта женщина видела проблемы, которые пытался решить Ном Анор, и внимательно их обдумывала. И, подобно Ном Анору, она тоже могла предложить лишь неполные их решения.