Эрнесто Че Гевара

Лаврецкий Иосиф Ромуальдович

В батистовских газетах, официальных сообщениях Че всегда именовался не иначе как «аргентинский комму­нистический главарь бандитской шайки, оперирующей на Сьерра-Маэстре». Официальная пропаганда Батисты «разоблачала» повстанцев как коммунистов и «агентов Москвы» и утверждала, что, преследуя их, войска Батис­ты спасают Кубу и Латинскую Америку от коммунизма. Тиран знал «слабинку» своего американского хозяина: преследование коммунизма всегда приносило огромные дивиденды латиноамериканским «гориллам» в виде пода­чек с барского стола Вашингтона.

Но антикоммунизм дорого обходится тем, кто его исповедует; они сами гибнут от этой отравы.

Степень

доверия крестьян Сьерра-Маэстры к повстан­цам зависела от поведения повстанцев по отношению к жителям гор. А для того чтобы оно было образцовым, повстанцы должны были навести порядок в своих соб­ственных рядах, освободиться от анархиствующих, деклас­сированных элементов, которые всегда примыкают к такого рода движениям, в особенности на их начальной стадии.

Дисциплина среди повстанцев в первые месяцы войны существенно хромала. Об этом Че рассказывает в главе своих воспоминаний «Чрезвычайное происшествие».

Че находился в отряде, которым командовал Лало Сардиньяс, преданный и смелый товарищ, бойцы его ува­жали и любили. В отряде была создана комиссия по соблюдению дисциплины, наделенная полномочиями воен­ного трибунала. Однажды группа бойцов, пытаясь разыг­рать членов комиссии, вызвала их якобы по срочному делу в отдаленную от стоянки отряда местность. Шутни­ков арестовали, их стал допрашивать Лало. Распалившись, он ударил одного из них пистолетом. Пистолет неожидан­но выстрелил, и боец упал мертвым. По указанию Фиделя Лало был арестован.

Начались расследование дела и допрос очевидцев. Мнения разделились. Одни считали, что убийство совер­шено преднамеренно, другие — случайно. Однако как бы то ни было, но самовольная расправа командира с бой­цами абсолютно недопустима.

В отряд приехал Фидель. Допрос свидетелей продол­жался до поздней ночи. Многие требовали смертного при­говора Лало. Че выступил перед бойцами против этого требования, но его пылкая речь не смогла переубедить противников Сардиньяса.

Уже наступила ночь, а бурная дискуссия среди бойцов все еще продолжалась. Наконец слово взял Фидель. Он го­ворил горячо и долго, разъясняя бойцам, почему Лало Сардиньясу следует сохранить жизнь. Фидель говорил о слабой дисциплине повстанцев, об ошибках, совершаемых ежедневно, разбирал их причины, а в заключение под­черкнул, что проступок Лало заслуживает сурового нака­зания, однако он был совершен в защиту дисциплины и об этом не следует забывать. Сильный голос Фиделя, его темпераментная речь, могучая фигура, озаряемая факе­лами, — все это необычайно сильно подействовало на бой­цов, и многие из тех, кто требовал расстрелять Лало, постепенно начали поддерживать Фиделя.

Когда вопрос поставили на голосование, то из 146 бой­цов отряда 76 голосовали за понижение Лало в звании, а остальные 70 за расстрел.

Лало Сардиньяс был понижен в должности, на его место командиром отряда Фидель назначил Камило Съенфуэгоса.

Повстанцам приходилось бороться не только за дис­циплину в своих рядах, но и с бандами мародеров, кото­рые, прикрываясь именем революции, грабили крестьян, действуя на руку режиму Батисты.

Ликвидировать одну из таких банд было поручено от­ряду Камило Съенфуэгоса. О том, как этот приказ был осуществлен, Че рассказывает в эпизоде, озаглавленном «Борьба с бандитизмом».

Навести единый и твердый революционный порядок в горах Сьерра-Маэстры было не так легко. Слишком низкий уровень политического сознания населения требовал длительной и кропотливой воспитательной

работы. И, кро­ме того, кругом были батистовцы. Повстанцы все время жили под угрозой вражеского вторжения в горы Сьерра-Маэстры.

В одном из горных районов — Каракасе, действовала банда, разорявшая и опустошавшая крестьянские хозяй­ства. Главарем ее был некий китаец Чанг. [24]

24

На Кубе проживает около 100 тысяч человек китайского происхождения. Это потомки китайских кули, завезенных на ост­ров во второй половине XIX века для работы на сахарных плантациях. Подавляющее большинство из них ассимилировалось с местным населением .

Бандиты, при­крываясь революционными фразами, грабили, убивали, насильничали. Имя Чанга наводило ужас на всю округу.

Повстанцам удалось ликвидировать банду Чанга. Бан­дитов судил революционный трибунал. Чанг был при­говорен к расстрелу, другие — к разного рода наказаниям. Трое юношей из банды Чанга впоследствии вступили в ряды повстанцев и стали хорошими и честными бойцами.

«В то трудное время, — отмечает Че, — нужно было твердой рукой пресекать всякое нарушение революцион­ной дисциплины и не позволять развиваться анархии в освобожденных районах».

Другой проблемой, которая постоянно требовала к себе внимания, было дезертирство в рядах повстанцев. Среди дезертиров попадались не только городские жители, кото­рых пугали трудности, лишения и опасности партизанской борьбы, но и местные крестьяне. Че рассказывает о случае, когда за дезертирство был расстрелян один из бойцов его отряда. «Я, — пишет Че, — собрал весь наш отряд на склоне горы, как раз в том месте, где произошла трагедия, и объяснил повстанцам, что все это значило для нас, по­чему дезертирство будет караться смертной казнью и по­чему достоин смерти тот, кто предает революцию.

В строгом молчании мы прошли мимо трупа человека, который оставил свой пост; многие бойцы находились под сильным впечатлением первого расстрела, быть может, движимые скорее какими-то личными чувствами к дезер­тиру и слабостью политических воззрений, чем невер­ностью революции. Нет необходимости называть имена действующих лиц этой истории… Скажем только, что дезертир был простым, отсталым деревенским парнем из этих краев».

Становление революционной сознательности повстан­цев было трудным и сложным делом. В «партизан­ской школе» на Сьерра-Маэстре все учились: и руководи­тели, и рядовые повстанцы, и крестьяне.

Крестьянский мир, открытый Че на Сьерра-Маэстре, больше всего привлекал его. Крестьяне, по существу, были первыми «униженными и оскорбленными», которых он по-настоящему узнал, с которыми он постоянно общался. Он полюбил, но не идеализировал их. Без их поддержки повстанцы не только не могли победить, но даже и про­держаться в горах какое-то время. Однако гуахиро также нуждались в повстанцах, от победы которых зависели их дальнейшая судьба, их надежды на лучшее будущее. Чтобы заручиться доброй волей горцев, повстанцы должны были доказать им, что они не на словах, а на деле их на стоящие друзья. И повстанцы это делали: они защищали гуахиро от преследований карателей, от кровососов-богатеев, лечили и учили крестьян, их детей и жен, закрепили права крестьян на землю, которую те обрабатывали.