Еретик Жоффруа Валле
Шрифт:
Вторая атака обошлась наступающим дороже — из комнаты вытащили одного убитого и трех раненых. Вслед за отступившими хотел выскользнуть из комнаты и высокий монах.
— Назад! — приказал ему Базиль. — Вас, святой отец, я выпущу отсюда только в том случае, если вы устроите мне свидание с папой.
— Это не в моих силах, — отозвался монах.
— А вы постарайтесь, — попросил Базиль. — Если очень постараться, то можно уговорить хоть самого господа бога. Зачем зря проливать кровь?
— Папа не простит вам того, что вы
— Вопрос в том, прощу ли его я. Смелее, ребята! — весело закричал Базиль, отражая очередную атаку.
— Остановитесь! — раздался в этот момент повелительный голос.
Взоры всех обратились к венецианскому окну. В окне стоял сам папа римский Пий V.
— За что вы собираетесь прощать меня или не прощать? — поинтересовался он.
Все, кто находился в комнате, пали на колени. В том числе и Базиль с Жоффруа Валле. Головы всех склонились к каменному полу.
—Говорите, — подбодрил папа.
— Я бы хотел сказать вам о том наедине, ваше святейшество, — ответил Базиль, поднимая глаза к окну.
— Как вы посмели в этих святых стенах обнажить оружие? — повысил голос папа.
—Нас вынудили к тому, ваше святейшество.
— Вы умрете, — тихо сказал Пий V. — Но сначала я взгляну, такие ли вы мужественные на самом деле, какими желаете показаться.
Скорбная весть о смерти матери застала Генриха Наваррского на полпути к Парижу. Мать уехала туда раньше, чтобы принять участие в приготовлениях к свадьбе. И вот — неожиданная смерть. Но не убийство ли?
Едва наступивший в стране мир в одно мгновение рухнул. Задуманная Карлом IX свадьба, дающая гугенотам незыблемые гарантии, лопнула как мыльный пузырь. Какой сын согласится играть свадьбу у гроба своей матери. Да еще в стане тех, кто убил ее.
От того, чтобы не повернуть обратно, Генриха остановило одно: желание проститься с усопшей. Он очень торопился и все-таки опоздал. Королеву Жанну д'Альбре к моменту прибытия в Париж ее сына уже торжественно похоронили, соблюдя все почести и ритуалы, достойные ее сана.
Именитых гостей встретил в предместьях Парижа, в Сен-Жаке, сам адмирал Гаспар де Колиньи.
— Мужайтесь, мой мальчик, — подбодрил он Генриха Наваррского. — Вы правильно поступили, что не повернули обратно. Я очень боялся, что вы повернете и все начнется сначала. Нельзя допустить, чтобы из-за роковой случайности и нашей чрезмерной подозрительности вновь пролились реки крови.
— А вы убеждены, адмирал, что королева умерла своей смертью? — спросил Генрих. — Вы уверены, что дело только в легких?
— У них есть доказательства, — ответил адмирал.
— Но доказательства легко
— Я хочу верить королю Франции.
— А я не верю! И особенно не испытываю доверия к его матери.
В Лувре Генриха Наваррского с почетом сопроводили в отведенные для него покои. И первое, что бросилось в глаза юноше, едва он переступил порог комнаты, красиво разложенный свадебный наряд. По черному бархату и белому шелку затейливыми узорами вилась вышивка. Золотая нить перемежалась с серебряной, разноцветный бисер соперничал с драгоценными камнями.
— Что это?! — гневно ткнул в сторону роскошных одежд Генрих.
— Ваш свадебный наряд, ваше величество. Он до последнего момента готовился под непосредственным наблюдением вашей покойной матери, незабвенной королевы Жанны.
— До последнего момента? У королевы было воспаление легких. При этой болезни неизбежны жар, горячка. Или королева умерла внезапно?
— Простите меня, ваше величество, — склонил голову слуга-дворянин, — но я не имел чести быть посвященным в подробности смерти королевы Жанны.
— Вы здесь все... — еле сдерживая себя, отрезал Генрих. — Неужели после всего случившегося они надеются, что я надену этот шутовской наряд? Видно, меня принимают за полного идиота. Я желаю видеть королеву Екатерину Медичи. Немедленно!
— Вас ожидает его величество король Франции Карл Девятый!
— Я, кажется, внятно сказал, что желаю видеть королеву!
— Как вам будет угодно, ваше величество. Я доложу королеве о вашей просьбе.
Генрих устремился к покоям королевы с единственной целью — бросить в лицо им, этим бесчестным Валуа, что он о них думает, и умчаться обратно. Поклониться могиле матери и — домой! И никаких свиданий ни с королем, ни тем более с Маргаритой. Только с одной главной виновницей происшедшего — с Екатериной Медичи, которая олицетворяла всех Валуа.
— Мадам, — войдя в зал, где она восседала за столом, слегка поклонился Наварра.
— Как мне стыдно и тяжело, мой бедный Генрих, — трагически произнесла Екатерина. — Как мне больно, что я вынуждена встречать вас таким жутким известием. Весь грех падает на одну меня, только на меня. Я не сумела уберечь ее, бедняжку, уберечь мою дорогую подружку, женщину великой души и любящего сердца.
Подняв руки, Екатерина ткнулась лицом в ладони и зарыдала.
— Но, мадам, — сказал Генрих, — я бы хотел...
— Примите мои глубочайшие соболезнования, мой мальчик, — пробормотала в ладони Екатерина. — Мне так стыдно, что в нашем доме могло случиться подобное. Все мы ходим под богом. Но чтобы пригласить в гости дорогого человека, которого любишь всем сердцем, и не сохранить ее, не уберечь до приезда сына... Мои врачи сделали все возможное. Я не отходила от нее до последней секунды. Какое горе! О, какое ужасное горе! И на самом пороге свадьбы, о которой милая Жанна и я возвестили по всему королевству.