Еретик
Шрифт:
Хаким, Али и халиф собрались вместе, едва получили известия о том, что патриарх увез предложения Амра о сдаче в Александрию.
— Если патриарх взял эти условия в руки, значит, они уже готовы сдаться, — констатировал Али.
— Сколько дней они могут попросить на размышления? — прищурился Хаким. — Как думаете?
— Обычно, семи дней хватает, — глотнул халиф.
Хаким глянул в календарь. Это означало, что завтра войска аравитян войдут в главный
— Амр и так уже слишком силен, — выдавил Али. — Если он возьмет Александрию, жди беды.
Хаким молча кивнул. Взяв Александрию, Амр получал возможность вывести в открытое море весь отобранный у Византии флот. В сегодняшней ситуации, когда Амра в Египте поддерживали все — от крестьян до купцов — это означало одно.
— Еще полгода, и он захватит весь мир…
Хаким и сам не заметил, что произнес это вслух.
— С этим флотом не захватит, — возразил ему Али, — но если поставить на византийские суда наши косые паруса… вполне.
Хаким задумался. Косые паруса, позволявшие маневрировать у берегов Индий, не были известны ни грекам, ни армянам, ни, тем более, итальянцам. Они использовали прямые, сильно уступавшие при маневрах. Никто и никогда не сталкивал суда с парусами этих двух типов в морских сражениях, но, по оценкам бывалых капитанов, преимущество в бою должно быть, по меньшей мере, двойным.
— И кто пожнет главный урожай? — обвел Хаким собеседников глазами.
Али и Халиф на мгновение замерли.
— Аиша Умм Абдаллах… — первым смог выдавить Али. — Она наиболее опасна.
Все было так. Эта эфиопка вполне могла выдвинуть на место первого среди равных своего сына от Мухаммада — Абдаллаха. И тогда, при всегдашней поддержке Негуса Абиссинского и с воинскими успехами Амра, место императора всего мира Абдаллаху было обеспечено.
— Мы должны взять Ойкумену без Амра, — проронил то, о чем думали все, Хаким.
— Да, — согласился Али, — Амра пора устранять. Теперь мы и без него управимся.
— Но ведь Абдаллах… да, и другие дети Мухаммада… они все равно самые вероятные… — начал, было, халиф и осекся — такими глазами глянули на него два ближайших родича Пророка.
Но все, конечно, понимали: эта проблема еще тяжелее, еще неразрешимее, а в перспективе еще опаснее, чем невероятные успехи выскочки Амра.
Мартин прибыл в Александрию в день сдачи города. По улицам уже бродили совершенно потрясенные видами сказочно богатого города первые аравитяне. Элита города спешно отплывала прочь из Египта. Кое-где под шумок грабили и убивали. И понятно, что грузчиков, мечущихся от Мусейона к причалу, были сотни и сотни. Однако Мартин уже видел: вывезти всего они уже не успевают.
— Сколько погрузили? — спросил Мартин у
Именно он отвечал за прием рукописей от Кифы.
— От силы, двадцатую часть.
Мартин глянул на солнце. Времени уже не оставалось: еще полчаса, и здесь будет Амр.
— Хватит, — кивнул он Кифе. — Больше не грузить.
— А как же быть с остальными книгами? — удивился Теофил.
— Сжечь.
Теофил растерянно моргнул, но стоящий рядом Кифа тут же понимающе кивнул. Оставлять знания в руках врага было еще опаснее, чем оставлять им страну — пусть и ненадолго.
— Хватит! Хватит! — махнул он счетоводам. — Больше не грузить!
Но едва он подпалил факел и двинулся в сторону библиотеки Мусейона, к нему кинулись все: и грузчики, и счетоводы, и переписчики.
— Ты что делаешь, тварь?!
— Правил не знаешь?!
— Куда ты идешь с огнем?!
Кифа подал знак нанятым еще вчера солдатам, и те сомкнули щиты и двинулись на обступивших его работников библиотеки.
— Разойдись! В сторону! В сторону, тебе сказали!
— Что вы делаете?! — заорали из зажатой солдатами со всех сторон толпы. — Зачем?!
Но Кифу это уже не касалось. Улыбаясь от понимания всей значительности момента, он вошел под высоченные своды и двинулся вдоль стеллажей и полок, периодически тыкая факелом в мгновенно загорающийся папирус. Ускоряя шаг, дошел до конца, развернулся и побежал назад, к выходу: огонь уже охватил все. Выскочил и окинул взором бушующую толпу и ряды оттесняющих ее солдат.
— Варвары! — рыдали переписчики, лучше остальных знающие, сколько месяцев уходит всего на одну книгу.
— Чудовища! — кричали, как от боли, переводчики и архивариусы.
— Скоты! — бились в обтянутые кожей щиты библиотекари.
Мартин подошел и ободряюще притянул Кифу к себе за плечо.
— Ну, вот и все, брат. Самое главное мы сделали.
Кифа кивнул. Он тоже знал, что все величие любого народа не может удержаться в слабой человеческой памяти, а потому, поднеси факел к стеллажу, и вчерашнее величие станет пеплом. И это было правильно, потому что лишь один престол и лишь один народ в Ойкумене имеет право быть по-настоящему великим — престол и народ Папы.
— Неужели вы думаете, мы это так оставим?! — прорвался сквозь солдат растрепанный архивариус.
— А куда ты денешься? — рассмеялся Мартин.
— Клянусь! — стукнул в грудь кулаком архивариус. — Клянусь всем, что у меня есть, я восстановлю каждое слово! Даже если придется потратить на это всю жизнь! Вот этими руками восстановлю!
Мартин глянул на Кифу.
— Что скажешь?
Кифа обвел взглядом бушующую и рыдающую за сомкнутым строем толпу.